Страница 8 из 9
— Конечно, пошлет.
— И ты сдержишься?
— Не обещаю, но постараюсь не повредить челюсть, чтобы мог говорить.
— Ты… Стоп, Дима! Эдик!..
Из-за угла спорткомплекса вышел молодой человек в дорогом фирменном спортивном костюме, белоснежных высоких кроссовках, такой же бейсболке и со спортивной сумкой на плече, из которой торчал чехол рукоятки ракетки.
— Франт, ничего не скажешь! Хозяин жизни, если не сейчас, то в скором будущем.
— Это и есть Эдик.
— Пацан вроде ничего, а дерьмо. Ну что, работаем по моему плану?
— Давай. Но если что, бей не сильно, а лучше вообще не бей.
— Тебе оставить? Нам и на двоих этого ублюдка хватит. Пригнись.
Середин пригнулся, чтобы его не было видно, Шрамко проехал на «девятке» вдоль строя из трех машин, остановился прямо напротив «Хонды», дверь которой уже открывал Эдуард Рудин, и окликнул его, выходя из машины, перегородившей «Хонде» выезд:
— Эй, чувак! Закурить не найдется?
— Ты это мне? — брезгливо взглянул на него Эдик.
— По-моему, кроме нас, тут никого нет.
— Я не курю. И убери свою развалюху, я выезжать буду.
— А ты чего грубишь?
— Свалил, чудик! — Гонора Эдику хватило, а вот способности открыто противостоять противнику нет. Он открыл багажник, бросил туда сумку. И недовольно посмотрел на подошедшего Шрамко: — Ну, чего еще?
— Чего, спрашиваю, грубишь, или ферзь какой?
— Послушай, нагрубил — извини, я действительно не курю, и сигарет у меня нет. Не хватает денег — дам. Сколько? — вздохнув, уже миролюбиво проговорил Эдик.
— А сколько стоит твоя челюсть?
— Что?!
— …Тебе в лицо, сволочь!
Шрамко без замаха врезал Эдуарду в челюсть. Впрочем, врезал — сильно сказано, ударил вполсилы, но и этого хватило, чтобы тот упал на асфальт. При этом у него из кармана куртки выпали два пакетика с белым порошком.
— Оп-па! А это что за хрень, Эдя?
— Откуда… откуда ты меня знаешь? — Эдуард хотел отползти от этого агрессивно настроенного парня, но Шрамко наступил ему на ногу:
— Место, Тузик! Что за хрень, спрашиваю? — и поднял пакетик.
— Это не мое! Вы из полиции?
— Ага! Из полиции Лос-Анджелеса, отдел по борьбе с придурками.
— Что вам надо?
— Ничего. Впрочем, кое-что надо, но это уже тебе объяснит другой, знакомый тебе человек.
Эдуард попытался выхватить телефон, но Шрамко ловко перехватил его:
— Дорогой! Штук сорок, наверное, стоит.
— Больше. Хочешь, забери, и расходимся.
— Я не грабитель, — усмехнулся Дмитрий и повернулся к «девятке»: — Рома, клиент созрел! Даже, по-моему, перезрел.
Середин вышел из машины.
Увидев его, Эдуард побледнел. Он понял, что на этот раз его провели как лоха, и весь гонор тут же слетел с него.
— Середин?
— Я, Эдя, я!
Шрамко показал другу пакетики:
— Смотри, Рома, что-то мне подсказывает, в пакетике наркота. А ну-ка. — Он разорвал пакет, попробовал порошок на вкус. — Так и есть, «кокс».
— Ты откуда знаешь? — удивился Середин.
— А у нас дома один адвокат этой херней промышлял. Я в отпуске был, когда его взяли, ну, и попал в понятые. Полицейский объяснил, как отличить кокаин или героин от, скажем, сахара или другого безвредного порошка. Надо было убедиться, что в пакетах, а там по сто штук таких пакетиков было. Так что, Рома, Эдик наш кроме того, что дерьмо ишачье, еще и наркоман. Или, что гораздо хуже, распространитель наркотиков, в том же ночном клубе «Ринг». Чего теперь с ним базарить? Давай вызовем полицию, а до них представителей СМИ, чтобы потом дело не замяли.
— Ну, зачем, Дима, ломать жизнь человеку? Он хоть и полное дерьмо, но все же человек.
— Дело твое. Он твой клиент. А я бы его сдал.
— Сними-ка нашего Эдю с пакетиками на «мобилу», да в разных ракурсах. И подожди, пока я с ним поговорю.
— Без вопросов. Но я бы его сдал. Такого не жалко.
Шрамко отошел за «девятку», и Рудин поднялся, потирая челюсть.
— Как ты думаешь, Эдя, что произойдет, если твой пахан узнает о том, что его сын связан с наркотой? — облокотившись на «Хонду», спросил Роман. — А если об этом узнают в университете? Но и это не главное, как, по-твоему, захочет ли господин Ухватов иметь в будущем зятька-наркомана?
— Я не употребляю наркотики.
— Ну, тогда мы сейчас отвезем тебя в училище.
— В училище? Почему в училище?
— На тот случай, чтобы тебя по-тихому не отмазал отец. Потом он, конечно, разберется с тобой и, думаю, довольно жестко, но опять-таки в кругу семьи, так, чтобы не узнали посторонние. В училище же генерал не даст скрыть твою причастность либо к наркомании, либо к наркоторговле. У него тоже связи, так что тобой плотно займется наркоконтроль. И папаша не поможет. Да, повезем-ка мы тебя в училище, туда же отца пригласят, медиков, сотрудников Управления по незаконному обороту наркоты, полицию.
— Погоди, курсант, — поднял руки Рудин. — Признаю, я сделал глупость, что решил наказать тебя. Но ведь любой конфликт можно замять. Тебе наверняка нужны деньги? Я сейчас позвоню одному человеку, и он привезет, скажем, сто тысяч долларов.
— Ты свои вонючие «бабки» знаешь куда засунь? Не старайся, не договоримся, хотя… есть вариант.
— Какой? — встряхнулся поникший было Эдуард.
— Ты хотел, чтобы я отстал от Алины.
— Это мой и ее отец хотят этого…
— А я хочу, чтобы вы все отстали от девушки.
— Я к ней близко не подойду, но на родителей повлиять не могу.
— Тебе и не надо влиять. Главное, скажи, что не желаешь видеть девушку, у тебя, мол, есть другая.
— Меня все равно заставят.
— Что? Как бычка облизанного на веревке поведут к Алине?
— Нет, но отец будет настаивать.
— А ты упрись. Если же не можешь, тогда остается одно — предать огласке твою причастность к употреблению или распространению наркоты. Неизвестно еще, что хуже. Вот тогда тебя к Алине и близко не подпустят, и отец три шкуры сдерет, если, конечно, не загремишь на зону. Это тоже можно устроить.
— Ладно, согласен!
— С чем согласен?
— Я не буду встречаться с Алиной. Как бы ни настаивал отец, меня около нее не будет.
— Верное решение, тем более что я по-любому не дал бы тебе испортить ее жизнь. Сейчас ты в диктофон телефона подтвердишь, что имел при себе героин…
— Кокаин, — машинально уточнил Эдуард.
— Еще лучше, кокаин. Расскажешь, что твои родители и родители Алины в сговоре и хотят поженить вас вопреки желанию девушки, для чего применяют не только родительское влияние, но угрозы и прямое давление на несовершеннолетнюю девочку и на тебя. Ты же не желаешь участвовать в этой авантюре и обещаешь не подходить к Алине. Понятно, что эту запись к делу не пришьешь, но, появившись в Интернете, она вызовет большой резонанс. Представляешь, как обрадуется твой отец, господин Ухватов с женой, твои однокурсники, когда увидят это видео и услышат твое признание. Это будет похуже протокола и следствия.
— Может, обойдемся без этого?
— Нет, Эдя, не обойдемся. Либо так, либо в училище.
— Хорошо, — согласился Рудин. — Но где гарантия, что я выполню свое обещание, а вы нет?
— Послушай, чмырь ты болотный, это у вас обещание пустой звук, мы же слово держим.
— Ладно, все равно у меня нет выхода.
— Конечно нет. Вернее, выход есть, и не один, но все они ведут в одну сторону, сторону больших проблем для тебя.
— Давай закончим с этим!
Середин включил диктофон и кивнул:
— Говори, Эдя, по порядку. Начни с того, что ты сегодня, в субботу, 12 апреля, имел при себе два пакетика кокаина, чтобы… и далее по теме.
Рудин сказал все, что требовалось, и, закончив монолог, спросил:
— Все? Я могу уехать?
— Можешь. Одно предупреждение. Господин Ухватов сегодня должен вывезти, наверное, уже вывез семью в загородный дом в Ромашкино. Так вот тебя там не должно быть, равно как и вообще рядом с Алиной. Это понятно?
— Понятно!
— А теперь проваливай, недоносок!