Страница 6 из 9
— Ты о чем, Рома?
Он рассказал ночную историю.
— Господи, так это у тебя от удара? — воскликнула Алина, показывая на ссадину.
— Ерунда, дружки твоего «женишка» получили гораздо более серьезные повреждения.
— Почему ты называешь Эдика моим женихом? Он мне не жених. У меня есть только ты. Почему ты вымещаешь злость на мне? В чем я виновата? В том, что мой отец не хочет, чтобы мы были вместе?
— Извини, Алина, просто с утра у меня были проблемы. Но все вроде обошлось.
— Я приеду домой и устрою скандал. В конце концов, я взрослый человек и имею право сама решать, с кем быть.
— В том-то и дело, что пока ты ничего сама решить не можешь, — вздохнул Роман. — Вот когда окончишь школу, когда тебе исполнится восемнадцать лет, тогда другое дело. Кстати, а почему ты не в школе?
— Прогуляла, чтобы встретиться с тобой и объяснить свое молчание.
— Могла бы просто позвонить.
— Я еще очень хотела увидеть тебя.
— Мы сможем в субботу встретиться. У меня увольнение, если, конечно, не лишат за вчерашние ночные гонки.
— Я не смогу в субботу, Ром.
— Почему? — удивился Середин.
— Отец сказал, что всей семьей поедем за город. Ремонт городского дома начали, теперь по выходным туда будем ездить.
— И туда же, конечно, твой отец пригласил Эдика!
— Может быть! Но что я могу сделать? Одно обещаю, я с ним даже словом не обмолвлюсь. Все будет хорошо, Рома. Во мне ты не сомневайся, позовешь, пойду хоть на край света, и никакого наследства мне не надо. И уж тем более разрешения у родителей спрашивать не буду. Все, Рома, мне пора.
— Подожди, всего один вопрос, — задержал девушку за руку Середин.
— Ну если один… — улыбнулась Алина.
— Скажи, где Эдуард проводит вечера?
— А тебе зачем это? — сразу нахмурилась она.
— Мы с ним не закончили разговор, он сбежал как трусливый заяц.
— Ром, оставь его, а?
— Алина, если сейчас не расставить все точки над i, то дальше будет только хуже. Тебя вообще могут отправить на учебу в Англию.
— Не могут. Для этого нужно мое согласие, а его отец не получит ни за что.
— И все же, Алина, где проводит вечера Эдуард?
— Ты меня обижаешь, Рома, откуда мне знать? Я с ним по вечерам не встречаюсь, и ты это прекрасно знаешь.
— Может, слышала случайно?
— Не знаю, может быть, в ночном клубе «Ринг»?
— Клуб «Ринг», это тот, что в Московском районе?
— Да, рядом со стадионом. Но это не точно, Рома, просто однажды Эдик приглашал меня туда, описывая, как там весело, уютно, безопасно. Я, естественно, отказалась, но он настолько подробно описывал прелести этого заведения, что вполне можно предположить — он там бывает часто.
— А на субботу твой отец не пригласил его в Ромашкино?
— Нет, это точно. Мы поедем вчетвером.
— Кто четвертый?
— Водитель, Рома. Отец сам редко садится за руль.
— Понятно. Пойдем, я провожу тебя.
У такси Середин поцеловал Алину.
— До свидания, Рома. Звони, — сказала она.
— Обязательно. До свидания.
Девушка уехала, а Середин прошел на КПП.
— Не боишься, курсант, связываться с малолеткой? За нее, вернее, за растление малолетних большой срок предусмотрен, — ухмыльнулся дежурный.
— А для тебя, Ваняткин, предусмотрен левый хук в правую челюсть.
— Ладно, ладно, ступай, борзый! А девочка ничего, хорошая девочка.
— Ты закроешь пасть?!
— Сказал, ступай, а то меры приму. Я все же на дежурстве.
— Скажи еще, на боевом. Да что с тобой базарить? Себя не уважать.
Середин посмотрел на часы и бегом помчался к столовой, благо новая находилась рядом. Он успел вскочить в строй, как только старшина отдал команду:
— Рота! Стой! Напра-во! В столовую — шагом марш!
Рота толпой вваливалась в просторную столовую, еще пахнущую свежей краской.
Самоподготовку отменили. В училище должен был прибыть командующий военным округом, поэтому всех курсантов бросили на уборку территории. До ужина вылизали всю территорию. Впрочем, особых усилий не требовалось, она всегда находилась в должном порядке. Просто что-то подкрасили, где-то подбелили, подмели от опилок спортивные площадки.
Вернулся из караула первый взвод. Разоружившись и сдав в ружкомнату оружие, Шрамко тут же нашел Середина, который был назначен на полив клумб.
— Здоров, Рома!
— Привет, давно не виделись, — улыбнулся Середин, бросив шланг и включив воду. — Как служба прошла?
— Нормально. Без происшествий. А вот ты, как сказали парни, все же залетел с «самоходом».
— Не совсем так.
— Давай рассказывай, время есть. Да и обещал ты.
— Присядем.
Друзья устроились на скамейке, и Середин подробно рассказал Шрамко о стычке в роще у коттеджа Ухватова, о благополучном возвращении в казарму, о подозрениях ротного и, наконец, о визите к начальнику училища и беседе с ним.
— Это что получается, Рома, генерал лично отмазал тебя? — удивился Шрамко.
— Получается так, но это строго между нами.
— А я-то думал, чего это полковник Бородин, заявившись в караулку перед инструктажем нового караула, решил поговорить со мной.
— О чем спрашивал?
— Да общие вопросы задавал. Но обмолвился, пост, мол, идеальное место для самовольщиков, если курсанты договорятся между собой, и спросил, не так ли, курсант Шрамко? Ну, я, конечно, ответил — только идиот пойдет через пост, один уже сходил. Он как-то странно посмотрел на меня и дрюкнул взводного, как пацана прогнал по Уставу караульной службы. Но Чуб службу знает. Ответил, как прочитал. Полковник ушел. Он, наверное, от генерала получил за то, что пропустил тебя. Ну, теперь, Рома, жди, обозлится Бородин. На тактике и отыграется.
— Плевать! — бросил Середин.
— Рома, по-моему, ты что-то недоговариваешь.
— Да нет, хотя в обед Алина приезжала.
— Зачем, можешь сказать, или это тайна?
— Нет, не тайна.
— Та-ак! Понятно, — выслушав друга, протянул Шрамко.
— Что тебе понятно?
— То, что в субботу вместо приятного отдыха будем ловить козла Эдика.
— Ну все ты просекаешь с полуслова, — улыбнулся Роман.
— Чего тут просекать? Тебе не дает покоя мысль, что этот Эдик будет частенько наведываться в загородный дом Ухватова, и ты решил снять проблему. Я не прав?
— В общем, прав.
— А отпустят теперь нас в увольнение?
— Вот это, конечно, вопрос. Но если генерал приказал мне молчать о самоволке, то и ротного с комбатом предупредит, так что оснований лишать увольнения у ротного не будет.
— Ага! А как же проход через пост во время моей смены?
— Об этом я даже генералу не сказал.
— А то никто не выдаст, как ты свалил из училища. Так вот, одно дело — замолчать этот случай, и совсем другое — оставить его безнаказанным. А докопаться, сам знаешь, и до фонаря можно. Не так «честь» отдал, не натерты до блеска берцы, хреново кровать заправил, да мало ли до чего можно докопаться и тут же лишить увольнения.
— Ну, если лишат, то в самоволку не пойдем.
— Само собой. Теперь за тобой особый контроль ротный организует. Не успеешь через забор сигануть, как патруль приберет.
— Я думаю, все гораздо хуже — только подумаешь о самоволке, а ротный уже знать о планах будет. Так что никаких «самоходов». Рано ли поздно нас отпустят в город. Получится, найдем Эдика, а нет, так и черт с ним, но предпочтительнее найти, и не позже ближайшей субботы.
— Как говорится, Рома, будем жить, будем посмотреть. Хорошо, что сейчас отделался легким испугом. А дальше видно будет. Но идея насчет Эдика правильная. Надо пообщаться с этим козлом.
Напрасно беспокоился насчет увольнения Середин. О ночном происшествии скоро все забыли. Взводный ни слова не сказал, ротный делал вид, что ничего не произошло, комбат на беседу не вызывал. Чувствовалось влияние начальника училища, сказал, забыть всем, все и забыли. Поэтому с увольнением в субботу проблем не возникло. Сразу после обеда старшина распорядился, чтобы увольняемые получили парадную форму и построились для осмотра. Увольнительные записки выдал командир роты. Группа увольняемых, в числе которых были инструкторы Середин и Шрамко, прошла проверку дежурного по училищу и получила разрешение на выход в город до 22.30. В субботу отбой объявлялся в 23 часа, подъем в воскресенье, соответственно, в 7.00, в отличие от остальных дней, когда подъем объявлялся в 6.00, отбой в 22.00.