Страница 21 из 42
В 2001 году мне пришлось работать на карьере в верхнем течении р. Невы. Песчаные карьеры бывают кладезями палеонтологических находок. Конечно, я не упустил случая расспросить «старожилов». После недолгих экзаменаций выяснилось: да, действительно, в 60-х годах экскаваторщик Андреев поднял ковшом своей машины с глубины 8-10 метров кости мамонта. Находку забрали в Ленинград. Боюсь, что научные концы «канули в воду». Но сам факт находки остатков мамонта здесь подвергать сомнению нет оснований. Судя по указанию места находки и глубины, надо полагать, мамонт этот гулял по приневской равнине в позднеледниковое время. Когда точно? Вряд ли удастся это узнать.
А пока можно ориентироваться на другую недавнюю находку. О ней рассказал опять-таки Л.Д. Сулержицкий. Ему позвонили из Череповца, где обнаружили остатки волосатого колосса. Конечно, Леопольд Дмитриевич, как истый «охотник за мамонтами», такую возможность не упустил. Результат его удивил.
Кости и зубы мамонта из Подмосковья в экспозиции Исторического музея в Москве
Считалось, что 10-9 тысяч лет назад ареал распространения мамонтов уже сдвинулся далеко на север, куда отступил ледниковый покров. А тут получилось – время гибели череповецкого экземпляра 9,7 тысяч лет назад. Исследователь допускает, что ареал обитания животного оказался разорванным – часть популяции ушла вслед за отступившим краем льда, а часть сохраняла местообитание на широте Петербурга. Тут надо вспомнить еще одну находку остатков мамонта, сделанную уже давно на южном берегу Финского залива. Речь идет об известной мезолитической стоянке Кунда в Эстонии. Обитавшие в это время на островс среди обширного озера мезолитические охотники, как оказалось, имели дело и с мамонтом (или его остатками?). Получается, что мамонты гуляли по окрестностям на широте Санкт-Петербурга около 11-11,5 тысяч лет назад. Но вот потепления в период 9-7 тысяч лет назад пережить в этих широтах они уже оказались не в состоянии. И уступили сцену другим животным, более приспособленным. Впрочем, это еще предстоит доказать радиометрическими методами.
Казалось бы, именно в России, где история находок и изучения мамонта насчитывает 200 лет, мы должны сохранять приоритетные позиции по всему мамонтовому фронту. Увы! Сказываются наше техническое отставание и экономические ограничения. Инициативу перехватили западноевропейские исследователи. В частности, соседняя Финляндия. У нас по всей европейской России едва ли найдется несколько радиоуглеродных датировок остатков мамонтовой фауны. В Финляндии и Эстонии их теперь десятки. И вот обнаружилось: во-первых, мамонты обитали не только по окраинам, но и в сердце Фенноскандии, во всяком случае 45-30 тысяч лет назад. А это значит, что в то время там была безледная территория. Новые данные в этом смысле вполне подтверждают представления, давно отстаиваемые русскими и шведскими палеогеографам и.
Гораздо более неожиданным оказался, хотя и единичный, но принципиальный факт. С начала XX века в Хельсинкском музее хранилась случайная находка – фрагмент бивня мамонта. Недавно фрагмент улалось датировать по новой, вполне совершенной методике. Результат кажется невероятным. Животное погибло 15,5 тысяч лет назад! Между тем, по всем канонам, Скандинавия в это время была покрыта мощным ледниковым панцирем толщиной не менее километра. Многие до сих пор считают, что в это время территории не только окрестностей нынешнего Финского залива, но даже бассейнов рек Луги, Ловати, Волхова и других находились еще подо льдом, а от долины Невы край ледника отступил 12-11 тысяч лет назад. Что же, надо менять всю хронологию и устоявшуюся схему? Одной датировки все-таки мало. Растительность же, по которой тоже можно было бы провести датирование, была в период отступления льда крайне скудной.
В таком случае мамонтовая фауна оказывается ключом к разрешению проблемы. Вот мы и вернулись к вопросу: а есть лив Петербурге (и около) остатки мамонтовой фауны? Или иначе: находились ли в Петербурге кости доисторических животных?
Я пришел с этим вопросом в Зоологический институт РАН к хранителю фондов Геннадию Федоровичу Барышникову. Он встретил мой интерес довольно скептически. Никто этим вопросом в академических учреждениях Петербурга не занимается, публикаций нет, и за время его 20-летнего служения в институте он не помнит каких-либо поступлений в фонды музея.
«Раньше о всякой находке становилось известно, и она так или иначе попадала в музей. Теперь никого это не интересует и ничего не сообщают».
В этом я уже убедился. Знал я также, что в одной из публикаций еще начала XIX века отмечены находки черепа носорога на Мойке и «слоновьего зуба» на Московском тракте. Пытался искать на кафедрах университета. Прослышав от знакомых, что крупный фрагмент мамонта находится на географическом факультете, позвонил знакомому профессору.
– Да, на кафедре долго находился фрагмент бивня. Украли.
– .?!
Но все же музей не совсем то же, что кафедра. А вдруг?
Для пущей надежности Г.Ф. Барышников рекомендовал просмотреть журналы поступлений, благо они велись аккуратно и по каждому виду животных. Мы выбрали для начала мамонта, и я углубился в изучение содержимого. Находки поступали со всей России. Я взял пухлую папку «Европейская Россия» и…
Конечно, у меня была надежда найти кое-что. Но столько?! И в самом Петербурге! Первая запись относилась к 1828 году, последняя к 1969. А всего по Санкт-Петербургу и области – 17 записей. И это только по мамонту и только в одном музее. Находили и зубы, и обломки бивней, и трубчатые коста конечностей. Все фрагментарно, связных частей скелета не обнаруживалось. Но интересно: обозначились места концентрации находок. Особенно «повезло» Васильевскому острову и ближайшим к нему. То есть самой дельте Невы. Здесь известно целых шесть находок. И все они на небольшой глубине. Как они могли попасть в приповерхностные отложения дельты? Не иначе как при размыве более ранних отложений выше по течению реки.
Каков может быть возраст остатков? Об этом легче всего судить по находкам в работающих еще с довоенного времени карьерах у станции Шапкино, примерно в 40 километрах к юго-востоку от Петербурга. Здесь остатки обнаруживали в отложениях позднеледникового комплекса.
А все же, когда мамонт и его спутники гуляли по тундростепям будущих долины Невы и Ленинградской области? Когда здесь появились? Когда покинули пределы? Ушли ли вслед за отступающим краем ледникового покрова или вымерли здесь на месте? Этими вопросами российские специалисты не занимались. О сибирских мамонтах нам известно гораздо больше, чем о близких, «домашних». Но приходит время. Теперь, наконец, у группы энтузиастов прорезался интерес, зашевелились извилины. Не пройдет и нескольких лет, как мы сможем подтвердить то, что уже знают наши западные коллеги.
Самый древний мамонт в России – 140 тысяч лет!
Похоже, однако, я «персборшил» в «преклонении перед Западом». Может оказаться, что мамонты и шерстистые носороги заселили нашу землю, землю наших столиц, во времена более чем отдаленные.
Я уже упоминал об одном из карьеров в верхнем течении Невы, где экскаваторщик нашел остатки мамонта Но, оказывается, в этом же карьере в течение последних лет землесосный снаряд вместе с песком время от времени высасывает кости древних животных. Возраст костей выходит за пределы нескольких десятков тысяч лет. Точный возраст самих таких костей определению физическими методами не поддается. Но вот недавно новый оптический люминесцентный метод датирования позволил определить возраст песков, из которых, по всей вероятности, извлекаются кости. Это совершенно новые возможности познания.