Страница 27 из 48
— Что теперь? — сказала она. — Здесь так мирно.
— Еще в четверг в Энмор-парке также было относительно мирно. В путь, дорогая!
Он запряг Даппла и повозка вновь выехала на проселочную дорогу.
— Хорошая лошадка, — сказала миссис Челленджер.
— Даппл… имя вполне обычное, но в необычной ситуации наш друг показал себя самым необычным конем, — ответил Челленджер. — Он силен, старателен и послушен. По правде говоря, здесь и в самом деле много необычного.
— Что может быть необычного в коне, Джордж?
— Хороший вопрос, дорогая, — начал Челленджер очередную лекцию. — Способ мышления марсиан давно меня занимает. Пожалуй, я соглашусь с Холмсом в том, что человечество представляется им всего лишь расой животных. Так вот, лошади могут показаться им равной человечеству расой — конечно же, в пределах широкой категории низших созданий. Кстати, если наш Даппл так же выделяется среди лошадей, как я или, скажем, Холмс среди людей, он сослужит нам хорошую службу. Надеюсь, что до наступления темноты мы окажемся на берегу пролива.
На дороге появились экипажи; многие беженцы торопливо шли пешком, неся свои пожитки. Громадный серый фургон с грохотом пронесся мимо, заставив двуколку резко вильнуть, избегая столкновения. Глаза Челленджера грозно блеснули, но он взял себя в руки. Так они ехали несколько часов. По временам вдалеке открывалась главная дорога, проходившая севернее и заполненная людьми и экипажами.
— Как мудро ты поступил, Джордж, выбрав проселок, — сказала миссис Челленджер.
— Подобная мысль посещала и меня, — ответил он.
Около полудня они остановились во дворе опустевшей придорожной гостиницы и торопливо перекусили. Челленджер обошел гостиницу в поисках еды, но не обнаружил ничего, кроме двух бутылок эля, которые отнес в повозку. Он позволил Дапплу часок отдохнуть и снова взялся за поводья.
В послеобеденные часы движение на дороге поредело; теперь они приближались к скоплению домов, которые, как рассудил Челленджер, представляли собой северную оконечность Челмсфорда. Наперерез им выбежала кучка людей — они размахивали руками, будто пытались остановить двуколку. Челленджер придержал поводья.
— В чем дело? — прорычал он. — Что вам угодно?
Четверо мужчин сгрудились вокруг Даппла. Трое из них, широкоплечие и крепкие, своим видом и грубой одеждой напоминали рабочих. Четвертый, жилистый маленький человечек в сапогах и кепке, походил на жокея или конюха. Его остренькое лицо зубасто усмехалось.
— Комитет общественного питания города Челмсфорда, — объявил человечек. — Мы реквизируем эту лошадь, сэр.
Челленджер склонил к ним свое громадное тело.
— В самом деле? — угрожающе осведомился он. — И по какому праву вы предполагаете это сделать?
— По праву заготовки провизии, — сказал маленький, держа Даппла за уздечку. — Есть-то хочется. Но раз это ваш жеребец, так и быть, можете рассчитывать на кусочек.
— От французов мне доводилось слышать, что конское мясо является сочным и питательным, — сказал Челленджер. — К этому я мало что могу добавить, так как мой рацион до сих пор не включал конину. Тем не менее, милейшие, прекратите тешить себя иллюзиями: мы не откажемся от этого славного жеребца.
— А ну-ка стойте, как вас там, — процедил самый рослый из незнакомцев, подвигаясь поближе. — Мы серьезно говорим.
— Вот именно, — зловеще и весело отозвался Челленджер. — Я предложил бы вам, господа, заняться серьезными разговорами в другом месте.
С неожиданной быстротой профессор соскочил на землю и бросился на них.
— Пошли вон!
Челленджер ткнул маленького человечка в грудь, и тот отлетел на несколько шагов. Другие, нахмурившись, также отступили и сбились в кучу. Челленджер напряг плечи и согнул свои мощные ноги в коленях, словно готовясь к прыжку. Затем профессор медленно расставил руки и выставил вперед пальцы, изогнув их наподобие когтей.
— Чего с ним разговаривать? Бей его! — заорал маленький, который, похоже, был у них главарем. — Он только болтает — он-то один, а нас много.
С этими словами он чуть отступил назад. Трое остальных двинулись на Челленджера.
В бороде Челленджера сверкнули белые клыки. Он снова сделал быстрое, резкое движение. Скользнув между нападавшими, он схватил громадными руками их главаря. Маленький человечек завопил от ужаса. Челленджер, ухватив главаря за пояс и за плечо, поднял его, закружил над головой и отшвырнул. Маленький, молотя руками и ногами в воздухе, врезался в двух своих товарищей и подкосил их на корню.
Челленджер развернулся к последнему из нападавших, еще остававшемуся на ногах. Это был грубый, будто сколоченный из досок детина, чье лицо щетинилось жесткими чалыми бакенбардами.
— Ах, так, — пробормотал щетинистый. Он вытащил из кармана огромный складной нож и со щелчком раскрыл его.
Миссис Челленджер вскрикнула, когда он бросился вперед. Челленджер поймал руку с ножом своей левой рукой, а раскрытой ладонью правой ударил нападавшего в лицо. Удар прозвучал громом револьверного выстрела. Щетинистый упал и покатился на траву у обочины. Челленджер наклонился и поднял нож. Он держал раскрытый нож в руке, обернувшись к остальным, которые как раз вставали на ноги.
Но все трое только таращились на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Челленджер стоял неподвижно, точно грозный, приземистый, бородатый и смертельно опасный языческий божок. Как по команде, нападавшие бросились бежать и скрылись среди домов.
Челленджер проводил их взглядом, сложил нож и положил его в карман. Он поднял соломенную шляпу, упавшую в драке, и снова нахлобучил ее на голову, затем вскарабкался на повозку и взялся за поводья. Жена пристально, с неимоверным удивлением глядела на него.
— О, как ужасно, — выдохнула она.
— Ужас — именно то чувство, что я старался им внушить, дорогая, — довольно заявил профессор. — Но-о, Даппл.
Он оглянулся. Человек, которого он ударил, недвижно лежал на обочине.
— Надеюсь, Джесси, этот щетинистый джентльмен станет вести себя более осмотрительно, когда очнется, — сказал Челленджер. — Мне редко доводится пускать в действие те особые способности к физическому бою, которыми одарила меня природа. Но мальчишкой, в Ларгсе, и позднее, в Эдинбургском университете, я недурно показал себя в борьбе. Однажды мне также пришлось боксировать.
— Однажды? — по-прежнему тихо и робко спросила она.
— Да, моя дорогая, однажды. После того единственного случая никто из студентов больше не желал испытывать мое терпение.
Но его самодовольное настроение быстро улетучилось, когда правое колесо двуколки начало вилять и скрипеть. Челленджер спустился с повозки и осмотрел колесо.
— Я должен был это предвидеть, — несчастным голосом сказал он. — Человек, отличающийся внушительной фигурой, подобной моей, создает слишком большую нагрузку для легкого транспортного средства. Поменяйся-ка со мной местами, Джесси.
Какое-то время повозка шла лучше, но вскоре колесо вновь начало шататься и скрипеть. Челленджер повел Даппла шагом, чтобы жеребец не слишком перетруждался. К вечеру они добрались до Тиллингхема. Городок казался полностью вымершим, за исключением двух-трех маячивших вдали фигур — похоже было, они разыскивали еду в пустых домах. Челленджер въехал во двор покинутого коттеджа.
— На ночь останемся здесь, — сказал он. — Я лишь один раз бился из-за Даппла, но он ради нас много часов сражался с усталостью и теперь буквально истощен. Посмотри, здесь есть конюшня и, кажется, в кормушке имеется сено. Даппл сможет провести ночь в роскошной гостинице.
Миссис Челленджер робко поглядела через плечо, но он ласково погладил ее по голове и весело прищелкнул языком.
— Дорогая, пусть марсиане и бродят вокруг, их пока немного. Вероятно, они станут преследовать основную массу беженцев — к северу отсюда, на главных дорогах. Если они и появятся ночью, то пройдут мимо. Нам нужно лишь вести себя благоразумно и не привлекать их внимание.
Профессор распряг Даппла и отвел мерина в конюшню, где снабдил сеном и водой. Дверь коттеджа была заперта, но профессор сломал ее ударом плеча. Они вошли в скромную, опрятную комнату с кожаной кушеткой и стульями. На буфете стоял чайный прибор. Сквозь открытую внутреннюю дверь видна была кухня.