Страница 69 из 84
— Я тут не живу! — воскликнул он. — Куда вы меня привезли?
— Давай, давай, вылезай, — сказал Могильщик. — Тебе тут понравится.
Гробовщик вытащил обмякшего от испуга Джона на тротуар.
— Прогуляемся в подвал — сказал Гробовщик, беря его за правую руку. Подошедший с другой стороны машины Могильщик взял его за левую.
Джон дернулся раз, другой, но сопротивляться нс стал
— А что, там все тихо, спокойно? — осведомился он.
— Главное, ты сам веди себя тихо, — доверительно шепнул ему Могильщик, когда они спускались по узкой дорожке к зеленой двери Она была заперта и опечатана
— Тут закрыто! — воскликнул Д;кон.
— Тс-с! — прошипел Могильщик Из открытого окна соседнего дома кто-то крикнул:
— Эй вы, негры, осторожнее! За вами следят легавые
Внезапно Джон напрягся и испуганно спросил:
— Что вы хотите со мной сделать?
— Разве это не твои хоромы? — удивился Гробовщик
В темноте блеснули белки глаз Джона
— Да я живу в Гамильтон-Террас! А здесь я вообще в первый раз
— Значит, мы дали маху, — хмыкнул Могильщик, крепко держа его за руку Он чувствовал, как сотрясается в ознобе Бабсон
— Может, ему здесь понравится, — подал голос Гробовщик. Он хотел, чтобы слова прозвучали весело. Получилось, однако, в высшей степени зловеще.
Внезапно Джон Бабсон совсем обмяк Ему явно стало страшно.
— Мне туда не хочется, — сердито буркнул он — Ос тавьте меня в покое
— Оставьте его, — крикнул кто-то из окна — Иди сюда, малыш, я тебя защищу и приголублю.
— Я не хочу иметь дело с вами, — повысил голос Джон. — Отвезите меня обратно.
— Ну, пошли, — сказал Могильщик, подталкивая его в сторону улицы.
— А ты вроде говорил, что мы тебе нравимся, сказал
Гробовщик, двинувшись за ними следом.
Оказавшись на тротуаре, Джон Бабсон почувствовал себя увереннее. Он попытался освободиться от тисков Могильщика.
— Я ничего такого не говорил, — крикнул он. — За кого вы меня принимаете? Я не такой..
Могильщик передал его Гробовщику, а сам подошел к машине.
— Забирайся, — сказал Гробовщик, пихая его в машину
Могильщик, оказавшись за рулем, дернул Джона за рукав, усаживая на сиденье.
— Мы только проедем мимо «Кози Флэте”, а потом отвезем тебя домой.
— Там и отдохнешь, — сказал Гробовщик, усаживаясь рядом.
— Зачем мне в «Кози Флэте»?! — взвизгнул Джон. — Высадите меня здесь. По-вашему, я пед? Я не пед.
— Значит, гомик, — сказал Могильщик.
— Я такой же, как все. Я очень нравлюсь женщинам. Честно! Я не пед. Вы ошиблись.
— А что ты так раскипятился? — грозно спросил его Могильщик, делая вид, что рассердился. — Что ты имеешь против Кози Флэте? Или ты там боишься кое-кого увидеть?
— Я ни знаю ни Кози Флэте, ни тех, кто там живет. Отпустите, мне больно.
Могильщик двинул машину вперед.
— Прошу прощения, — сказал Гробовщик, отпуская руку Джона. — Просто я очень сильный.
— Это меня не возбуждает, — фыркнул Джон.
Машина подъехала к «Кози Флэте» и остановилась.
— Узнаешь дом? — спросил Джона Гробовщик.
— Первый раз вижу.
— Здесь работает техником Лукас Кови.
— Ну и что? Я не знаю никакого Лукаса Кови.
— Зато он тебя знает.
— Меня знает много людей, а я их не знаю.
— Это точно.
— Он сказал, что сдал тебе комнату, — сообщил Гробовщик.
— Какую?
— Ту, что мы недавно пытались посетить.
— Это вы про запертый подвал? — Джон переводил взгляд с одного черного лица на другое. — Вы что, хотите меня подставить? Эй, если бы я сразу догадался, то потребовал бы адвоката.
— Ты даже не знаешь, как его зовут, — напомнил Могильщик.
— Я бы позвонил к нему в офис.
— Сейчас там никого нет.
— Вы грязные садисты.
— Где твои очаровательные манеры? Против тебя мы собственно ничего не имеем. Просто нам назвал твое имя Лукас Кови. Он сказал, что сдавал комнату цветному молодому человеку по имени Джон Бабсон. И еще он сказал, что Джон Бабсон мил и сладок. Ну, разве это не ты?
— Кончайте вешать лапшу на уши, — сказал Джон, хотя на лице его выразилось удовольствие. — Вы все придумали. Я в жизни не встречал Лукаса Кови. Покажите мне его, и я спрошу у него…
— Ты же, вроде бы, не хотел заходить в дом, — напомнил Гробовщик. — По крайней мере, с нами.
— Может, он назвался как-то иначе, — предположил Гробовщик.
— Ну, давайте я у него спрошу..
— Его там нет
— Как он выглядит?
— Высокий, чернокожий. Лицо узкое Голова как яйцо. Он из Вест-Индии.
— Такого не знаю.
— Нс ври, детка. По глазам вижу, ты его узнал.
— Черт! Дались вам мои глаза!
— Разве тебе это не приятно?
— Но людей с такой внешностью хоть пруд пруди.
— Это такой же пед, как и ты.
— Не валяйте дурака. Я же сказал, что никакой я не пед.
— Ладно, ладно. Нам все равно известно, что вы знаете друг друга.
— Ну, как мне убедить вас? — взмолился Джон.
— Ты, кажется, сказал, что не пед…
— Я не про то…
— Ладно, вступим в переговоры.
— Какие?
— Такие, какие ведут Запад с Востоком. Нам нужна информация.
Джон ухмыльнулся и ответил без прежней злости: Значит, тогда на Запад. Ну, а что я с этого буду иметь?
— Нас двое, а потому можешь удвоить цену.
Бабсон не выдержал, и пал духом. Казалось, он вот-вот расплачется. С ними шутки были плохи. Ему хотелось во всем признаться, но было страшно. Он обессилел и порядком струхнул.
— Черт бы побрал вас, садистов, — сказал он. Слушай, парень, нам нужна информация об этом человеке, и если ты нам не выдашь ее по-хорошему, то мы тебе надерем задницу…
— Не надо так возбуждать его, — предупредил партнера Гробовщик. — Ему это доставит удовольствие. — Обернувшись к Джону он сказал: — Слушай меня внимательно, красавчик. Я повыбиваю твои белые зубки и обработаю твои томные глазки. Когда я закончу, тебе дадут кличку Уродец.
Джон перепугался не на шутку. Он стиснул руки коленями.
— Клянусь, я ничего такого не знаю, — в голосе его было отчаяние. — Вы возите меня по местам, где я не был и спрашиваете о человеке, которого я не знаю и который похож на кого угодно…
— Ну, а что ты скажешь насчет Ричарда Хендерсона?
Джон осекся на полуслове. Челюсть его отвисла.
— А, теперь теплее?
Джон никак не мог взять себя в руки. От такого неожиданного перехода он просто развалился на куски. Он не знал, радоваться ему или ужасаться. Он не понимал, как себя повести: сознаться в знакомстве или отрицать все до конца.
— Вы имеет в виду мистера Хендерсона, который режиссер?
— Он самый. Белый режиссер, который обожает хорошеньких цветных мальчиков.
— Я не знаю его близко… Мне только известно, что он ставит пьесы. Я сам играл в одной. Он ставил на Второй авеню в центре. Называлась она «Милые люди».
— Небось, получил главную роль?
Джон Бабсон улыбнулся чему-то своему.
— Хватит скалиться, лучше расскажи, где мы можем его отыскать.
— Он, наверное, у себя дома. У него есть жена…
— Его жена нас не волнует. Где он обычно околачивается?
— В Гринвич-виллидж. Ну, а сейчас, может, на Сент-Марксе…
— Что там есть, кроме «Файв спот»?
— Много чего. Только надо знать…
— Отлично, ты нам и покажешь.
— Когда?
— А сейчас.
— Сейчас не могу никак. Мне пора домой.
— Тебя там кто-то ждет?
— Меня всегда кто-то ждет, — улыбнулся Джон, томно затрепетав ресницами. Он был очень хорош собой и прекрасно это знал.
— Значит, придется нам тебя умыкнуть, — сказал Могильщик.
— Не хватай меня своими ручонками, — брезгливо предупредил Бабсона Гробовщик.
— Ох, какой чистюля, — презрительно отозвался Бабсон.
Проехав через Центральный парк, машина выскочила на 59-ю улицу и двинулась в сторону Третьей авеню. Возле Третьей авеню начался район дорогих шикарных домов, потом потянулись антикварные магазины и французские рестораны. В этих местах — конец сороковых — начало пятидесятых улиц курсировали дорогие педерасты. Машина выехала на огромное черное пустое пространство Купер-сквер, и путешествие закончилось. Детективы вспомнили, как в свое время со станции надземки Третьей авеню бродяги из Бауэри мочились на проходящие внизу автомашины, но делиться воспоминаниями не стали, дабы не отвлекать своего пассажира. Тот был охвачен каким-то неожиданным возбуждением: на Сент-Маркс-плейс внешне все было вполне заурядно. Эта самая обыкновенная улица, узкая, грязная и мрачная, служила продолжением 8-й улицы между Второй и Третьей авеню. В западной части, между Пятой и Шестой авеню 8-я улица была центром Гринвич-виллидж. Там, на углу Пятой авеню, жил в роскошном доме Ричард Хендерсон. Но Сент-Маркс-плейс к роскоши никакого отношения не имела.