Страница 59 из 84
Дальнейшие расспросы показали, что эта парочка видела, слышала и знала еще меньше, чем две другие вместе взятые. Она не желали иметь ничего общего с прочими жителями этого дома — не потому что высокомерны, а потому что тут живут очень плохие люди. Кто именно? Ну, они точно не знают, как их зовут. А где они живут, на каком этаже — первом, втором, третьем? Точно не известно, но где-то в этом доме. Откуда же они знают, что это плохие люди? По лицам понятно. Сержант Райан напомнил, что они только что утверждали, что никого и в глаза не видели из соседей. Они это сказали в том смысле, что они сталкиваются с разными людьми в коридоре или вестибюле, откуда им знать, кто откуда. А не попадались ли им там белые мужчины? Нет, только раз в месяц появляется какой-то белый — собирать квартплату. Ну и как же его фамилия, быстро спросил сержант, надеясь, что вышел на какой-то след. Они не знали. Выходит, вы платите человеку и не знаете даже, кто он такой? Может, они и не знали его фамилии, но зато не сомневались, что он делает то, что ему положено. Он приходит, регулярно раз в месяц. А давно они тут живут? А три года. Значит, они прожили тут зиму? Целых две. Тогда, выходит, они знают про подвал? Известно ли им, что в доме есть подвал? Разумеется. А как же иначе отапливать дом? Сержант отметил, что это вопрос, а не ответ, и сам спросил, кто же тут техник-смотритель? Лукас Кови, он из Вест-Индии. Он цветной? Цветной? А разве в Вест-Индии есть белые? Сержант согласился, что они правы. Ну, а что, этот мистер Кови живет в бойлерной? В бойлерной? Господи, да где же ему там жить. В котле что ли? А как насчет пустой комнаты? Пустой комнаты? Там есть пустая комната? А когда они были в подвале в последний раз? А они там вообще никогда не были. Они только знают, что раз в доме центральное отопление, то горячая вода откуда-то должна поступать.
Сержант вытащил из кармана носовой платок, чтобы отереть пот со лба, но, вспомнив, что брался им за запачканную кровью ручку двери, снова убрал назад. Он вытер потный лоб рукавом.
Где же тогда живет мистер Кови, если в подвале он не живет, осведомился сержант с отчаянием в голосе. Он живет в другом своем доме на 122-й улице. Знают ли они номер дома? Номер они не знают. Помнят только что это такой же кирпичный дом, только раза в два больше. Вроде бы второй от угла — от Восьмой авеню. Там еще написано над входом название «КОЗИ ФЛЭТС»[3].
Сержант решил, что с него достаточно. Он не видел оснований никого задерживать. Надо было найти этого Лукаса Кови. Но когда они вышли в коридор, фотограф обнаружил, что у него пропала карманная камера. Тогда они вернулись к Вашингтонам. Без толку. Потом они перешли к Гуверам.
— Батюшки святы! — воскликнул Пун. — А я-то удивлялась, откуда тут взялся «кодак». Хотела взять сигарету и вижу — валяется на полу.
Багровый от злости фотограф положил камеру в карман и открыл было рот, чтобы прокомментировать это, но его опередил Могильщик.
— Можешь загреметь на три месяца, — сообщил он Сократу.
— За что?
— Ладно, хватит, — сказал сержант. — Пошли.
Они вышли на улицу и стали ждать криминалистов, которые закончили работу и поднимались из подвала.
— Вы верите в это дерьмо? — спросил сержант цветных детективов.
— Не в этом дело, верим мы или нет, — сказал Могильщик. — Мы застали их в постелях. Похоже, они спали. У нас нет возможности доказать, что они видели или слышали то, что нас интересует. Поэтому нам приходится верить им на слово.
— Нет, я про то, чем они занимаются.
— Если это вас волнует так сильно, то лучше идите домой, — посоветовал Гробовщик.
— Как и во всем остальном, что они говорили, тут есть и правда, есть и вранье, — примирительно сказал Гробовщик. — Мы знаем, что букер ошивается в бильярдной и зарабатывает тем, что ставит шары на полку, когда не ворует кошельки. Мы знаем также, что Сократ Гувер следит, чтобы из машин на стоянке у стадиона не стащили то, что он и сам готов стащит. Ну, а чем могут заниматься эти две толстые желтые шлюхи, кроме как торговать собой? Поэтому их мужья и не бывают дома вечерам. Но Тола Рамсей и его жена занимаются именно тем, что нам сообщили. Это легко проверить. Только вот возникает вопрос: для чего им рубашки и костюмы, которые не подходят по размеру?
— Но по крайней мере, никто из них не работает на кухнях у белых, — грубо буркнул Эд.
— Их белолицые спутники стали вдруг краснолицыми.
— С какой стати честные люди будут жить здесь? — продолжал Могильщик. — Или по-другому: как, живя здесь, люди могут оставаться честными? Этот дом прямо-таки создан для порока: чтобы шлюхи торговали тут собой, а воры прятались. — Он немного помолчал. Вокруг все тоже замолчали, и он осведомился: — Еще вопросы есть?
Сержант решил оставить эту щекотливую тему. Он велел криминалистам следовать за ним, и они тронулись в путь. Замыкал процессию черный «плимут» Гробовщика с Могильщиком. Три машины проследовали по 122-й улице бесшумно, крысоловы, но вокруг не была ни одной живой души — в том числе ни одной крысы. Гробовщик посмотрел на часы. 3.37. Он связался с лейтенантом Андерсоном в участке.
— Это мы с Могильщиком, шеф. Ну что, не нашли никого в красной феске?
— Нашли, целых семнадцать человек. Но лишних штанов ни у кого не обнаружено. Вы все еще с Райаном?
— Едем за ним.
— Что-нибудь обнаружили?
— Ничего полезного.
— Ладно, оставайтесь с ним.
Отключив связь, Гробовщик проорал:
— Что он думает — мы едем на рыбалку, что ли?
Могильщик только хмыкнул.
Если взять два заброшенных, приходящих в упадок, перенаселенных кирпичных дома вроде того, что они только что посетили, проложите их посредине узким вестибюлем, добавьте у входа две бетонные колонны и между ними большую стеклянную дверь, а над ней надпись КОЗИ ФЛЭТС, и вы получите вонючий сэндвич — инкубатор нищеты и порока. Тут, собственно, собирались самые разные извращенцы: лесбиянки, педерасты, наркоманы, уличные шлюхи и их дебильного вида сутенеры, спавшие в той же постели, где и проворачивали свои делишки их подопечные. Короче, не было извращения, не было сексуальной забавы, которую тут нельзя было бы получить.
Впрочем, детективы обнаружили только запертые двери, запахи сортиров, марихуаны, хрипы и стоны совокупляющихся лесбиянок и гомосексуалистов, а также тихие звуки блюза.
Рисунки на стенах вестибюля напоминали творчество первобытных народов, в основном пигмеев, завороженно вычерчивающих на камнях гигантские члены. У лестницы детективы увидели маленькую зеленую дверь с надписью «Техник-смотритель».
Чуя носом запахи, на которые намекали рисунки, сержант цинично заметил:
— Греши — не хочу. Дешево и сердито.
— Скорее сердито, — резко ответил Могильщик.
Детективы пять минут барабанили в дверь, после чего ее отворил техник-смотритель. Вид у него был заспанный. На нем был старый голубой фланелевый халат с потертым поясом, а под халатом сине-красная полосатая пижама. Короткие курчавые волосы свалялись от тесного контакта с подушкой, а гладкая черная кожа лица покрылась морщинами. В правой руке он держал автоматический кольт сорок пятого калибра, нацелив его в живот первому из детективов. Он смотрел на непрошенных гостей мутными красными глазами.
— Что надо?
— Полиция, — сказал сержант, поспешно вытаскивая значок.
— Ну и что? Зачем разбудили?
— Отлично, — сказал Могильщик. — Теперь нам все ясно.
Медленно человек убрал кольт в карман халата, но по-прежнему держал его в руке.
— Вы мистер Кови, техник-смотритель? — осведомился сержант.
— Он самый.
— Вы всегда открываете дверь с пистолетом в руке?
— Откуда мне знать, кто стучит в такое время?
— Отойди в сторону, приятель, дай пройти, — сказал Могильщик.
— Вы полиция, — вздохнул тот, повернулся и пошел впереди гостей по кирпичным ступенькам, что вели вниз.
Могильщику показалось, что этот человек держится слишком нахально для техника-смотрителя такого притона, если, конечно, его обитатели на него не работают, как мальчишки в «Оливере Твисте» работали на Фейджи-на. Тогда, конечно, все становится на свои места. Черный Фейджин и должен держаться нахально.
3
В переводе «уютные квартиры».