Страница 42 из 72
Между тем солнце, словно стыдясь того, что его собственные кони, хотя их и было семь[411], посрамлены стремительным бегом царского скакуна, скрылось в пропасти за Западной горой[412]. Стало темно. Мудрый конь, увидев, что ворота Удджайини заперты, а кладбище за чертой города ужасно в это время суток, отвез царя, чтобы тот отдохнул, к укромному монастырю брахманов, который был расположен тут же за городом в уединенном месте. Царь Адитьясена, полагая, что в этом монастыре удобно будет провести ночь и ему, и уставшему коню, попытался в него войти. Но брахманы, которые там жили, подняли крик, что он или сторож с кладбища или какой-нибудь разбойник, и отказались его пустить. Они выбежали ему навстречу, бранясь и готовясь затеять ссору, ибо даже брахманы, изучающие веды, бывают средоточием трусости, жестокосердия и грубости.
Однако пока они галдели, из монастыря вышел еще один брахман от имени Видушака — благородный и несравненный по доблести. Этот отважный юноша в свое время умилостивил покаянием Паваку[413] и получил от него превосходный меч, который появлялся в его руках, как только он о нем подумает. Мудрый Видушака, увидев красоту царя, прибывшего среди ночи, подумал: «Это какой-то переодетый бог». И, чистый помыслами, он прогнал всех остальных брахманов и с почтением проводил царя в монастырь. После того как тот отдохнул и рабыни очистили его одежду от дорожной пыли, он угостил царя едой, достойной царского сана. А с его превосходного коня он снял сбрую, накормил его травой и другим кормом, и конь сразу почувствовал, как спала с него усталость. Затем Видушака расстелил для утомленного царя постель и так сказал ему: «Я буду охранять твою жизнь. Спи поэтому спокойно, мой господин». И пока царь спал, брахман, стоя у дверей, бодрствовал всю ночь, а в руках его был меч Агни, который появился у него, как только он о нем подумал.
Наутро, когда царь проснулся, Видушака по собственной охоте, хотя никто его не просил об этом, приготовил для царя коня. Царь попрощался с брахманом, сел на коня и въехал в Удджайини, где еще издали его заметили обрадованные горожане. Тотчас же навстречу ему сбежались все его подданные, и повсюду слышался восторженный гул, который вызвало его возвращение. Как только царь вместе с министрами вошел в царский дворец, глубокая скорбь ушла из сердца царицы Теджасвати. А уныние в городе, казалось, развеяли вереницы трепещущих по ветру флагов, которые тут же развесили повсюду в знак торжества. До конца дня продолжался великий праздник, устроенный царицей, пока лица горожан не стали такого же багрово-красного цвета, как и солнце.
На следующее утро царь Адитьясена распорядился привести из монастыря Видушаку со всеми остальными брахманами. Предав гласности все, что произошло прошлой ночью, он, не теряя времени, наградил Видушаку за оказанную услугу тысячью деревень. Благодарный Адитьясена назначил также этого брахмана, на которого все взирали с любопытством, царским жрецом и подарил ему царский зонт и слона. Отныне стал Видушака равным самому знатному из царских вассалов. Да и на самом деле может ли остаться бесплодной услуга, оказанная властителям мира?
Великодушный Видушака все деревни, которые подарил ему царь, отдал в пользование тем брахманам, которые жили с ним в монастыре. Вместе с ними он получал с деревень доходы, а сам остался жить во дворце, исполняя царскую службу.
Однако спустя немного времени все эти брахманы, опьяненные богатством и стремясь к безраздельной власти, перестали и думать о Видушаке. Разделившись на группы — по семь человек на каждый округ — они, подобно враждебным планетам, в соперничестве друг с другом угнетали жителей своих деревень.
Видушака оставался равнодушен к их разнузданности, ибо людям благородным подобает презрение к существам столь ничтожным. Но однажды, убедившись в их склонности к насилию и раздорам, к ним, явился некий брахман сурового нрава по имени Чакрадхара. Хотя и одноглазый, он обладал ясным зрением в оценке чужого поведения, хотя и горбун, он был прям в своей речи. Этот брахман так им сказал: «Негодные, вы жили одной милостыней, а теперь стали так богаты. Так почему же, не в состоянии ужиться друг с другом, вы губите эти деревни? Это вина Видушаки, что он перестал следить за вами. И нет сомнения, что вскоре вы снова будете попрошайничать в поисках милостыни. Ибо лучше одному, без вожаков искать себе выгоды, полагаясь лишь на судьбу, чем соперничать вожакам друг с другом и губить общее дело. Поэтому говорю вам: выберите себе одного полновластного предводителя. Тогда, быть может, под его надзором, вы и добьетесь прочного благоденствия».
Услышав это, каждый из брахманов стал требовать власти для себя, и тогда, подумав, Чакрадхара сказал этим глупцам: «Раз вы начали спорить друг с другом, я предлагаю вам такой уговор. Вон на том кладбище посажены на колы три вора. Тот из вас, который окажется таким смелым, что отрежет ночью у них носы и принесет их сюда, пусть будет среди вас главным, ибо только мужество заслуживает власти».
Когда Чакрадхара предложил это, оказавшийся неподалеку от брахманов Видушака сказал им: «Сделайте так. Что здесь опасного!» Тогда эти брахманы ответили ему: «Мы не способны на это. Если кто-нибудь может, пусть делает, тогда мы будем жить в согласии». На это Видушака сказал: «Я это сделаю. Ночью я отрежу у воров носы и принесу их с кладбища». Тут эти глупцы, уверенные, что выполнить такое дело очень трудно, обещали ему: «Если сделаешь, то будешь нашим господином. Вот тебе наша клятва». На этом они и порешили. А когда наступила ночь, Видушака простился с брахманами и отправился на кладбище.
И вот герой вошел на кладбище, страшное, как его собственный замысел, имея с собой один только меч Агни, который оказался в его руках, как только он о нем подумал. На этом кладбище крики воронов и стервятников заглушались воплями дакинь[414], а пламя погребальных костров сливалось с пламенем, вырывающимся из пасти огнедышащих демонов. В середине кладбища Видушака увидел посаженных на кол людей; их лица задрались вверх, как будто они боялись, что у них могут отрезать носы. Когда он подошел к ним поближе, три этих трупа, в которых поселились веталы[415], стали бить его кулаками. Но, не дрогнув, он прогнал ветал своим мечом. Ибо у смелых воля никогда не просит советов у страха. После того как веталы исчезли, тела разбойников расслабленно обвисли, и Видушака сделал свое дело, отрезал у них носы и завязал их в свой платок.
Но когда он уже шел обратно, то увидел невдалеке на кладбище какого-то нищенствующего монаха, который сидел на трупе и бормотал заклинания. Из любопытства поглядеть, чем он занят, Видушака неслышно подкрался к этому монаху и стал за его спиной. Спустя несколько мгновений труп под монахом издал громкий крик, изо рта его вырвалось пламя, а из пупа выпали горчичные зерна. Тогда монах, подобрав горчичные зерна, приподнял труп и начал бить по нему ладонью. Тут этот труп, внутри которого находился могучий владыка ветал, выпрямился, а монах взобрался к нему на плечи. Сев на него, монах принудил его тронуться с места, а Видушака бесшумно и незаметно стал красться за ними.
Неподалеку от кладбища Видушака увидел пустой храм, посвященный богине Катьяяни[416]. У этого храма монах сошел с плеч веталы и вошел внутрь, а ветала улегся на землю. Видушака же, ухитрившись остаться незамеченным, тоже пробрался в храм вслед за монахом.
Там монах сначала вознес хвалы Деви[417], а потом начал просить ее: «Если ты довольна мною, богиня, то исполни мое желание. Если нет, то я убью себя, чтобы заслужить твою благосклонность». Едва он это произнес, как из глубины храма монаху, гордому, что его неистовые заклинания увенчались успехом, ответил голос богини: «Приведи сюда дочь царя Адитьясены и принеси здесь в жертву. Тогда ты получишь все то, что желаешь».
411
Бог солнца, Сурья, обычно изображается на колеснице, которую влекут за собой семь коней или конь с семью головами.
412
Западная гора — легендарная гора, за которой садится солнце.
413
Павака — букв. «очищающий», один из эпитетов бога огня Агни.
414
Дакини — женщины-демоны, питающиеся человеческим мясом.
415
См. [262].
416
Катьяяни — одно из имен богини Парвати-Дурги.
417
Деви — «богиня», одно из имен Парвати-Дурги.