Страница 4 из 9
Веда усмехнулась:
— Когда мы затеяли все это, ты прекрасно понимал, что тебя ждет, но ты пошел на это. Ты знал, что взаимности может не быть, но ты хотел вернуть ее, ты готов был на все. И вернул. Теперь, как и все мужчины, ты хочешь большего, Фиен.
— Я любви ее хочу! Улыбки! Прикосновений! Я с ума схожу. А она рыдает там…воет, стонет…шепчет его имя. Я больше не могу соперничать с ним. Веда, я его ненавижу. Я ненавижу все, что с ним связано и мне страшно, что я это чувствую. Понимаешь? Себя я в этот момент ненавижу еще больше.
— Это нормально, инкуб… это ревность. Смирись. ОН всегда будет присутствовать незримо между вами. Мертвые опасней живых, они не меняются, они не исчезают, не стареют. Они забирают с собой самое плохое и оставляют в наших сердцах только хорошее, если они были любимы. Запомни Фиен — они живы, пока мы их помним. Пока Шели помнит Аша — он живой для нее. Вечный. Если ты ее любишь, ты это примешь, и тогда тебе станет легче, а если нет — то уходи, Фиен. Только запомни — сдаются только слабаки. Аш бы не отступил.
Фиен с грохотом опустил кулак на стол:
— Я не Аш. Мать вашу! Я никогда им не стану!
— Не станешь. Будь собой. Люби ее, как умеешь ты, и не позволяй идти на Иофамон одной. Не забывай, что несколько лет назад вас кто-то предал. И этот кто-то, возможно, до сих пор среди вас. Кто позаботится о Шели и Арисе, если ты уйдешь?
В дверь постучали, и Веда с Фиеном обернулись. Дверь распахнулась, Шон отряхнул хлопья снега с плаща:
— Наши лазутчики донесли, что отряд Балместа заметили в районе Огнемая с южной стороны. Они захватили четыре вишты, сожгли дотла. Есть предположения, что они могут пойти на Нижемай. Эти суки ведут партизанскую войну.
Фиен вскинул голову и посмотрел на Шона.
— Это невозможно. Эльфы не знакомы с местностью Огнемая. Там огненные топи. Ни один лазутчик там не пройдет, не зная дороги. Не то, что армия.
Шон снял плащ и подошел к огню, протянул руки, переворачивая тыльной стороной огромных ладоней, покрытых веснушками.
— Значит, у них есть проводник. Тот, кто прекрасно знаком с картой Огнемая. Вишты сожжены, никто не выжил. Всех посадили на колья и вывесили вдоль дороги.
— С чего ты взял, что это эльфы?
— Мертвецам отрезали уши, Фиен. Это знак Балместа. Его месть. Так мы поступаем с эльфами.
— Никто не знает дороги через топи, Шон. Это путь мы прокладывали сами с Ашем, когда шли на Тартос.
— Факт остается фактом, они близко, и они снова на тропе войны.
*1 — Известное сражение в Фессалии при Фарсале 9 августа 48 года: Помпей имел под своим командованием 40 тысяч человек пехоты и 3 тысячи кавалеристов, а Цезарь — 30 тысяч пехоты и 2 тысячи конников. В начале битвы помпейская конница отбросила конницу противника, но увлекшись ее преследованием, попала под неожиданный удар шести когорт легионеров, скрытых Цезарем за своим правым флангом внутри города. После этого ей пришлось обратиться в бегство, увлекая за собой пеших воинов. Легионеры Помпея стали тысячами сдаваться в плен противной стороне, зная, что им будет сохранена жизнь. В этой битве победители потеряли всего 200 легионеров и 30 центурионов, а побежденные — 8 тысяч, не считая еще 30(по другим сведениям — 20) тысяч, сдавшихся в плен. Им была дарована жизнь (прим. автора).
Глава 2
Балмест выпрямился, откидываясь на спинку кресла, и прикрыл глаза. Совершенно белые ресницы бросали тень на его впалые щеки с широкими скулами. Между густыми бровями залегла глубокая складка. Он думал. А когда он думал, то вокруг должна быть тишина и журчание воды, издаваемое маленькими фонтанами прямо в стенах его покоев, напоминающих роскошный сад, а не комнату. Иллюзия мира смертных, который любил король Эльфов. Он стремился создать то искусственное совершенство, которого лишен Мендемай с его невыносимой природой. Ему даже привезли канареек и те щебетали по утрам в роскошных золотых клетках. Король Эльфов крошил им крошки хлеба и любовался на яркие перья.
Пока он молчал, его советник Эльпери, покорно склонив голову, ожидал ответов. И Балмест прекрасно знал, что тот ждет и простоит в этой позе несколько часов к ряду, если потребуется. И в этот раз король не торопился, ему нравилась их смиренность, их покорность. Ему это льстило. Балмест любил лесть. Знал, когда ему лгут, но предпочитал держать вокруг себя сладкоречивых приспешников, которые тешили его эго. Критику Балмест не любил, да на нее никто и не решался.
— Прикажи почистить клетки, — внезапно сказал он и распахнул глаза, при ярком свете свеч заблестели серы радужки, — десятую и шестую не чистили.
— Чистили, Ваша Светлость. Не далее, как вчера.
Метнул яростный взгляд на секретаря.
— Не чистили. Я же вижу. И не спорь.
Тот покорно кивнул. Балмест подался вперед и оторвал от тонкой ветки ягоду, похожую на виноград, сунул в рот и разжевал. Король эльфов походил на юношу лет двадцати, с нежной тонкой кожей, длинными белыми волосами и античными чертами лица. Тонкие пряди волос, заплетенные в косы, аккуратно заправлены за заостренные уши. Внешность — дьявольски обманчива, особенно внешность эльфов.
— Что скажешь, Эльпери?
Резко посмотрел на секретаря и тот сжался под этим взглядом, как-то скукожился, как трусливый пес перед хозяином.
— Нэд вывел отряд через топи, и они взяли четыре вишты под Огнемаем. Вырезали всех жителей. Он лично приказал развесить их на кольях вдоль дороги. Лиес подтвердил.
Балмест удивленно приподнял белесую бровь.
— Его узнали?
— Нет, ваша Светлость. Не узнали. А если и узнали, то они замолчали навечно. Воины вернулись с новой картой окрестностей Огнемая. Напасть можно через несколько дней после того, как Армия Падшей возьмет Иофамон.
— Где он? — Балмест словно пропустил мимо ушей отчет секретаря.
— В своих покоях, как всегда в это время, Ваша Светлость, — секретарь нервно поправил волосы цвета меди за ухо и отвел взгляд.
— В своих или ее покоях? Отвечай! В своих, или снова дерет эту ненасытную сучку, мою сестру?
Эльпери смутился, но, все же, ответил:
— Ее Светлость пригласили Нэда в свои покои.
Балмест выпрямился в кресле:
— Похотливая шлюха!
Он смел со стола подносы с фруктами и быстрыми шагами пересек комнату, секретарь несколько раз моргнул, когда тот прошел мимо него, шлейф от серебристого плаща скользнул по полу из горной слюды. Резные двери из разноцветных стекол бесшумно закрылись за королем. Король вышел на веранду и вдохнул отравленный воздух Мендемая. Когда-то все здесь принадлежало Эльфам. Все земли. Они жили в мире с демонами, они женились между собой, создавая новые расы. Это было несколько тысяч лет назад, пока к власти не пришел Кинахи Эш. Он разорвал мирный договор с Эльфами. Он же устроил схватку с Ангелами, разрушив до основания Онтамаголию. И началась кровопролитная война с Демонами. Первым не повезло, демоны истребили почти всех, загнали Эльфов в вершины Тартоса. Прошли столетия, прежде чем раса снова окрепла. Кинахи казнили Ангелы. Они изловили Короля демонов и обезглавили его за Онтамаголию. На престол взошел Руах. И оказался страшнее своего старшего брата. Полный захват всех территорий, без возможности перемирия. Балмест пытался заключить мир всеми способами, он посылал Руаху наложниц — эльфиек, платил дань, но проклятый демон присылал ему головы женщин и возвращал золото. Он хотел Тартос, истребить эльфов, захватив рудники с хрусталем. Единственное оружие, способное убить демонов, ангелов и нейтралов. Та самая ценность, благодаря которой эльфы еще живы и существуют — торговля хрусталем. В Мендемае всего три торговых пути. Первый — через Арказар в Асфентус, второй — через смежное Королевство Иофамон и третий — через Тартос по руинам Отамаголии и лабиринту. Третий был непроходимым, но Балмест усыпал его костями своих собратьев, пока те не нашли выход и не пометили торговый путь для своего Короля.