Арт-Джаз

Да конечно такой расклад Короткова устраивал. Привередой он никогда не был, да и женщин тоже не боялся. Поэтому подхватив сумку с вещами, он направился по выданному женихом адресу на другой конец города.

Дверь Короткову открыла девушка лет двадцати трех. Милиционер решил, что это Верина дочка, о которой Володька забыл упомянуть, но оказалось, что это и есть сама Вера. Хозяйка квартиры приветливо улыбнулась и попросила московского гостя чувствовать себя как дома. Короткову была выделена гостиная, в которой стоял вполне приличный диван.

Вечер они провели вместе, сидя на этом самом диване, глядя в телевизор и оживленно болтая. Вера оказалась девушкой умной, а собеседницей — просто великолепной. Закончила она медицинский институт и работала в немецкой клинике, в которую попала по большому знакомству папы. Работу свою она любила и могла говорить про нее часами. Впрочем, Короткова это не смущало. Наоборот! Ведь у них нашлась одна, но зато какая общая тема. Коротков рассказывал Вере случаи из своей служебной практики, связанные с ранениями и прочими смертельными исходами, и даже показал шрам от бандитской пули на левом предплечии.

На следующий день была свадьба. Полдня они мотались по городу, наслаждаясь счастьем молодых, а потом засели в ресторане. Там-то все и произошло. Коротков пригласил Веру на танец. Потом еще раз. И еще. Ушли они раньше окончания гуляния и, поймав такси, рванули в Купчино.

Он начал раздевать ее еще в лифте. В прихожей с Веры слетели последние одежды, и мощные руки московского милиционера перенесли ее на тот самый диван в гостиной. Они любили друг друга всю ночь, придумывая все новые и новые способы доставления наслаждения. А утром Короткову надо было уезжать.

Так начался их роман. Он был в Москве, она в Германии. Раз в два-три месяца она вырывалась в Питер — в основном по работе. И тогда Сергей Иванович бросал все свои дела, брал больничные, отгулы и на всех парах несся в северную Пальмиру к своей любимой.

Однажды он приехал на день раньше оговоренного, хотя Вера почему-то, вообще настаивала на том, чтобы в этот раз он воздержался от визита. Но какое-то шестое чувство понесло его на окраину города к Вериной квартире в неурочный час. Он вихрем поднялся на шестой этаж, проигнорировав лифт, и вдавил кнопку звонка так, что большой палец покраснел от напора давления. За дверью послышались шаги. Сердце Короткова от счастья заскакало в груди сошедшей с ума лошадью.

На пороге показался упитанный гражданин в круглых интеллигентских очках и в дорогом спортивном костюме.

— Топрый тень, — с улыбкой поприветствовал он Короткова с диким акцентом. — Что вы хотеть?

— А Вера дома? — спросил Коротков, почувствовав себя школьником, спрашивающего у отца возлюбленной, дома ли его дочка.

— Ооо… — пропел немец. — Моя жена приехать завтра! Вы есть друг Вера?

Коротков с минуту молчал, глядя в глаза немецкому толстячку, а потом развернулся и ушел. Вера больше ему не звонила. Он ей тоже. А через пару лет в перестрелке убили Володьку Седова, и всякие связи с Питером у Короткова вообще прервались.

И вот теперь, сидя на скамейке возле дома и размышляя о возможной поездке в Санкт-Петербург, Коротков в очередной раз вспомнил всю эту историю… И только здесь он понял! Как же он сразу не догадался, как же не осознал сразу!? Оля ведь так похожа на Веру! И внешне, и по манерам, и даже голосом! И Короткову стало так хорошо, как не было давным давно. В сердце его вновь затеплилась надежда.

— Вечер добрый!

Коротков вздрогнул от неожиданности.

— Ты чего как кошка подкрадываешься? — Не любил следователь таких шуток — слишком много хороших людей так погибло.

— Ну не сердись, не сердись!

Алмаз пристроился рядом на скамеечке и достал золотой портсигар, после открытия которого, воздух наполнился запахом дорогого табака. Алмазян бережно извлек две сигареты и протянул одну из них Короткову.

— Угощайся.

Коротков подпалил ароматный табак и сделал пару тяг. Сигареты ему не понравились. Вкус у них был такой, словно их перед этим макали в флакон с духами. Милиционер бросил недокуренную сигарету на асфальт и растер ботинком.

— Чего за дрянь куришь, Ашот? — Поморщившись, спросил он.

— Почему дрянь? Дорогие сигареты. Их шейхи курят в Эмиратах. Я специально заказывал оттуда. — Алмазян улыбнулся и выпустил изо рта облако ароматного дыма. — А девку-то мы так и не нашли. Исчезла стерва. — Это все, что ты мне можешь сказать? — Коротков и сам понимал, что Алмаз землю рыл, чтобы отомстить за своих ребят, но, все же, решил уколоть его. — А что за бойцы хоть были? Нормальные? Что-то по базе мы их пробивали по нашей — так ничего нет. Будто пионеры-отличники какие-то, а не члены ОПГ.

Следователь заметил, что Алмазян резко повернул голову в другую сторону, а улыбка сошла у него с лица.

— Я же тебе говорил, Сережа, что у меня шпаны нет. Ты и сам это знаешь. Хорошие ребята были. Матери плачут теперь.

— Только теперь? — скривился Коротков.

За полчаса до приезда Алмаза, когда он еще летел на своих «Жигулях» по ночной Москве, ему позвонил Прошин, который сообщил странную информацию: двое убитых молодчиков родом были из Омска и оба уже четыре года числятся там пропавшими без вести. В принципе, ничего странного в этом нет — наворотили дел и ушли на дно. А сердобольные мамаши в милицию заявление писать — мол, дитятко пропало! Вот и получалось, что по факту — пропали без вести.

— На что намекаешь, Сережа? — Нахмурился Алмаз.

— На то, что ребята твои не ангелы далеко, какими ты их пытаешься представить мне их тут. Ты знал, что они по базам нашим проходят как пропавшие без вести?

— Нет, — жестко ответил Алмазян.

— Ну, знай теперь. А теперь я тебе еще кое-что скажу. Девушка, которая в машине была обнаружена. Где, что, как — я тебе, естественно, не скажу. Но скажу, что и она числится в тех же списках. Что скажешь?

Алмазян бросил окурок на землю и сплюнул. Налет благородства как-то сразу слетел с него. Теперь он был похож на обычного урку с зэковскими повадками. Плечи его заходили, а пальцы в золотых перстнях, крепко сжались.

— Ты чего разнервничался, Ашотик? — Коротков быстро оценил ситуацию и включился.

— А ничего. — Алмаз внезапно расслабился и стал прежним. Он вальяжно закинул ногу на ногу и снова закурил. — Что ты за вопросы мне такие задаешь? Ты милиция — ты и ищи ответы.

Коротков понял, что рыбка сорвалась с крючка. Алмаз был не меньшим профессионалом, чем сам следователь. Так что игра шла на равных. — Ладно, Ашотик, без обид, — примиряющее засмеялся Коротков, чтобы разрядить атмосферу. — Все правильно ты говоришь. Это моя работа. Я пойду — день сегодня сложный выпал. Спасибо, что приехал. Домой, извини, не приглашаю.

Они обменялись рукопожатиями и разошлись.

Коротков вошел в свой замызганный подъезд в двенадцатиэтажном доме, стоящем в районе Сходни. На первом этаже толпились местные алкаши, которые тут же подтянулись и встали чуть ли не по стойке смирно при виде соседа.

— Здравия желаем, товарищ майор! — заплетающимся языком поприветствовал его один из алкоголиков.

— Здорово, мужики, — махнул им в ответ Коротков и вошел в подъехавший лифт.

Дома его ждала пустота и одиночество. Он давно привык к этому, но, все же, каждый раз, когда он входил в пустую квартиру, отвратительное чувство жалости к себе на доли секунды рождалось в его душе. Он тут же давил его, включал свет, врубал телевизор, чтобы наполнить жилище голосами. Одно время Сергей Иванович хотел завести собаку или кошку, но куда с его работой-то? Так и жил один.

Вот и сейчас, всовывая ключ в замок, он почувствовал, что тяжелая пелена начинает медленно накрывать его сердце. И он вспомнил об Оле. Представил ее лицо, заставил себя услышать ее голос. И на душе стало легче. Стало бы и совсем легко, но он знал, что девушка страдает, а потому страдал и сам, не понимая пока еще толком от чего. Да, она ему очень понравилась. Даже больше, чем понравилась. Но можно ли было допускать развитие этого порыва? В этом Коротков сомневался. Обжечься еще раз ему не хотелось.