Страница 11 из 41
В тот же миг семиклассник ощутил наплыв бодрости. Силы возвращались.
Он встал. Ему было гнусно от проведённой над ним фантастической вербовкой из ниоткуда. До последнего надежда на то, что всё это лишь побочный эффект нервозного и резонного дня, иллюзия. Но и она порушилась, когда Михаилу вновь пришло распоряжение в мозг:
«Зайди в рощу.»
Мальчик с камнем на сердце подчинился немедленно, так как очень не хотел претерпеть тот страшащий вой старой карги. Перед погружением в тёмную обитель зелени он оглянулся на свой забор, сад, сарай и дом, находившиеся совсем недалеко. Если бы он знал, как долго их не увидит…
Мальчик стоял в самой гуще тополиного скопления.
«Прислушайся,» – скорее не приказала, а посоветовала «Судьба».
Михаил выключил зрение, опустив веки, дабы сгруппировать внимание на звуковых колебаниях… Да, стрекотание. На фоне иных шумов оно всё ещё жило где-то наверху деревьев.
«Лезь наверх!» – скомандовала призрачная спутница.
От такой директивы в кровь выбросился адреналин. Фактически она сдержала обещание: чуть ли не первый приказ – и сразу на смерть. Но всё те же небезызвестные опасения повлияли на его быстрое исполнение. Он предпочёл наиболее удобное, штурмованное ранее дерево, и, плюнув на всё, начал.
Семиклассник дебютировал в древесном лазании с отсутствием троса. Риск прибавил в весе. Подъём рос быстро, потому что стоило Михаилу замешкаться, «Судьба» с кусочком недовольства поторапливала мальчика; голос её не менял девичьего тембра, но приобретал строгость. Он чувствовал себя на прицеле у снайпера, который снимет тебя нажатием курка, не соблюди ты его правил.
«Не смотри вниз!» – окрикнула «Судьба», когда слуга, будучи уже близко к пику, весь в поту и с пылающей, красной кожей, купился на соблазн взглянуть на землю. Нервы режуще растянулись, словно тугая тетива лука. Михаил, обнимая ствол тополя, сохранял опору на ветке, по внешности отнюдь не ассоциирующейся со словом надёжность.
«Не молчи, Судьба!» – Михаилу сделалось жутко.
«Спокойно, мой славный, – пропела её нежная трель. – Закрой глаза, это поможет.»
Михаил последовал наставлению. Действительно, полегчало, глаза омыло приятной теплотой.
Стрекотание не умолкало ни на секунду в продолжение всего восхождения. Наоборот, назойливый колючий ритм топтал и без того разреженную отвагу семиклассника. Оно было невыносимо громким, и мирный кузнечик никак не мог стать претендентом на звание его хозяина, который, судя по всему, располагался близко. Голос «Судьбы» начал пассивный отсчёт от ста до нуля, заглушая тем угнетающий треск животного происхождения.
«Неужели бывает плохо до такой степени!?» – вырвалась нить мысли у Михаила.
Смятение мальчика торжествовало. Ему даже понравилась идея броситься вниз и не изводить себя больше.
«Зачем ты меня сюда завела?» – не укладывался в голове Михаила смысл требования своей руководительницы. Она проигнорировала вопрос, не прервав монотонную вереницу чисел.
«Пять… Четыре… Три… Два… Один… Ноль! – с окончанием арифметической последовательности веточка, удерживающая мальчика, хрустнула. Михаил начал стремительное низвержение, проламывая путь сквозь ветвистые и хлёсткие клети тополей. Пугливый по натуре семиклассник даже не закричал – быстрота и внезапность события не дали Михаилу времени осознать и отреагировать на него.
На половине пути он зажмурился – только это он и успел сделать.
Но то, что должно было в порядке вещей произойти, а именно столкновение с твёрдым грунтом, так и не дождалось своего воплощения в жизнь. Спина Михаила совершила посадку на чём-то необычайно мягком и пружинистом, словно на батуте.
Стрекотание прекратилось.
Когда глаза мальчишки открылись, они увидели лазурное небо, окаймлённое кронами зёлёных гигантов. Издалека доносились ворчания галок, грохотание трактора, шум автомобилей, движущихся по трассе. Михаилу было комфортнее с этой музыкой: вокруг та же повседневная обыденность несуетливой деревни, не изменившая привычек.
Семиклассник несмело пошевелил пальцами рук и ног, проверил функционирование шеи – всё в норме. Живой! Ураган счастья, хоть не молниеносно, а исподволь, но одурманил его. Михаил попытался встать – не вышло. Тело будто прилипло к пушистой поверхности.
«Куда я упал?» – он абсолютно не мог вникнуть в природу своего ложа. Михаил осторожно поднял голову и огляделся.
Стоило ему узнать это, и сердце мальчика ёкнуло, кожа побледнела. Он лежал на воздухе! Да! Он завис в четырёх метрах над землёй.
Минут пять он существовал в параличе, так как первым впечатлением стало навязчивое убеждение о непрочности воздушной подушки. Потом конечности начали отекать, и неудобства вынудили Михаила изменить своему страху и приводить мышцы в действие, а уже вскоре узник порывистыми движениями боролся с невидимыми оковами. Всё оказалось напрасным, он будто сросся с пространством, подвластной оставалась лишь голова.
«Мне это снится, – уверял себя Михаил. – Такого не бывает в реальности. Я же хорошо учу физику. Газ не может поддерживать плотное тело в несколько десятков килограммов! Такое даже в «жёлтой» прессе не дерзнут опубликовать! Сон – единственное объяснение.»
Михаил почувствовал облегчение и удовлетворение: он решил сложную задачку и не сомневался в её правильности.
«Это заблуждение, Михаил, – печальный женский голос вновь вернулся. – Но если оно даёт тебе покой, то я не возражаю. Считай всё настоящее и последующее обычной шалостью мыслей. Тем более, что сейчас я посылаю к тебе ещё одно тяжёлое испытание. Готовься.»
Раздражающее пение неизвестного насекомого возродилось. Михаил пристально всматривался в насыщенную листву и ветви тополей. Он не рискнул закрепить своё мнение, однако наваждение не исчезало. Он заметил что-то знакомое по форме среди зелёного облака. Смахивало на рисунок-загадку из детских журналов, где нужно было отыскать на однотонном цветовом поле контуры каких-нибудь там зверьков, человечков и прочее.
И вдруг неясная фигура пришла в движение! Она медленно поползла вниз по стволу дерева, выходя на не заграждённое маскирующими листьями место.
Перед Михаилом во всей своей «красе» предстал… паук. Он был размером с телёнка, имел брюхо овального заострённого сложения и камуфляжный зёлёный слой хитиновой оболочки. Мальчик мертвецки побелел от хлынувшего исступленного ужаса. Эта тварь таилась у него под носом, а он ничего не заметил! Теперь неразбериха с воздухом осветилась сама собой. Паутина – вот куда он свалился! Он стал добычей!
С отвращением Михаил следил за чудовищем, за длинными тонкими лапами, иногда постукивающими по дереву, за раздувающимся то и дело, узорчатым брюхом, за колышущими в предвкушении хелицерами. В память лезли уроки биологии о том, как пауки вгоняют в жертву яд, растворяющий внутренности на жидкую кашицу, а затем высасывают, оставляя замотанную нитями мумию, если можно так выразиться.
Михаил отчаянно затряс головой, надеясь проснуться в собственной комнате. Тщетно. Монстр и его стрекотание не были сновиденческими.
Внезапно паук смолк. Несколько мгновений затишья.
Грянуло жадное и яростное рычание, выпущенное хищником. Паук спрыгнул с тополя и полетел на изловленную еду.
«Лучше бы я разбился!» – только эта мысль семиклассника была вразумительной, далее же мозг, получающий картину падающего монстра, оказался не в состоянии думать. Каждый его нейрон переполнился чёрным кошмаром.
У Михаила померкло перед глазами. Он лишился чувств, даже не закричав.
Желудок паука нищенствовал третий месяц, и необходимо было срочно заполнить его и восстановить силы. И когда человек попался в ловушку, изголодавшееся животное переполнилось радостью ( всё-таки он являлся разумным созданием, а потому мог поддаваться примитивным эмоциям). Мучить себя воздержанием далее не представлялось выносимым, и паук бросился на пищу.
К неописуемому изумлению и злобному разочарованию паука за миг до их долгожданной встречи восемь его инфракрасных глазков стали свидетелями зрелища, на котором добыча ослепительно вспыхнула, испустив яркие лучи во все стороны. Паук приземлился на упругой ткани личного производства, где желанной еды уже не было.