Страница 50 из 58
Бобер повел себя нагло и беспардонно. Он не захотел делиться хлебом насущным с прочим преступным людом. Он не пожелал договариваться и искать компромисс. Бобер просто объявил преступному сообществу, что теперь он главный и прочие пусть не перебегают ему дорогу.
Вслед за этим заявлением вспыхнула настоящая война. Банда Бобра безжалостно расправлялась с теми, кто пытался работать в тех же поездах. Почти тридцать трупов за первый месяц войны выбросили люди Бобра из поезда в тайгу.
Сопротивление уголовников, работавших на поездах всю жизнь, было отчаянным, но беспорядочным. Бобер же действовал в соответствии с грамотно разработанным стратегическим планом, учитывая многие ключевые детали предстоящих боевых операций. Образование и опыт оперативника в сочетании с алчностью и безжалостностью отпетого бандита сделали Бобра самой заметной фигурой на этом направлении.
И единственным, кто не подчинился диктатуре Бобра и выжил, был Филин.
Старший лейтенант не смог доподлинно проверить легенду Филина о том, что тот платит в общак, но зато он прекрасно понимат, какие последствия может иметь покушение на человека, сытно кормящего блатной мир.
Бобер и Филин встретились и заключили мирное соглашение о разделе поезда и его пассажиров. Филин забрал себе «сливки общества», Бобер — все остальное.
Впрочем, не нужно думать, что Бобер довольствовался объедками. Зачастую его заработки в несколько раз превышали доходы основного конкурента. Лощеные господа и обвешанные золотом дамочки, которых обрабатывала шайка Филина, как правило, оказывались людьми практичными. Они проигрывали крупную сумму наличными, иногда снимали с себя часы и побрякушки, но при них оставался аккредитив на отдых под жарким солнцем или именная сберегательная книжка, до содержания которой никакой шулер добраться не мог. Люди откладывали известную сумму, которую и планировали просадить дорогой, потратив на карты ли, на грандиозную пьянку или на что-то еще. А разве можно по собственной воле выбросить на ветер слишком много? Конечно, нет.
То ли дело Бобер. В его игру втягивались зачастую люди, случайные в азартной игре. Эти люди не умели рассчитывать проигрыш, не умели вовремя остановиться, они не обладали иммунитетом против этой страшной заразы.
Конечно, больше половины фраеров проигрывало сущие пустяки: отпускные, командировочные, деньги на покупки в столичных универмагах. Но попадалось немало и таких, на чей проигрыш советский человек мог безбедно прожить всю свою жизнь.
Иногда невинная партия в секу или тарлан перерастала в игру столь крупную, что даже у бывалых шулеров кружилась голова.
Не далее как накануне того дня, когда Галина села в поезд, один из парней Бобра, Керя, подсел к двум молодцам, рубившимся в буркозла. Слово за слово, завязался разговор. Керя даже и не надеялся вытянуть что-нибудь из этих двоих. Просто рассчитывал привлечь кого-то еще, чтобы потом переключиться на него и облапошить по всей форме.
Четвертый так и не подсел, а вот молодцы раздухарились. Сначала играли по гривеннику, потом по рублю, потом по червонцу.
Почуяв фарт, Керя предложил перейти в его купе. Заодно он, дескать, и деньги свои достанет, а то поначалу здорово раздели его ребята.
Оказалось, что в купе как раз подсел еще один пассажир, который был не прочь сыграть. Понятное дело, этим пассажиром был сам Бобер.
Шулера рассчитывали выкачать из ребят тысячу или две. Что у них могло быть за душой? Но разошедшиеся и подогретые водочкой парни все ставили и ставили, доставая из многочисленных карманов все новые и новые пачки денег. Позднее Бобер насчитал двенадцать с половиной тысяч.
Под утро деньги у ребят все же иссякли. Игру можно было считать законченной, и один из игроков уже поднялся с места, но тут его приятель вытянул из-под рубашки продолговатый тяжелый мешочек и плюхнул его на стол. Развязал веревочку — мешочек был полон золотого песка!
— Играем на вес! — объявил старатель.
На вес так на вес. Играли еще четыре часа. Пропитались все золотой пылью, словно индийские падишахи, пока мешочек не опустел.
Проиграв золото, парень приуныл не на шутку и стал говорить всякие глупости своим удачливым соперникам, и даже угрожать.
— А что, если я сейчас?.. — спрашивал он, разминая пальцы и глядя исподлобья на Бобра, который казался более подозрительным, потому что почти ничего не выиграл.
— Не стоит, — честно отвечал ему Бобер. — Себе дороже выйдет. Поди лучше проспись.
— Дороже, чем вышло, уже не будет, — резонно заметил обобранный старатель. — А если я?..
— Паря, — сурово сказал ему Бобер, — а если я?.. Вот сейчас нашепчу проводнику пару слов, и на следующей станции вас встретят люди в синей форме. Расскажешь им про сложности работы старателя? Или пропоешь о богатствах земли сибирской?
Бывший мент Бобер прекрасно понимал, что никто не станет в здравом уме связываться с поездными шулерами, потому что первый вопрос следователя будет: откуда денежки? Откуда у советского человека десять тысяч рубликов на карты? Откуда у простого труженика четверть пуда золотого песка? Уже и не важно, откуда и куда. Сам факт, что он у тебя есть, — уже расстрельная статья.
Так что молчали проигравшие в тряпочку, а если и пытался кто-то качать права, то в одиночку, в кулачном бою, а на этот случай Бобер был хорошо экипирован. Неугомонный фраер получал нож под ребра и летел из поезда в тайгу.
В результате заработки Бобра исчислялись не только бумажными цифрами, но и каратами. Ходили легенды о сделанных им в тайге «захорон-ках» с песком и «камушками». Никто не мог точно сказать, насколько богат атаман, потому что никто из тех, с кем он начинал, долго не прожили. Случалось всякое, и время от времени Бобер терял людей, заменяя их новыми. Нельзя сказать, что такие накладки случались очень уж часто. Благодаря жестокой войне, которую в свое время затеял и выиграл бывший опер, мало кто осмеливался противостоять банде. Но время от времени доведенный до отчаяния фраер бросался на людей с чем-то острым или тяжелым, и если кто зазевался… Бобер быстро находил ему замену.
Бобер предпочитал вербовать людей из не слишком прожженных уголовников — они понимали ситуацию, но особенно не зарывались, уволенных в запас военных — эти люди привыкли к дисциплине и приказам, местного или залетного молодняка, погнавшегося на Север за длинным рублем, но так и не поймавшего его. Изредка в банду попадали люди из тех, кого раздевали другие шулера или собственно Бобер. Парадоксальные судьбы таких людей чем-то напоминали историю Гивика.
Попутно банда промышляла еще кое-чем. Например, выполняла грязную работу за Филина. Тот то ли гнушался убивать, то ли кишка была тонка. На словах это выглядело как отступление от воровских понятий: мол, если ты шулер, то должен перекладывать карты, а не размахивать пером.
Люди Бобра также контролировали нескольких самостийных шулеров, катавшихся на этих поездах. Эта публика работала на подхвате и только с разрешения самого Бобра. Дело в том, что иногда потенциальных жертв было так много, что Бобер и Филин при всем желании не успевали обработать всех.
Скажем, после закрытия навигации сотнями тянулись домой речники и браконьеры. Заработки у людей приличные, зачастую незаконные, и люди везут с собой наличные деньги, не слишком доверяя ценным бумагам и справедливо опасаясь открывать счета в сберкассе, потому как сразу вопрос: откуда деньжата?
Грех было упускать добычу. Тогда атаманы выбирали наиболее перспективных лохов, а остальное отдавали на откуп стервятникам, путешествовавшим следом. Позднее Бобер обходил своих подшефных и собирал с них дань по таксе. Бобра не интересовало, сколько выиграл шулер и выиграл ли он вообще. За право играть в поезде нужно было платить, как платят за патент.
Тех же, кто противился этому, ожидала участь даже более страшная, чем неразумных проигравшихся.
ГЛАВА 19
Бобер в сопровождении Кери шел по составу, собирая мзду с работавших по составу чалдонов.