Реалити - шоу

Примерно то же самое и кочевников Дарджина. Четыре сотни — мелочь. Если они соберутся вместе, их просто быстрее уничтожат. А потом будет как раньше — беззащитные кочевья, резня и прочие радости захватнических походов. Этим они только дадут нам отсрочку на несколько дней.

Тут мысли сделали поворот. А если мы объединимся? Шестьсот бойцов уже неплохая сила. И ударить можно больнее. Надо только не попасть под ответный удар, который смахнёт нас как мух, как было с Хангако.

— Дарджин, у меня есть предложение, от которого ты можешь отказаться. Готов ли ты разговаривать о чём-то кроме смерти?

— Говори, времени у меня много.

— Ну что ж — я склонился над картой — От имени леди Вероны могу предложить твоим людям переселиться в междуречье, как вы и хотели.

Дарджин напрягся.

— Что ты потребуешь взамен?

— Помощь. За реку уйдут только женщины, дети, старики и один из каждой десятки воинов. Остальные останутся со мной. Мы встанем у моста и будем держаться до тех пор, пока на этом берегу никого не останется. Затем переправимся мы и будем ждать подхода подкрепления.

— Что будет потом?

— Когда потом?

— Когда всё закончится?

— Кто останется жив, вернётся к себе домой. Если твои люди захотят, то могут остаться в междуречье как подданные леди Вероны.

— Хочешь загрести жар чужим руками, да ещё и людьми обогатиться?

Вопрос был неожиданным, но можно было заподозрить и такое. Я только пожал плечами.

— Думай что хочешь. Ваши воины будут вести разведку, будут стоять в первых рядах и гибнуть первыми. Что бы ты ни решил, так и будет. Но если согласишься, то хотя бы ваши женщины получат надежду остаться в живых.

Поднявшись, я скомандовал.

— Дайте ему коня и пусть уезжает. Больше тратить время на разговоры я не хочу.

Дарджин тоже поднялся.

— А мои воины?

— А что твои воины? Они поедут со мной к месту сбора. Если ты обманешь и снова попытаешься напасть на нас, они сразу усядутся на колья. Трое — я нехорошо улыбнулся — А если мы будем сражаться вместе, то они получат оружие и будут сражаться в первых рядах как герои.

— Я хотел спросить о погибших.

Я посмотрел на Мардана. Тот помрачнел, но потом всё-таки кивнул.

— Тех, кто не сгорел, похоронят по местным обычаям. Оружие сложим в стороне. Если оно вам понадобится — заберёте.

Дарджин долго молчал, потом кивнул.

— Я передам твои слова совету старейшин. И сам привезу ответ, каким бы он ни был.

Одинокий всадник давно уже скрылся из вида, а мы всё молчали.

— Мардан, что думаешь?

— Как-то это всё… Только что убивали друг друга, и вы тут же предлагаете воевать вместе. Ещё тела не остыли, ещё даже не похоронили. Да и как солдатам это объяснить, которые друзей потеряли? Они ведь отомстить хотят.

— Предлагаешь квитаться, пока убитых не станет поровну? Так ведь пока всех не вырежут, хоть нас, хоть степняков, не остановятся. А тут и новые степняки подтянутся, спасибо большое скажут, что за них всю работу сделали.

— Может и нет никого. Может, Дарджин соврал.

— Зачем ему это?

— Ну как же. Сам выкрутился, вас напугал. Приведёт своих, а в удобный момент и вырежут.

Я тоже помрачнел. И такой вариант возможен.

— А если сказал правду? И через неделю — другую сюда придёт армия? Мы ведь и пикнуть не успеем, как нас раздавят!

Мы снова замолчали, но надо было что-то делать.

— Мардан, сколько времени нужно, чтобы добраться до остальных застав?

Тот поглядел на небо, что-то прикинул.

— Если выехать прямо сейчас, к утру добраться можно.

— Значит так. Рисковать не будем. Выдели два десятка и отправь их к Контусу и Берхаму. Приказ один — не геройствовать, быстро собраться, взять только самое необходимое и ускоренным маршем двигаться к Дене. Ты похоронишь погибших, тоже собираешься, и сразу уходим.

— Больно уж на бегство похоже — Мардан помрачнел ещё больше.

— На что это похоже будем думать через год, если живыми останемся. Если соберёмся у моста, то будет почти две с половиной сотни бойцов. И городок прикроем, и мост. Если за две недели ничего не случится, то можем прогуляться по степи и посчитаться за старые обиды. Это тебя устроит?

Мардан чуть повеселел.

— Устроит.

Сборы затянулись до темноты. Пришлось копать две братские могилы, куда сложили отдельно степняков и наших. Все повозки отдали раненым, поэтому пришлось оставить все продукты, а запасы стрел, копий, мечей распределять между всадниками. Ночевать в степи я не решился, и очень медленно, но мы двигались всю ночь. И только когда утром увидел дома Дене, стало немного спокойнее.

Весь день прошёл в суете. Надо было организовать временный лагерь, накормить людей, разместить раненых и организовать их лечение. Командовали в основном Мардан и Пеко, но и мне время от времени приходилось надувать щёки и громко орать, вправляя мозги особо непонятливым. Очень пригодились деньги, которые Пеко забрал в Сундуре для нужд отряда. Нам сочувствовали, но кормить задаром, да ещё и неопределённо долго никто не собирался. Рассказы о неких страшных кочевниках некоторые восприняли как страшилки «обкакавшися солдатиков», после чего в числе раненых появилось несколько новых со сломанными челюстями.

К вечеру благополучно прибыли отряды Контуса и Берхама и забот прибавилось. Пришлось тратить и собственные деньги для покупки провианта, палаток и прочего, без чего нельзя обойтись солдатам. Командование с молчаливого согласия взял на себя Мардан. Он же распределял посты, зоны ответственности и прочее и прочее. За мной же осталось только общее руководство. Пеко слушался Мардана, но основной своей задачей по-прежнему считал мою охрану, и постоянно таскался за мной с пятёркой солдат.

На следующий день решили перевести раненых на другую сторону Глубокой и оборудовать для них отдельный лагерь (на всякий случай). По моему же приказу, тоже на всякий случай, поставили посты на концах и середине моста. Снабдили их бессчетным количеством горшков с маслом и единственным приказом — в случае угрозы захвата сжечь мост к чёртовой матери. Вряд ли это кого-то задержит надолго, но всё-таки… Выглядели эти посты по идиотски (даже днём у них всё время горело по два факела), но их появление убедило людей, что всё это всерьёз. Оставалось только убедить самого себя, что у меня не паранойя и не мания преследования.

Затем на несколько дней установилось затишье. Никаких обозов, никаких степняков. Разведка моталась по степи, но никого рядом не было. Мне никто ничего не говорил, но чувствовалось, что погранцы уже жалеют, что послушались меня и сорвались, бросив всё. Спокоен был только Мардан. Когда Контус и Берхам в моём присутствии заворчали на него, он небрежно бросил.

— Милорд Гордан пообещал, что если нас обманут, то мы прогуляемся по степи единым отрядом. Подождём, пока раненые встанут в строй, а потом… — он мечтательно закатил глаза.

Остальные тут же повернулись ко мне, и я был вынужден согласно кивнуть. После этого снова установилась тишина и порядок. Да ещё раненые старались побыстрее вернуться к своим, но я приказал следить за этим строго.

Прошло уже пять дней, и местные остряки уже начали откровенно издеваться над «не очень смелым милордом», как разведка доложила о появлении степняков. Ещё через пару часов появился и Дарджин. Измученный, с красными от недосыпания или ещё чего глазами.

— Милорд, старейшины согласны на ваше предложение. Во все племена отправлены гонцы, и в ближайшие пару дней они прибудут сюда.

— Все?

— Все, милорд.

Я попытался прикинуть в уме — десять тысяч человек (допустим). Примерно по одной лошади (как минимум) у каждого, по одной повозке на десять человек. Скорее всего, есть ещё какие-то животные. Козы, овцы или ещё что. И всё это по узенькому мостику, который нельзя перегружать. Это сколько же они будут переправляться? И успеем ли мы?

— Со своими воинами поступаешь под начало Мардана. Он тебе укажет, где размещать людей и всё остальное.