Марсианские истории

— Мне нравится твоя уверенность, — сказал И-Гос, — но ты ничего не добьешься. Ты не сможешь говорить с принцессой Гелиума, хотя, несомненно, кровь многих манаториан прольется в женских покоях, прежде чем они смогут тебя убить…

Гохан улыбнулся.

— Меня не убьют. Где и когда мы встретимся? Ты сможешь найти меня ночью, в комнате О-Мая. Кажется, это самое безопасное место для врагов джеддака Манатора, и лежит оно во дворце самого джеддака Я иду!

— Пусть духи наших предков окружают тебя, — сказал И-Гос.

После ухода старика Гохан по крыше подошел к высокой башне. Она была сделана из камня и поверхность ее была покрыта сложными рисунками, глубоко врубленными в каменной поверхности стен. Столетия почти не затронули эти стены благодаря сухости марсианской атмосферы, редкости дождей и пыльных бурь. Подъем по такой стене представлял большую опасность, которая отпугнула бы и храброго человека Удержала бы она, несомненно, и Гохана, если бы он не знал, что жизнь любимой женщины зависит от выполнения им этого рискованного подвига.

Сняв сандалии, доспехи и все оружие, кроме кожаного пояса с висевшим на нем кинжалом, гатолианин начал опасное восхождение.

Цепляясь за углубления руками и ногами, он медленно поднимался, избегая окон и держась в затененной стороне крепости, куда не падал свет Турии и Харуса.

Башня на пятьдесят футов возвышалась над крышей остальной части дворца, в ней было пять этажей с окнами, выходящими во все стороны. У нескольких окон были балконы, и их он, прежде всего стремился избежать, хотя был уже девятый под, и решительно все в крепости спали.

Продвижение его было бесшумным, и, наконец, он, никем не замеченный, добрался до окон верхнего этажа. Они, подобно тем, что он миновал, были закрыты прочными решетками, так что не было никакой возможности проникнуть внутрь. Темнота скрывала внутренность помещения за первым достигнутым окном. За вторым окном оказалась освещенная комната, где был виден спящий на своем посту охранник.

Была видна также верхняя лестница, ведущая на нижние этажи. Двигаясь вдоль башни, Гохан добрался до следующего окна, но теперь он висел с той стороны башни, которая обрывалась во двор в ста футах под ним, а через некоторое время его настигнет свет Турии. Он понял, что должен поторопиться.

Подобравшись к окну, он увидел маленькую, тускло освещенную комнату. В центре ее был спальный помост, на нем под шелками и мехами лежала человеческая фигура… Обнаженная рука, высунувшаяся из-под одеяла, раскинулась на шкуре — рука удивительной красоты: на ней был браслет, который Гохан узнал. Гохану была видна вся комната, в ней больше никого не было. Прижав лицо к решетке, гатолианин прошептал ее дорогое имя. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Он позвал ее вновь, на этот раз громче. Тара села на постели и взглянула на него. В ту же минуту огромный евнух вскочил на ноги: он лежал на полу у помоста с дальней от Гохана стороны. Одновременно засверкал бриллиантовый свет Турии за окном, в котором висел Гохан, отчетливо видимый людьми изнутри башни.

Оба в комнате вскочили на ноги. Евнух выхватил меч и побежал к окну. Гохан совершенно беспомощный, представлял легкую добычу, от малейшего толчка он сорвался бы и разбился о камни дворца. Но Тара Гелиум ухватилась за охранника и потащила его назад. В то же самое мгновение она выхватила тонкий кинжал, и хотя евнух стоял к ней спиной, нашла его сердце. Без звука он свалился на пол. Тара подбежала к окну.

— Туран, мой вождь! — воскликнула она. — Что за безумие искать меня здесь, где даже твое храброе сердце не сможет мне помочь!

— Не будь так уверена в этом, сердце моего сердца! — ответил он. — Хотя я принес своей любимой лишь слова, они предвещают дела. Я боялся, что ты убьешь себя, Тара Гелиум, чтобы спастись от бесчестья. И я хочу дать тебе новую надежду и просить, чтобы ты жила для меня, что бы ни случилось. Знай, что если все пойдет хорошо, мы будем свободны. Следи за мной в тронном зале О-Тара, — когда он захочет жениться на тебе. Теперь, что нам делать с этим? — и он указал на мертвого евнуха на полу.

— Не стоит беспокоиться, — сказала девушка. — Никто не осмелится причинить мне вред из страха перед гневом О-Тара — иначе я давно была бы мертва: женщины здесь ненавидят меня. О-Tap защищает меня, а что О-Тару до жизни какого-то евнуха? Нет, бояться нечего!

Их руки соединились через решетку, и Гохан был рядом с ней.

— Один поцелуй, — сказал он. — прежде чем я уйду, моя принцесса.

И гордая дочь Деи Торис, принцессы Гелиума и Главнокомандующего Барсума прошептала: "Мой король, мой вождь!" и прижалась своими губами к губам Турана, простого пантана.

XXII. Во время свадьбы

Могильная тишина тяжело лежала вокруг него, когда О-Тар, джеддак Манатора, открыл глаза в темноте комнаты О-Мая. В его сознании возникло воспоминание об ужасном видении. Он прислушался, но ничего не услышал. В поле его зрения ничего не могло вызвать тревоги. Он медленно поднял голову и огляделся. На полу рядом со спальным помостом лежал какой-то предмет, который привлек его внимание и привел в ужас, когда он разобрал, что это, но он не двигался и не говорил. О-Tap встал на ноги. Он дрожал каждой своей жилкой. На постели, где поднимался этот призрак, ничего не было.

О-Tap медленно пятился из комнаты. Наконец он выбрался в коридор. Тот был пуст. О-Tap не знал, что коридор мгновенно опустел, когда стон, соединившись с криком самого О-Тара, достиг ушей воинов, посланных шпионить за ним. Он взглянул на часы на массивном золотом браслете, надетом на левую руку. Прошла половина девятого пода. Около часа О-Tap лежал без чувств. Он провел час в комнате О-Мая и не умер! Он смотрел в лицо своего предшественника и не сошел с ума! Он вздрогнул и улыбнулся!

Постепенно он овладел своими разыгравшимися нервами, так что достигнув жилой части дворца, он уже полностью овладел собой. Он шел важной походкой с высоко задранным подбородком. Он шел в пиршественный зал, зная, что там ждут его вожди.

Когда он вошел туда, все встали со своих мест, на лицах многих было выражение недоверия и смущения, так как они не ожидали вновь увидеть джеддака О-Тара после того, как шпионы рассказали об ужасных звуках, донесшихся из помещения О-Мая.

Как счастлив был О-Tap, что он один пошел в эту комнату ужаса. Теперь никто не может усомниться в его рассказе!

Э-Тас вышел вперед, чтобы встретить его, — он видел, какие взгляды бросали на него вожди и знал, что его ждет, если его покровитель не вернется.

— О, храбрый и славный джеддак! — воскликнул мажордом. — Мы радуемся твоему благополучному возвращению и ждем рассказа о твоих приключениях.

— Ничего не было! — воскликнул О-Тар. — Я внимательно обыскал комнату и, спрятавшись, если он на время вышел, стал поджидать возвращения раба Турана, но он не пришел. Его там нет, сомневаюсь, был ли он там когда-нибудь. Вряд ли кто-нибудь хотел бы оказаться в таком ужасном месте;

— На тебя не напали? — спросил Э-Тас. — Ты не слышал стонов или криков.

— Я слышал ужасные звуки и видел призраков, но они разбежались при моем приближении, я смотрел в лицо О-Мая и не сошел с ума. Я даже отдохнул в комнате возле его трупа…

В дальнем углу комнаты согбенный старик спрятал улыбку за золотым кубком с крепким пивом.

— Пошли! Будем пить! — воскликнул О-Tap и хотел извлечь кинжал, рукоятью которого он хотел ударить в гонг, желая вызвать рабов, но кинжала в ножнах не оказалось. О-Tap удивился. Он хорошо помнил, что перед уходом в покои О-Мая проверил, все ли его оружие на месте, и кинжал был у него с собой. Он схватил со стола кубок и ударил в гонг, а когда пришли рабы, приказал принести самого крепкого пива для О-Тара и его вождей. Много восторженных слов было произнесено за пивом, все восхищались храбростью своего джеддака, однако некоторые вожди сохраняли угрюмое выражение на лицах.

Наконец, пришел день, в который О-Tap должен был взять в жены принцессу Тару Гелиум. Несколько часов готовили к церемонии не желающую брака невесту, семь благоухающих ванн заняли три долгих часа, затем ее тело растер маслом из листьев прималии и массировал своими чуткими пальцами раб из далекого Дусара. Ее одежда, специально подготовленная к этому случаю, была сшита из кожи больших белых барсумских обезьян и увешена платиновыми украшениями и бриллиантами. Тяжелая масса ее блестящих черных волос была уложена в высокую прическу, которую скрепляли булавками с головками из алмазов: они сверкали как звезды в безлунную ночь.