Марсианские истории

Вначале она пыталась разговаривать со своим конвоиром, но он не был склонен беседовать с ней, и она прекратила свои попытки. Но она заметила, что он не оскорблял ее и вообще не был с нею грубым. То обстоятельство, что она своим кинжалом уничтожила два тела, казалось не вызывало вражды или жажды мести у этих голов, увенчивающих тела — даже у той, чье тело она убила. Она не пыталась понять это, так как не могла разобраться в странных отношениях между головами и телами. До сих пор их обращение с нею не давало ей повода для опасений. Возможно, что ей в конце концов повезло, и эти странные существа не только не причинят ей вреда, но и помогут добраться до Гелиума. Она не могла забыть, что они отвратительны, но так как они не причиняют ей вреда, она преодолеет свое отвращение. Возрожденная надежда вернула ей бодрость, и она весело повернулась к своему таинственному спутнику. Она даже начала без слов напевать веселую песенку, популярную в Гелиуме. Спутник удивленно взглянул на нее.

— Что за шум ты издаешь? — спросил он.

— Напеваю, — ответила она.

— Напеваешь? — повторил он. — Я не знаю, что это такое, но продолжай: мне это нравится.

Она запела, на этот раз со словами, а сопровождающий внимательно слушал. Лицо его не выражало того, что скрывалось в голове. Оно было также лишено выражения, как морда паука.

Когда она закончила, он вновь повернулся к ней.

— В чем разница? — сказал он. — Это мне нравится больше, чем прежде. Как ты это делаешь?

— Я пою, — ответила она. — Разве ты не знаешь, что это такое "Петь"?

— Нет, — сказал он. — Расскажи, как это делается.

— Это трудно объяснить, так как любое объяснение предполагает хотя бы представление о мелодии и музыке, а по твоим вопросам я вижу, что ты об этом ничего не знаешь.

— Да, — ответил он. — Я не знаю того, о чем ты говоришь. Но все же расскажи, как ты это делаешь.

— Это всего лишь мелодические манипуляции моего голоса, — объяснила она. — Слушай! — и она вновь запела.

— Я не понимаю, — настаивал он, — но мне это нравится. Можешь ли ты научить меня делать так?

— Не знаю, но была рада попробовать.

— Посмотрим, что сделает с тобой Лууд, сказал он. — Если он не возьмет тебя, то возьму я, и ты будешь учить меня производить такие звуки.

По его просьбе она опять запела, и они продолжали свой путь по туннелю, который был теперь освещен редкими шарами, знакомыми Таре Гелиум. Такие шары, наполненные радием, использовались во всем Барсуме и так давно, что их происхождение терялось в веках. Они состояли из сферической чаши из толстого стекла, наполненного веществом, которое Джон Картер называл радием, шар цементировался в металлической плите, которая крепилась к стенам и потолку в соответствии с композицией помещения и давала свет неопределенно долго.

Отправившись дальше, они встретили множество обитателей подземных помещений, и девушка заметила, что их доспехи были украшены богаче, чем у работающих на полях. Головы и тела, однако, у них были подобны. Ни один не причинил ей вреда, и она испытывала чувство облегчения, близкое к счастью, когда конвоир внезапно свернул в отверстие в правой стороне туннеля и она оказалась в большой, хорошо освещенной комнате.

V. Совершенный мозг

Песенка, звучавшая на ее устах, когда она вошла, умерла, убитая ужасным зрелищем, представшим ее глазам. В центре комнаты на полу лежало безголовое тело, частично разложившееся, на нем и возле него ползало с полдюжины голов на своих коротких паучьих ножках, своими клешнями они отрывали от женского тела куски мяса и отправляли их в свои отвратительные рты. Они ели человеческое мясо, ели его сырым!

Тара Гелиум в ужасе отвернулась и закрыла глаза руками.

— Идем! — сказал ее сопровождающий. — Что случилось?

— Они едят мясо женщины, — прошептала она с ужасом.

— А почему бы и нет? — удивился он. — Неужели ты думаешь, что мы используем рикоров только для работы? Нет. Когда они хорошо откормлены, они очень вкусны.

— Это отвратительно! — воскликнула она.

Он спокойно посмотрел на нее, но его лишенное выражения лицо не выразило ничего: ни удивления, ни гнева, ни сожаления. Затем он повел ее вдоль комнаты мимо ужасных созданий, от которых девушка отводила глаза. На полу вдоль стены лежало с полдюжины безголовых тел в доспехах. Тара Гелиум решила, что эти тела временно лишились голов и ждут, когда вновь придет пора нести службу. В стенах комнаты было много маленьких отверстий, подобных тем, что она заметила в туннеле, их назначение было непонятно ей.

Они прошли через коридор и оказались в другой комнате, большей чем первая, и ярче освещенной. Здесь было несколько созданий с соединенными головами и туловищами, и довольно много безголовых тел лежало на полу вдоль стен. Здесь конвоир ее остановил и сказал, обращаясь к находившимся в комнате.

— Я ищу Лууда. Я привел Лууду создание, которое я захватил в полях наверху.

Остальные принялись осматривать Тару Гелиум. Один из них свистнул, и тогда девушка поняла, для чего предназначены отверстия в стенах: вслед за свистом, из них, как огромные пауки, вывалилось несколько десятков отвратительных голов. Каждая отыскивала лежащее тело и забиралась им на плечи. Тела немедленно поднимались и проявляли признаки разумной деятельности под руководством головы. Они вставали и поправляли руками воротники и наводили порядок в одежде, затем подходили к тому месту, где стояла Тара Гелиум.

Она заметила, что их доспехи и воротники украшены гораздо богаче, чем у всех тех, кого она встречала раньше, и сделала вывод, что здесь собрались создания, обладающие властью над другими. Она не ошиблась. Поведение ее конвоира подтвердило это предположение. Он обращался к ним, как обращаются к вышестоящим.

Некоторые из них потрогали мякоть ее тела, ущипнув ее большим и указательным пальцем, и девушка была оскорблена этим. Она оттолкнула их руки.

— Не трогайте меня! — воскликнула она гневно — разве она не была принцессой Гелиума? Выражение их ужасных лиц не изменилось. Она не могла сказать, испытывают ли они гнев или смеются, внушили ли ее действия уважение к ней или презрение.

И только один из них заговорил:

— Она не слишком упитана, — сказал он.

Глаза девушки широко раскрылись от ужаса. Она повернулась к своему конвоиру.

— Это отвратительное создание съест меня? — воскликнула она.

— Будет так, как скажет Лууд, — ответил он, затем наклонился к ее уху. — Шум, который ты назвала песней, очень понравился мне, — прошептал он, — и я отплачу тебе советом: не противоречь этим калданам. Они очень влиятельные. Сам Лууд прислушивается к их мнению. Не называй их отвратительными. Они прекрасны. Взгляни на их дивные украшения, золото, драгоценные камни.

— Спасибо, — ответила она. — Ты назвал их калданами. Что это значит?

— Мы все калданы, — объяснил он.

— И ты тоже? — спросила она, указав пальцем на его грудь.

— Нет, не это, — объяснил он, дотрагиваясь до своего тела, — это рикор. Но это, — он дотронулся до головы, — это калдан. Это мозг, разум, власть, управляющая всем остальным. Рикор — он опять указал на тело, — ничто. Он значит не больше, чем украшения на доспехах, он значит меньше. Рикор несет нас. Действительно, мы испытываем определенные трудности, передвигаясь без него. Но он имеет меньшую ценность, чем доспехи или драгоценные камни, ибо его легче воспроизвести. — И он опять обернулся к остальным калданам. — Сообщили ли Лууду, что я здесь, — спросил он.

— Сент уже пошел к Лууду. Он сказал ему об этом, — ответили ему.

— Где ты нашел этого рикора со странным калданом, который не может отделиться?

Ее конвоир вновь рассказал историю ее пленения. Он излагал факты так, как они происходили, без приукрашивания, его голос был так же лишен выражения, как и лицо, а рассказ воспринимался слушателями также бесстрастно, как и излагался. Создания казались полностью лишенными эмоций, возможно, способностью выражать их. Невозможно было понять, какое впечатление произвел на них рассказ, слышали ли они его. Их маленькие глазки все так же, не мигая, смотрели без выражения, мускулы рта периодически открывали и закрывали его. Более близкое знакомство с ними не уменьшило ужаса девушки. Чем больше она смотрела на них, тем более отвратительными они казались. Ее тело все время содрогалось от отвращения, пока она глядела на калданов, но когда она глядела на прекрасные тела, выбросив из своего сознания головы, впечатление было несколько освежающим, хотя безголовые тела, лежащие на полу, были также отвратительны, как и головы, но самое отвратительное и непонятное было в том, как головы бегали на своих паучьих лапках. Тара Гелиум была уверена, что если одна из них подползет и коснется ее, она потеряет сознание от ужаса. Одна только мысль об этом кошмарном прикосновении вызывала у нее тошноту.