Страница 87 из 110
Элси чувствовала, что уже влюбилась в это крохотное существо, но ей хотелось удостовериться, что она имеет на это право.
— Мы с ней отлично ладили. Она просто умница, почти не капризничает, — с гордостью заявил Билл, и Элси заметила, как лучатся нежностью глаза мужа.
— Билл Стаффорд, я знаю, все не так просто. Ну-ка рассказывай, откуда она взялась.
Он подошел к Элси сзади и обнял за плечи.
— Ведь я поступил правильно, милая? Ты только посмотри на нее! Это же чудо!
— Я... Билл... у меня нет слов! — Элси покачала головой. — Ты заявился домой с ребенком! — Вдруг лицо ее потемнело, и она схватилась за голову. — Ты что-то от меня скрываешь, Билл? Чем ты занимался, когда вышел из Чанги?
— Ох, Элси, Элси! — Билл притянул жену к себе и поцеловал в губы. — Не говори глупостей! Я был уже здесь, с тобой, задолго до того, как папа этой малышки задумал ее зачать!
Элси прищурилась и начала считать на пальцах месяцы. Наконец ее губы расплылись в улыбке.
— Ты прав, Билл, я сболтнула чушь. К тому же мы оба знаем, ты не можешь быть отцом. Но ты уверен, что это законно? — продолжила она. — Никто не постучит в нашу дверь среди ночи и не посадит тебя в тюрьму за кражу ребенка? Никто не заберет у нас эту девочку?
— Клянусь, все законно. Она наша, Элси. Это наш ребенок. И никто никогда не заберет его у нас, обещаю.
— Как тебя зовут? — проворковала Элси, обращаясь к малышке.
— Ее мать назвала девочку Жасмин. Но мы можем поменять имя, если хочешь.
— Жасмин... Мне кажется, это имя ей подходит, ведь ее... папочка... — Элси помолчала, смакуя это слово, — выращивает чудесные цветы.
— Я привез несколько ящиков с новыми сортами, милая.
Она внимательно посмотрела на Билла.
— Эта девочка из Таиланда? Но у таиландцев необычный цвет кожи. Она совсем не такая. — Элси погладила мягкое предплечье Жасмин.
— Это целая история, — сказал Билл. — Если ты хотя бы на несколько секунд перестанешь квохтать над ребенком и приготовишь своему мужу вкусный крепкий чай, я все тебе расскажу.
Вооружившись чашкой с горячим напитком, Билл поведал жене печальную историю девочки.
— Понимаешь, у меня не было выхода. Ведь ты на моем месте поступила бы так же, да?
— Да, Билл, и ты это прекрасно знаешь.
— Слава Богу, — вздохнул он, чувствуя, что еще никогда не любил свою жену сильнее, чем сейчас. — Но ее светлость ни в коем случае не должна об этом узнать, иначе всем нам будет плохо. Надеюсь, ты и это понимаешь?
— Конечно, понимаю, дурачок, — пробормотала Элси, ласково укачивая малышку. Ее глаза светились спокойным счастьем: долго сдерживаемый материнский инстинкт наконец-то нашел себе применение. — Я не скажу ни слова, только бы это маленькое сокровище осталось у нас навсегда! — Она подняла на него глаза. — А ты выполнишь просьбу Лидии? Расскажешь правду его светлости?
— Лидия написала ему письмо, — со вздохом ответил Билл. — Мне передали его в больнице, когда я пришел навестить ее в самый последний раз. Ей делали операцию, и меня к ней не пустили. Еще она оставила мне орхидею — сказала в записке, что это особенный цветок и она хочет, чтобы ее дочка о ней помнила. На стебле еще нет бутонов, но...
— Ох, Билл, хватит болтать о своих любимых цветочках! — перебила его жена. — Лучше скажи, что ты собираешься делать с письмом для его светлости?
— Честно говоря, Элси, не знаю.
— Ясно, как Божий день, что, если ты отдашь ему письмо, он еще больше переполошится. Вдруг захочет забрать у нас ребенка? Я бы на твоем месте не стала дразнить гусей.
Билл поцеловал жену и их новоиспеченную дочку.
— Знаешь что, Элси? Пойду-ка я в теплицу и там, как следует все обдумаю.
Билл сел на ящик с орхидеями и достал из кармана письмо Лидии. Он понятия не имел, что она написала. Да и не его это дело. Он с трудом сдерживал слезы, вспоминая, как Лидия отдавала ему свою дочь — она не сказала ни слова, но в ее красивых янтарных глазах сквозила боль.
Держа письмо в руках, Билл думал о страстной любви двух молодых людей и о трагических последствиях, к которым она привела. Лидия наверняка умерла, и он ничем не рискует, если отдаст ее письмо Гарри. Уже ничего нельзя сделать.
Его светлость — человек долга, вот почему он послал Билла на поиски Лидии. Он захочет знать, что с ней случилось, и, наверное, будет лучше, если на его вопросы ответит сама Лидия — женщина, которую он любил. Возможно, ему станет легче от того, что дитя их любви живет здесь, в Уортон-Парке. Если он будет иногда заходить в коттедж и смотреть, как растет его дочка, никакой беды не случится.
Главное, чтобы ее светлость ничего не знала... А Гарри, конечно же, будет молчать.
Билл пренебрег разумным советом жены (в конце концов, он всего лишь посыльный во всей этой драматической истории) и поспешно положил письмо в условленный тайник — под орхидеи, чтобы Гарри его нашел. После этого он начал распаковывать ящики и сортировать свои драгоценные растения.
В тот же день Оливия, которой оставалось восемь недель до родов, узнала от Элси про новорожденную девочку. Горничная пригласила ее в коттедж, и Оливия увидела радость в глазах своей молодой служанки.
— Настоящая красавица! — восхитилась она, когда малышка, гукая, схватила ее за палец. — Как вы ее назвали?
— Жасмин, ваша светлость.
— Отличное имя! — объявила Оливия с улыбкой. — Я же говорила, что все образуется?
— Да, ваша светлость, и вы были правы. Теперь у всех у нас все хорошо.
Возвращаясь к дому, Оливия задержалась возле теплицы. Она еще не видела Билла с тех пор, как он вернулся. Ей захотелось и его поздравить с прибавлением в семействе, а заодно выразить свое восхищение: Элси объяснила, что в Таиланде много одиноких матерей, которые из-за болезни или нищеты не могут ухаживать за своими детьми; что Билл встретил одну такую несчастную девушку; она умерла в родах, и ее дочке грозил убогий сиротский приют; тогда Билл проявил благородство и увез новорожденную домой, к Элси, — он знал, что здесь ее будут любить и пестовать.
В животе у Оливии зашевелился ее собственный ребенок, и она улыбнулась.
«Слава Богу, у моего малыша не будет проблем, как у бедной крошки, которую спас Билл!»
Она открыла дверь теплицы и увидела, что весь пол заставлен ящиками с орхидеями. Билла не было, но Оливия решила подождать несколько минут — может быть, он вернется. Она прошлась вдоль цветочных рядов, наслаждаясь чудесными ароматами, остановилась перед горшками с орхидеями и взяла в руки один.
«Было бы неплохо любоваться этой красотой во время родов», — подумалось ей.
Ее внимание привлек конверт, лежащий на том месте, где только что стоял горшок. Она взяла его и увидела, что письмо адресовано Гарри. Но на конверте ни адреса, ни почтовой марки. Почерк незнакомый, а в углу конверта — маленький бугорок. Любопытство взяло верх над Оливией. Уверенная, что в письме нет ничего такого, что Гарри хотел бы от нее утаить, она вскрыла конверт.
Через несколько мгновений, трижды прочтя короткие строки письма, Оливия опустилась на пол, задыхаясь, точно от удара. Она развернула бумажный комок, который топорщился в конверте, и уставилась на маленькое, почти детское, янтарное колечко.
Оливия судорожно сглотнула подступивший к горлу ком...
«Нет, я не буду плакать! Слезы здесь не помогут. Итак, что же получается?
Эта женщина сильно любила моего мужа. А Гарри так же сильно любил ее, судя по тому, что сделал ей предложение. А еще он обещал при первой же возможности вернуться к ней в Бангкок. Поняв, что это невозможно, Гарри под вымышленным предлогом отправил туда Билла, чтобы тот ее нашел. И Билл вернулся домой с младенцем на руках — женщина утверждает, что это ребенок Гарри».
Тут в теплицу вошел Билл.
Оливия попыталась встать, но у нее подгибались колени.
— Ваша светлость, что вы делаете на полу? Дайте, я вам помогу. — Нет! — Она поднялась и двинулась к нему, гневно размахивая письмом. — Будь так любезен, объясни, что это такое?