Страница 7 из 64
- Старшему сыну пять лет, было, - вздохнул Дэвид, - он помнит. Наверное. Но, в любом случае, -племянник взглянул на Тедди, - тетя Марта и дядя Питер не умрут, пока не найдут хоть кого-то. В этом я уверен.
- Дяде Питеру четыре года до ста лет осталось, - заметил Нат.
- Тете Эстер тоже, - Тедди разлил остатки виски, - а она сегодня весь день на ногах провела, как вы сами видели. Эти люди нам не чета.
Они выпили. Дэвид, поднялся: «Ладно, поработали мы сегодня отлично. Пойду, посмотрю, как мальчишки, и еще у себя посижу, с документами».
Наверху было тихо. Он заглянул в спальню и улыбнулся. Сыновья спокойно сопели, на столе были разбросаны учебники и тетради. Дэвид подумал: «Мне четырнадцать было, когда папа умер. Майкла ровесник. Господи, как мне дядю Тедди и тетю Мораг покойную благодарить, что не бросили меня. Взяли к себе, как сына своего вырастили. Надо будет потом мальчишек в Лондон повезти. Пусть с европейской родней познакомятся. Детям Бенедикта и Антонии восемнадцать, как время летит. И Марта будет там, при прабабушке, - он осторожно закрыл дверь и пошел к себе.
Мэтью тихонько выдохнул. Он лежал, закинув руки за голову, боясь даже пошевелиться. Старший брат спал чутко. Мальчик видел перед собой ее. Она вся была, как будто вылеплена из крема-карамели. Они с братом покупали десерт во французской кондитерской лавке, в Вашингтоне, по дороге из школы домой. Она была маленькая, ладная, с черными, горячими глазами и темно-красными, пухлыми губами.
- Бет, - шепнул Мэтью, и все-таки не выдержал, встал с постели. Он двигался неслышно, будто кошка. Пройдя в умывальную, прислонившись спиной к двери, мальчик опустил руку вниз.
- Бет, - повторил Мэтью, касаясь себя. Она стояла на коленях, подняв голову, глядя на него, и в глазах ее блестели слезы. Мэтью раздул ноздри. Заставив себя не стонать, мальчик тяжело, облегченно задышал. Потом он вымыл руку. Вернувшись в постель, удовлетворенно улыбаясь, Мэтью заснул.
Дэвид зевнул и перечитал ровные строки: «Однако я рекомендую, при ратификации Сенатом договора Гваделупе-Идальго, обратить особое внимание на статьи девятую и десятую, которые гарантируют защиту прав мексиканцев на переданных территориях, и оставляют за ними земли, предоставленные, испанским и мексиканским правительствами».
Он подошел к окну: «Никогда в жизни они этих статей не подпишут, наши ястребы. Скажут, что мы пятнадцать миллионов долларов заплатили за новые земли, и взяли на себя долги Мексики. Отец купил Луизиану, а я весь юго-запад США, - Дэвид рассмеялся. Посерьезнев, он вытащил из кармана сюртука кошелек. Визитная карточка была там, совсем простая, напечатанная на дешевой бумаге. «Сара-Джейн Вудсон», - прочел он. «Преподаватель».
В Филадельфии поезд стоял два часа. Тедди, взяв экипаж, повез детей в город, показать им Индепенденс-холл. Стояла отличная, солнечная погода. Дэвид купил газеты. Заказав обед, устроившись за столом в ресторане, он велел принести кофе. Дэвид едва успел закурить сигару, как, услышал в распахнутое на перрон окно ленивый мужской голос, с южным акцентом.
- Нет, мисс, - мужчина издевательски усмехнулся, - я не знаю, где библиотека. Могу вас проводить до борделя. Всем черным шлюхам только там и место.
Дэвид ткнул сигарой в пепельницу и вышел на перрон. Он увидел высокую, стройную девушку с кожей цвета темного каштана, в простом платье и суконной накидке. Она, стояла, сжимая в руке потрепанный саквояж. Хорошо одетый джентльмен, измерив ее взглядом, протянул руку к ее груди. Девушка отшатнулась. Дэвид, вспомнив драки в Бостонской Латинской школе, одним ударом разбил ему нос. Мужчина опрокинулся на спину, и закричал: «Полиция!»
- Джентльмен поскользнулся, - Дэвид обаятельно улыбнулся подбежавшему человеку в форме железнодорожной компании. «Бывает. Мисс, - он поклонился, - я прошу прощения».
Она зарделась и что-то пробормотала.
- Какая вам нужна библиотека? - поинтересовался Дэвид.
Ее звали Сара-Джейн Вудсон, ей было двадцать три года, она была дочерью священника и преподавала в школе для цветных в Огайо. Дэвид проводил ее в библиотеку Свободной Африканской Школы. Девушка приехала в Филадельфию за учебниками. На прощание, дав ей свою карточку, Дэвид серьезно сказал: «Мисс Вудсон, если бы я знал ваш адрес, я бы мог вам прислать новые книги. В столице, отличные магазины. Я получаю свои заказы прямо из Европы».
Она краснела, отнекивалась, но адрес он у нее все-таки выпросил.
- Брось, - сказал себе сейчас Дэвид, - прекрати. Тебе два года до пятидесяти, а ей едва за двадцать. Зачем ты ей нужен?
Он взглянул в темное окно, и увидел ее черные, тяжелые, стянутые в простой узел косы, пятна чернил на длинных пальцах. Дэвид внезапно разозлился: «И что я ною? Если я ей не понравился, она мне просто не ответит, вот и все. Но попробовать надо, - он рассмеялся, - иначе я потом всю оставшуюся жизнь жалеть буду, что побоялся».
Он вернулся к столу. Повертев свою механическую ручку, фаберовскую, с золотым пером, Дэвид взял лист чистой бумаги.
- Дорогая мисс Вудсон! - решительно начал мужчина, - вы, наверное, меня не помните. Я джентльмен из Вашингтона, что, в Филадельфии, проводил вас до библиотеки..., - он писал, подыскивая слова, и все еще улыбался.
Святая Земля. Яффо
Приемная была обставлена мебелью красного дерева. В раскрытые окна вливался томный, теплый воздух, пахло солью и пряностями, со двора слышались голоса грузчиков. Толстенький человек в длиннополом сюртуке, снял черную шляпу. Под ней была кипа. Вытирая пот со лба, посмотрев на дубовую дверь, он пробормотал: «Видимо, рав Судаков очень занят».
- Очень, - согласилась высокая, рыжеволосая девочка, в простом, темном платье. Она внесла в переднюю медный, чеканный поднос с лимонадом. «Вы пейте, господин Мандель, - улыбнулась она, - в Вильно, наверное, еще снег лежит, а у нас, - девочка поставила перед ним стакан с лимонадом, -миндаль отцвел. Скоро еще жарче будет».
Мандель пробормотал благословение. Отпив, он пожаловался: «Куда еще жарче?»
Она склонила голову: «Оставайтесь здесь до лета, господин Мандель, увидите».
Девочка присела за конторку и деловито сказала:
- Проводник вас заберет, сегодня вечером, с постоялого двора. Через два дня будете в Иерусалиме. Там у нас гостиница для паломников. Поскольку вы приехали заключать контракт, то будете оплачивать проживание со скидкой, как и здесь. Мы предоставляем услуги по сопровождению гостей, с вооруженной охраной, разумеется, - девочка стала загибать пальцы, - вас отвезут на могилу праматери Рахели, в священные города Цфат и Тверию..., Вы можете дать цдаку, чтобы ученики нашей ешивы молились у Стены за вас и вашу семью. Здесь все подробно изложено, - девочка протянула ему изящную брошюру с дагерротипами. «В конце отзывы о нашей работе».
- Даже от самого сэра Мозеса Монтефиоре, - удивился Мандель, просматривая напечатанные на идиш страницы.
- Он друг моего отца, - со значением заметила девочка, - рава Судакова. Там еще рекомендации от мистера Йехуды Туро, и мистера Натана Горовица, из Америки. Мы издаем эту брошюру на английском и французском языках, - из-за двери раздался женский голос: «Шуламит!». Девочка, поклонившись, исчезла в кабинете.
Мандель вздохнул, рассматривая красивые иллюстрации: «Денег у этих Судаковых куры не клюют. Надо было мне сюда с Яаковом приезжать. Ему как раз восемнадцать. А этой Шуламит, четырнадцать, наверное. Сказано: «В восемнадцать лет под хупу».
Мать сидела за просторным, дубовым столом, обложившись счетными книгами. Она подняла зеленые, прозрачные глаза. Сняв очки в золотой оправе, Дина усмехнулась: «Почитаем письма. Я потом с этим господином Манделем надолго засяду, чувствую».
Дина Судакова потянулась за разложенными на столе конвертами без марок. Они до сих пор, по старинке, передавали почту через торговцев. «Телеграф надо завести, - хмыкнула Шуламит, открывая конверты. «В Европе есть, а мы чем хуже?»