Страница 14 из 64
- У него мать из Европы, у Абдул-Меджида, - заметила Марта. «Слухи такие ходят».
- А кто? - заинтересовался Питер. «Кто его мать?»
- Милый мой, - Марта выбросила окурок, - хватит и того, что я одну правнучку в Россию отправляю. Вторую в султанский гарем я не пошлю. А кто его мать, - Марта усмехнулась, - откуда нам знать? Ни посол наш, ни резидент в Стамбуле доступа к таким данным не имеют. Но умная женщина, должно быть. Валиде-султан у них это называется. А что чартисты? - спросила она. Питер, похлопав по сиденью рукой, велел:
- Садись рядом, и я тебе все почитаю. Надо же, - внезапно удивился он, - полвека назад я очки надел, и до сих пор мне врач одни и те же линзы прописывает.
- Так это хорошо, - успокоила его Марта. Устроившись рядом, она стала слушать размеренное чтение мужа.
Серого камня, трехэтажный дом под черепичной крышей, стоял посреди большого участка, огороженного стеной в два человеческих роста, утыканной битым стеклом. Фасадом он выходил на низкое, чуть волнующееся море. Высокая девушка на ступенях, в темном платье, с узлом каштановых волос на затылке, приставила ладонь к лазоревым глазам и вгляделась в горизонт.
За стеной была бесконечная, болотистая равнина. Охранники и пара, что присматривала за домом, жили в двух коттеджах у въезда на участок, за три мили отсюда.
- Это не за тобой, - раздался ворчливый голос сзади. Герцог стоял, засунув руки в карманы суконной курки, светлые, коротко стриженые волосы шевелил ветер.
- Это патруль, - он указал на дымок корабля. «Они здесь постоянно крейсируют, на всякий случай. За тобой яхта придет. Пошли, - велел Джон, - я тебе папки привез. Раз с семьей ты попрощалась , то будешь сидеть, учить».
Они вернулись в просто обставленную комнату с газовой плитой и сосновым столом. Юджиния сказала: «Я свежий кофе сделаю. А папиросы вы привезли, дядя Джон, а то мои закончились?»
От нее пахло солью. Джон искоса поглядел на еще влажные косы: «Купалась. Она и в январе купалась. Стивен тоже такой, ему все нипочем. Очень удачно, очень. Из нее получится отменный резидент. Дело это долгое, но мы никуда не торопимся».
Он выложил на стол картонные пачки папирос, и, подвинул к себе деревянный ящик с папками: «Повторим пройденное. Язык у тебя отменный, хороший язык. Все, кто тебя слушал после возвращения из Южной Африки, то же самое говорят. Понятно, что ты, как дочь бура, убитого англичанами, ненавидишь нас».
- Ненавижу, - согласилась Юджиния, просматривая дагерротипы. «Дядя Джон, - она подняла глаза, - а мою мать, - девушка ткнула пальцем в изображение худой женщины в старомодном платье, что сидела, держа на коленях ребенка, - тоже вы убили?»
- Разумеется, нет, - усмехнулся он. «Умерла от сонной болезни. И ты умерла, чтобы сейчас, - он подмигнул девушке, - воскреснуть. Твое свидетельство о смерти Маленький Джон уничтожил. В Стелленбосе, где ты родилась, все равно никаких буров не осталось. Они все ушли на Великий Трек. А свидетельство о рождении сохранилось...»
- И по нему я в Амстердаме получу голландский паспорт, - закончила Юджиния. «В Схевенингене, в тайнике, мне надо забрать ключи от комнаты, поступить на курсы акушерок, и жить тихо. После года в Голландии, я должна переехать в Германию, в Берлин. Там мне предстоит устроиться в госпиталь Шарите, и познакомиться с доктором фон Лангенбеком. Он меня представит доктору Мандту, его другу».
- Лейб-медику императора Николая, - герцог откинулся на спинку простого стула. «Все правильно. И не лезь на рожон, милая моя. То, что мы сейчас начинаем, может на годы растянуться, поверь мне. Тем более, что равно или поздно мы будем воевать с Россией»
- Николай был здесь, в Англии, четыре года назад, - Юджиния повертела в руках южноафриканское свидетельство о рождении.
- Загар у тебя отличный, до сих пор не сошел, - Джон снял с плиты закипевший кофейник. «Я об этом очень хорошо осведомлен. Я за два года до визита императора начал русских шпионов ловить. Нашей семьей тоже интересовались, разумеется. Николай, думаю, знает, что твои бабушка с дедушкой выжили, поэтому запомни, ни слова. Никакой семьи Кроу, или де Лу, - Юджиния заметила, что герцог, отчего-то поморщился, - и даже Кардозо. Хотя через дядю Шмуэля устроить тебя в госпиталь было бы быстрее. Обмолвишься о ком-то из семьи, тебя сгноят в Сибири, как Юджинию и ее мужа. Понятно? -требовательно спросил герцог и рассмеялся:
- Корнелия Брандт. Юджинии Кроу больше нет. Она утонула в Атлантическом океане. Пошли, -приказал он, - я тебе револьвер привез. Там оружие тебе ни к чему, - он махнул рукой в сторону моря, - но я проверю, как ты стреляешь. Спускайся в тир, - велел он.
Юджиния проводила глазами его прямую, жесткую спину. Девушка потушила папиросу: «Я знаю, что она умерла, дядя Джон. Мне это как раз на руку». Юджиния допила кофе. Девушка быстро пошла за герцогом по узкой, темной лестнице, что вела в подвал.
В пивной было шумно, пахло табачным дымом. Невысокий, светловолосый юноша в потрепанной куртке ремесленника, с деревянным ящиком для инструментов в руках, прошел к стойке, и заказал полпинты темного эля. Оскальзываясь на влажных, разбросанных по дощатому полу опилках, он устроился в углу. Отхлебнув эля, юноша свернул папироску.
- Хорошо дома, - улыбнулся Маленький Джон, откидываясь к стене, оклеенной грязными, бумажными, засаленными обоями. Он курил, опустив веки. Джон видел бесконечный простор африканской равнины, серые пятна слонов, что двигались в отдалении и холщовые крыши фургонов.
- Алмазы, - вспомнил юноша. «Мы с Ливингстоном так их и не нашли. Хотя местные говорят, они есть на севере. А на севере буры. Ничего, если там что-то отыщут, с бурами мы договоримся, я уверен. А если не договоримся, то воевать не надо. Надо, как говорит Ливингстон, искать союзников среди цветных. Жаль, что мы до того водопада не дошли, о котором дядя Питер рассказывал. Но мистер Ливингстон своего добьется».
Он провел в Южной Африке четыре года, уехав туда в девятнадцать лет. Отец сказал ему: «Ты родился в колониях. Неплохо было бы узнать, что они из себя представляют. Тебя трехлетним ребенком в Англию привезли. Ты Австралии и не помнишь».
Джон участвовал в экспедициях Ливингстона, работал в колониальной администрации в Кейпе. Весь последний год, когда из Лондона приехала Юджиния, якобы погостить у кузена, Джон сопровождал ее на балы и приемы. Она покинула Южную Африку тайно, на незаметном торговом судне, что пришвартовалось не в порту Кейпа, а в уединенной бухте. Они тогда еще не знали, какой корабль, из тех, что плывут в метрополию, потерпит крушение, но в Лондоне все было готово. Свой человек в конторе Ллойда должен был внести Юджинию в списки пассажиров, а Джон, в Кейптауне, получив весточку от отца, исправить документы в портовой конторе.
Все прошло гладко, в марте он вернулся домой. Джон побыл с матерью, в Саутенде. Отец был занят на полигоне, с Юджинией. Потом герцог вызвал его и смешливо сказал: «Тебя четыре года в Лондоне не было,- он протянул сыну паспорт, - мистер Джон Брэдли, из Оксфордшира, седельщик. Семейная традиция, так сказать, - он подмигнул Маленькому Джона. «Ты с упряжью хорошо знаком, ты мне говорил».
- Знаком, - подтвердил Джон, глядя на серый купол собора Святого Павла, блестевший под утренней моросью. В Сити еще было немноголюдно, цокали копыта редких лошадей. Джон, вдруг, сказал: «Когда-нибудь, папа, у нас будут самодвижущиеся тележки, перевозящие людей. Тогда седельщикам точно нечего будет делать».
Отец хмыкнул: «Охота останется. Охота, скачки…, - он, внимательно, посмотрел на юношу: «Хочешь, осенью устроим большую охоту, в замке? Приглашу кое-кого, с дочерьми…, Тебе двадцать три года».
- Я никуда не тороплюсь, папа, - уверил его Джон.
- И потом, мама…, - он не закончил. Отец, прикусив зубами сигару, - он не признавал папирос, - повел рукой: «Все привыкли. Все знают, что у нее слабые легкие. Смотри, я твоих лет женился. Затягивать не надо, ты наследник титула…».