Страница 13 из 38
За дерзость и нелюбовь.
Постиг я под знаком Овна,
Что трудно будет идти,
Что память моя – любовна,
И нет иного пути…
Владислав АРТЁМОВ:
– Есть поэты, которых я принял сразу всем сердцем и без рассуждения. Пушкин, Лермонтов, Алексей Толстой, Блок, Есенин, Павел Васильев, Рубцов, Высоцкий и почему-то ещё Киплинг… Это любимые, «родные». С Мандельштамом иное, для меня это – «поэт книги». Как, положим, Анненский, Тарковский, Бродский… Этих я «люблю читать». Ум мой наслаждается, а сердце спокойно.
Повлияли они на меня? Вероятно, да. Юные поэты подражают старшим. Копируют классические образцы. Творчество начинается с подражания. Так приобретается опыт и мастерство. Важно вовремя избавиться от очарования чужих стилей и обрести свой голос. Есть поэты с мощной силой притяжения, вроде планет. Попав в их орбиту, трудно вырваться. Некоторые так и крутятся там всю жизнь.
Конечно, Мандельштам повлиял на всю последующую поэзию, но не так явно и очевидно. Вообще силовые поля в поэзии настолько взаимосвязаны и запутанны, что порой трудно понять, кто там на кого влияет и чей отголосок слышится в случайной строке. Вот несколько нот, чисто мандельштамовских:
Вооружённый зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную…
А вот, пожалуй, самое любимое. Стихи памяти Андрея Белого.
Голубые глаза и горячая лобная кость –
Мировая манила тебя молодящая злость…
И за то, что тебе суждена была чудная власть,
Положили тебя никогда не судить и не клясть.
На тебя надевали тиару – юрода колпак,
Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!
Как снежок на Москве заводил кавардак гоголёк:
Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок...
Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,
Сочинитель, щеглёнок, студентик, студент, бубенец...
…Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,
Налетели на мёртвого жирные карандаши.
…Да не спросят тебя молодые, грядущие те,
Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте...
Как будто про себя написал. Да ведь и правда про себя...
Евгений РЕЙН:
– Мандельштам говорил, что поэзия – это чувство собственной правоты. Для меня это было наставлением на долгом-долгом моём пути. Я люблю поздние стихи Мандельштама, то, что называется «Воронежскими тетрадями». Один из основателей акмеизма, Мандельштам в 30-е годы ХХ века создал гениальную поэзию, вернувшись в какой-то степени к символизму, однако преображённому выявлением фантастической многозначности мира. Мандельштам – несравненный мастер. Его влияние пережила вся современная передовая русская поэзия. И сегодня он так же влиятелен и значителен, как это было во времена моей молодости. Мне хочется сказать – вперёд, к Мандельштаму!
ПАМЯТИ ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
Старик в коверкотовой шубе,
мне кажется, именно Вы,
А воду толкущие в ступе
биографы, нет, не правы.
Вас так приписали к столице
и стройному виду её,
что трудно мне будет пуститься
впервой в объясненье моё.
В Воронеже или на Каме,
глотающего молоко,
задвинутого сундуками,
я Вас представляю легко.
Не в сумраке парков и арок –
последний важней поворот,
туда, на задворки, где галок
печалит пустой огород.
В провинции перед закатом,
калитку прикрыв за собой,
на запад глядеть виноватым
такою же точно виной,
которую кто-то предвидел,
замыслил, с мукой замесил,
виной, для которой Овидий
напрасно прощенья просил.
Игры детей
Игры детей
Литература / Поэзия
Матвеева Новелла
Питер Брейгель Старший. «Игры детей»
УРОК БОТАНИКИ
…В тёмной чаще путь-дорогу
Мы теряем, как булавку!
Но местами, – слава богу! –
Виден луг через канавку.
А канавка – с Иван-чаем,
Колокольчиком и мятой –
Уж не даст нам заплутаться
И попасть на омут клятый!
Скоро травы под косою
О заре падут, как тени…
Но канавка – заповедник
Исчезающих растений;
Подорожник, тмин, ромашка
Шириной почти что с блюдце
(Что им – вытоптанный выгон?!) –
Все образчики (на выбор)
Здесь до снега сберегутся!
Есть на что полюбоваться.
Есть куда росе пролиться.
Есть – ежу куда деваться.
(Куда – пьянице свалиться,
Уцелев по воле Вакха –
Потому – в канавах мягко!),
И, как стража, вскинув копья,
Провожать прохожих радо
Протяжённое подобье
Ботанического сада…
Но… когда пойдут «работы»
Мироеду на потребу
(Чьи грехи и преступленья
Вопиют к Земле и к Небу)
И когда канавки наши
Он завалит тяжким грунтом –
Мысль забитая исходит
Жарким, безнадёжным бунтом.
24 апреля 2011 г.
Новые сонеты
В защиту княгини Дашковой
Не первый год,
не в первый раз –
Давно вступаюсь я
за Вас,
Двух Академий русских
мать!
Но вас преследуют
опять
И гонят, как под бурей,
Колонны злобных фурий…
I
Новейшие биографии
Зачем – на доблестных мужах самоэлита
Да и на женщинах – малюет вензель свой?
Где нынче у матрон – от пошлостей защита?
От загрязнения – на вкус и цвет любой?
Мол, дескать: а зачем блистательной Шарлотте
Нужна для книги – Джейн ?
(а не Захар? Не Марк?)
Зачем Ермолова – Эмилию Галотти
Сыграла? А потом – ещё и Жанну д’Арк?
Зачем Вам, Дашкова, служить Екатерине
И в ней поддерживать к престолу интерес?
Нет; лучше я спрошу: зачем биографине
Лишь непотребствия потребны позарез?
Закон бездарности: искать (в порядке мщенья)
В геройстве – срамоту.
В таланте – извращенья.
II
Технология лжи
«…а то, чего доброго, этого
действительно прекрасного
всадника примут1 за моего
обожателя»
Из записок Екатерины Второй
В деле политического плана –
Заговоре двух Екатерин –
Помышлять о Дашковой… погано –
Как ты смеешь, дамочка-Мерлин 2?!
О престоле в непрестанной думе
Старшая писала к молодой;
«Я Вас жду. Но Вы – в мужском костюме;
Все решат, что Вы – поклонник мой!»
И такой вот – явно дипломатский
Чисто политический кундштюк
(Вот так притча!) следователь адский
С… лесбиянством связывает вдруг!
Ведь не каждый может знать подробно
О цитате, подменённой злобно!
III
Неправда истинная
Что за ярлык – без долгих оговорок –
Двум дамам припечатывают вдруг?
Одной из них был Понятовский дорог.
Другой – был дорог собственный супруг.