Страница 83 из 164
Мы с Могилкой, Вепрем и Григорием устроили маленький спальный пикник: расстелили на полу покрывало, набросали подушек и разложили еду, которой в кои-то веки было вдоволь. Оно и понятно, мы же из дома только вернулись. Валялись, болтали, радовались жизни.
– А может, он просто ещё раз хотел песенку про актовый зал послушать, я не знаю, – веселилась Аврора. – Так что, сама видишь, повод для паники есть.
И высшие силы словно услышали её слова, напомнив нам о том, что не время расслабляться.
В двери нашей спальни настойчиво и громко постучали. Я так и замерла на месте с открытым ртом и надкусанным яблоком. Аврора тоже затаилась и зачем-то кулаком Григорию погрозила. Стук повторился.
– Никого нет дома! – одними губами произнесла я, и Могила истово закивала, соглашаясь со мной.
Еще минуту мы не двигались и не дышали, кажется. А потом я решилась-таки опустить руку с яблоком на покрывало, и именно в этот миг в дверь снова забарабанили.
– Ай! – громко взвизгнула Аврора.
Я посмотрела на нее с упрёком, а она прошептала:
– Что? Я думала они уже ушли...
– Я знаю, что вы дома, – раздалось из коридора, и Могила выдохнула, а я, наоборот, глаза закатила. – Советую открыть.
– Советчик нашёлся... – пробормотала Аврорка, особо не понижая голос. Я состроила ей большие ужасные глаза, она же в ответ презрительно хмыкнула и громко и чётко произнесла:
– Без сопливых скользко!
Я уверена, что Александр ничего не ответил только потому, что решил, будто ему показалось. Он выждал секунд сорок, после чего произнес одно слово:
– Юла.
Спокойно, без рычащих ноток в голосе, не зло, не обиженно, не раздраженно, просто:
– Юла.
В последний раз окинула я успевшую стать родной комнату, кивнула Григорию, подмигнула Вепрю, наклонила голову и поднялась с покрывала, чтобы открыть дверь Их Темнейшеству.
Он стоял на пороге и входить не собирался.
– Идём. – И головой качнул в сторону маленького холла, который в миру все называли целовальней.
Через плечо бросила Аврорке:
– Не поминай лихом, если что...
– Ха-ха, – проворчал Виног с видом смертельно уставшего человека.
Мне даже немножко стыдно стало, но и любопытно тоже: что это он так из-за меня переживает? Папа ведь ему передал, что со мной всё в порядке, что отката не будет, и что последствий заклятие никаких не оставило. А он всё равно. Командует тут. Советы раздаёт. Вздыхает тяжело.
Привязался...
Независимо нос задрала и быстрым шагом, впереди Александра направилась к месту казни. За двадцать метров, которые отделяли мою комнату от целовальни, успела испугаться, расстроиться, засмущаться и взвинтить себя до дрожи в коленках. Наверное, поэтому в холл мы вошли почти бегом. Я фурией подлетела к окну, обхватила себя руками в попытке сдержать нервную дрожь, развернулась к Виногу и, глядя на него снизу вверх, хмуро спросила:
– Ну?
Он ухмыльнулся, насмешливо вздёрнул бровь, наклонился к моему лицу и поинтересовался:
– Самая смелая, да?
– Тебя, что ли, бояться? – к собственному ужасу выпалила я голосом дрожащим и, да, испуганным.
– Не бояться... – согласился неожиданно сипло, приподнял двумя пальцами мой подбородок и поцеловал.
МЕНЯ!
Это было откровением, я даже не сразу сообразила, что меня целуют. Отстранённо заметила, что руки, которые поднимались для того, чтобы оттолкнуть Александра, почему-то обняли его за шею.
А парень промычал что-то, не отрывая своих губ от моих, и без труда меня на подоконник усадил. Ощущения стали удивительнее и острее, а сердце, кажется, разлетелось на тысячу малюсеньких сердечек, или на миллион, потому что их суматошные удары я ощущала в висках, за ушами, в кончиках пальцев, под прикрытыми веками, в коленках и на кончиках пальцев на ногах…
Мы целовались, наверное, целую вечность или даже немного больше. В тот момент мозг мне начисто отказал и требовал вручить ключи от крепости по имени Юлиана Волчок такому настойчивому завоевателю.
Когда же Виног всё-таки разорвал наш поцелуй, чуть отшатнувшись, я обнаружила свою одежду в некотором беспорядке и – о, ужас! – Александровскую тоже. Причём, судя по тому, что моя правая ладонь прижималась к жаркой и твёрдой груди, с восторгом ловя бешеные удары Виноговского сердца, ручки к разоблачению Их Темнейшества приложила именно я.
– Ты что? – выдавила из себя с трудом, когда стало понятно, что молчаливая пауза затянулась.
– Не люблю быть должным, – Ответил Александр и, не сводя тёмного, как небо над морем, взгляда с моего рта, криво улыбнулся.