Школа Добра

Мы с желудком прикинули свои шансы на сытный ужин и грустно побрели к общежитию. Может, повезет умыкнуть что-то у Вепря. Аврора же должна была ему еды принести. И чем ближе я подходила к своему новому дому, тем поганее становилось на моей душе. Докатилась: строю планы, как стырить еду у мыша... У бедного мыша, узника совести и жертвы химических экспериментов.

А в комнате меня ждал сюрприз. Всё буквально блестело, сверкало и дышало чистотой, а стол ломился от всевозможных яств и лакомств, а на единственном стуле гордо восседала Аврора Могила и снисходительно смотрела на увивающихся вокруг нее парней.

– А что тут происходит? – испуганно спросила я. – Я комнатой не ошиблась?

– О! Юлиана! – Моя соседка вскочила, всплеснув руками и как-то подозрительно засуетилась. – Мальчики, познакомьтесь, это Юлиана Волчок, мы с ней живём вместе. Только ей, к сожалению, стула не хватило…

И посмотрела на высокого кучерявого блондина, чем-то похожего на суслика, такими печальными глазами, что если бы я не была так голодна, у меня бы точно кусок поперёк горла встал. Однако лютый голод помог плохо прожёванной куриной отбивной проскользнуть внутрь. Блондин ретиво тряхнул волнистой гривой и рванул с места со скоростью породистого рысака, разве что без игривого ржания. А я, откашлявшись и отправив вслед за отбивной (ну, чтоб не заскучала) варёную картофелину, пролепетала, блаженно жмурясь от ни с чем не сравнимого удовольствия:

– Аврор, а это тут… как вообще?

Желудок так громко скулил от первобытного счастья, что заглушал глас разума, и ничего более внятного я сформулировать не смогла.

– А это мне поклонники подарили, – пояснила соседка. – Ты жуй, не стесняйся.

(Стесняться? Я? Вот уж дудки!) А пока я закидывала в топку всё, на что глаз упадёт, прошла к недобитому зеркалу и придирчиво осмотрела себя со всех сторон.

– Сказать им что ли, чтобы зеркало целое раздобыли?.. А, и так сойдет.

Девушка резко развернулась в мою сторону, устроив небольшой юбковорот вокруг своих ног, и взмахнула руками:

– А ты? Ты где была? Что от тебя в АДу хотели-то?

Судя по тому, как спокойно Могила произнесла слово «ад», ей уже объяснили, что это такое. Но я и рта раскрыть не успела, как в нашу дверь стукнули чем-то тяжелым, а затем со счастливым лицом на пороге появился блондин, держа перед собой на вытянутых руках кресло-качалку.

О-БАЛ-ДЕТЬ! Пребывая в состоянии полного восторга, я откусила ещё один кусок, устраиваясь на удобном сидении. Вот ещё бы плед... Скосила на Аврору один глаз, обдумывая, будет ли совсем уж наглостью припахать ее ухажёров к поискам одеялка для меня... Но тут в дверь снова стукнули, и снова чем-то нелегким, и на пороге появились сразу два поклонника – не видимых мною ранее – нёсших одну маленькую раскладную софу.

Аврора тяжело вздохнула и глаза закатила:

– Я же просила маленький диванчик, – протянула, капризно кривя алые губки. – Ладно, поставьте где-нибудь! Да не туда! К окну давайте… Левее. Цвет совсем не подходит...

Вот же нахалка. Я в неё почти влюбилась. Как она это делает?

А Могила между тем раскинула на свежепринесенной софе свои юбки и пожаловалась нежно, с придыханием:

– Устала... Я бы отдохнула, мальчики. А?

И мальчики, посмотрев на предмет своего обожания грустными собачьими глазами, попрощались и беспрекословно вышли вон.

Минуты три я ела в абсолютной тишине, а когда желудок заткнулся, дало о себе знать любопытство.

– Аврорка, скажи, а у тебя в роду суккубов не было? – поинтересовалась я.

– Суккубов нет, – зевнула она. – Но бабушка – химик знатный, потрясающие духи гонит... только для семейного пользования.

– С феромонами? – От восторга я понизила голос до шепота. – Респект.

Она кивнула, а я покосилась на кресло, на софу, на горы еды, на до блеска вылизанную комнату и предсказала:

– Но завтра будут бить.

«А может быть, даже сегодня», – упаднически подсказал внезапно зачесавшийся копчик – не иначе неприятности чуял. А Аврора только рассмеялась:

– Это ты правила проживания не читала еще. Оттого и боишься. Почитаешь – и поймешь: ничего они нам не сделают.

– А мне все-таки кажется, что сделают, – аппетит от нехороших новостей, странное дело не пропал, а наоборот даже увеличился. Наверное, именно поэтому приговоренным к казни положен самый лучший в жизни ужин. Меня к казни, конечно, никто не приговаривал, но когда ещё получится так налопаться? – Как поймут, что ты их провела... – Я вцепилась зубами в курицу и посмотрела на головку сыра. – Так шражу желачь нашнут.

– Что?

И тут в дверь снова постучали. Я вскочила со своего шикарного трона и, вгрызаясь в сочный розовый помидор, продефилировала к выходу.

– Значит, есть тебе нечего, да? – ровным голосом поинтересовался Александр Виног, обнаруженный мною в коридоре. Правой рукой он облокотился о дверную коробку, а в левой держал корзину, в которой я успела рассмотреть виноград, длинный батон, очень свежий, если судить, что один его аромат заставил наполниться жадной слюной мой рот, и что-то еще.

– Почему нечего? – удивилась я. – Помидоры вот… Курица…

Тыльной стороной ладони – маму б инфаркт хватил, если бы она увидела! – я вытерла блестевшие от жира губы и подбородок, а Александр поставил корзину на пол и, с такой яростью чеканя шаг, что на мраморном полу, скорее всего остались следы, прошествовал до поворота на лестницу.

Неловко получилось.

Я закусила нижнюю губу и нерешительно посмотрела в сторону лестницы. Ну, не бежать же за ним следом, объясняя, что здесь произошло, честное слово. Да и станет ли он слушать?..