Страница 63 из 113
Как бы то ни было, но Корея, наряду с Филиппинами, является единственной преимущественно христианской страной Восточной Азии, и это обстоятельство накладывает немалый отпечаток на всю её жизнь.
Ислам в Корее
Как известно, Корея – страна однонациональная, но при этом многорелигиозная. В последние полвека лидирующие позиции в корейской религиозной жизни занимает христианство протестантского толка, однако среди корейцев немало буддистов и католиков, изредка встречаются православные и представители совсем уж экзотических верований. Есть среди корейцев и мусульмане.
Корни корейского ислама уходят в глубокую древность. VII-X века нашей эры были временем беспримерного развития арабского мореплавания в Индийском Океане. Именно тогда арабские моряки проложили первые регулярные торговые линии вокруг Юго-Восточной Азии и наладили морскую торговлю с Китайской империей (до этого товарообмен между Средиземноморьем и Китаем шёл в основном по суше). Напоминанием о тех временах служат многочисленные китайцы-мусульмане, которые и поныне живут в прибрежных районах Южного Китая. Добрались арабские купцы и моряки и до Кореи, которой в те времена правила династия Силла. Многим коллегам Синбада-морехода понравилась страна и её люди, они осели в Корее, основали там свои торговые поселения, которые впервые упомянуты в арабской лоции IX века. Там говорится: «По ту сторону моря, что за Китаем, лежит гористая и богатая золотом страна, именуемая «Силла». Многие мусульмане, прибыв туда, остались там навсегда, ибо им очень понравилась красота страны». Начиная с XI века в корейских хрониках упоминаются и массовые переселения арабов на Корейский полуостров.
Разумеется, все или почти все арабские торговцы были мусульманами, и они принесли с собой ислам и в Корею. В городе Кэсоне, столице династии Корё (X-XIV вв.), уже существовала мечеть. Однако в XV веке изменения в политической ситуации привели к тому, что контакты между Кореей и странами Ближнего Востока ослабли, а потом – и полностью прекратились. Мусульмане-переселенцы с течением времени оказались ассимилированы корейцами и полностью растворились в местном населении. Впрочем, и поныне жители некоторых корейских деревень помнят о том, что когда-то их поселения были основаны арабскими купцами, и что среди их предков, скорее всего, были мусульмане. По легенде, мусульманами были основатели и довольно большого корейского клана Чан из Токсу («Чан» – фамилия членов клана, а «Токсу» – его «понгван», легендарное место основания).
История корейского ислама заново началась в 1950-е годы. Как известно, в Корейской войне на стороне американо-южнокорейской коалиции принимали участие и войска ряда иных государств, стремившихся подчеркнуть свой антикоммунизм и верность идеалам «свободного мира». Среди этих государств была и Турция, направившая на Корейский полуостров весьма значительный воинский контингент – до 15 тысяч человек, которые, кстати, показали себя хорошими солдатами. Разумеется, турецкие солдаты и офицеры не только открывали на территории своих частей полевые мечети, но и рассказывали корейцам об исламе – насколько, конечно, позволял языковый барьер. Немалую роль играло и то, что турки старались помогать местному населению. В частности, они построили и содержали за свой счёт школу для корейских детей и несколько полевых кухонь, в которых кормили голодающих корейцев. Турецкие военные имамы и занялись миссионерской деятельностью, так что с 1953 г. в пятничных молитвах турецких военных стали участвовать и новообращённые корейцы-мусульмане, которых тогда было около 100 человек.
В 1956 г. открылась первая в современной Корее мечеть – правда, она была временной, так что минарет пришлось сделать в виде вышки из подручных материалов. Во временных мечетях богослужение шло до 1976 года, когда на помощь корейским мусульманам пришли богатые саудовские единоверцы. Именно на деньги Саудовской Аравии и была возведена та мечеть, что и ныне высится в центре Сеула, на Итхэвоне. Она и поныне выглядит впечатляще, а в те времена. когда основная часть Сеула была ещё занята трущобами, мечеть производила величественное впечатление. Не удивительно, что само по себе появление храма способствовало росту корейского ислама. В момент открытия мечети в стране было всего лишь 3700 мусульман, а три года спустя, в 1979 г., их число достигло 15 тысяч. Впрочем, этот рост был вызван отнюдь не только возведением мечети. В семидесятые годы корейские фирмы активно строили объекты в странах Ближнего Востока, куда ежегодно направлялись десятки тысяч рабочих. Многие из них возвращались домой, став мусульманами. В некоторых случаях это решение было спонтанным, а в некоторых – являлось результатом целенаправленной миссионерской деятельности, которую вели религиозные организации стран Ближнего Востока.
В настоящее время в Корее проживает около 40 тысяч корейцев-мусульман, действует 5 постоянных и две временных мечети. Значительную часть прихожан составляют не сами корейцы, а многочисленные иностранные рабочие, среди которых немало выходцев из мусульманских стран (Пакистан, Бангладеш, некоторые районы Филиппин).
В целом, несмотря на усилия мусульманских проповедников и их явные успехи, ислам в Корее остаётся явлением побочным, экзотическим, хотя, конечно, количество корейцев-мусульман во много раз превышает количество корейцев-православных. И, тем не менее, мусульманская община Кореи существует и растёт.
Король и его женшины
Гарем... С давних времён слово это поражает воображение наших соотечественников, которых христианская церковь вот уже тысячу лет упорно (и не всегда успешно) воспитывает в духе единобрачия. Однако за пределами христианского мира гаремы существовали повсюду, и Корея не была исключением. Надо, правда, оговориться: почти везде и почти всегда гарем был привилегией, доступной очень немногим. То, что теоретически мусульманин мог иметь семерых жён, вовсе не означало, что большинство мусульманских мужчин проводило свою жизнь в окружении семи луноликих красавиц. Нет, подавляющее большинство обходилось одной женой (и было зачастую вполне этим довольно), в то время как гаремы могли содержать только немногие сильные мира сего.
В Корее дела обстояли примерно так же. Вплоть до середины нашего века корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц, но на практике этим пользовались немногие, ведь большинству это было просто не по карману. Правда, в некоторых общественных слоях (например, среди богатых купцов) наличие симпатичной молоденькой наложницы в задних покоях особняка было столь же обязательным, как наличие «Мерседеса-500» в гараже любого русского банкира. Как и «Мерседесы» в наши дни, наложницы были тогда предметом роскоши, пусть и несколько своеобразным. Правда, сколько бы наложниц у корейца не было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше 2–3), жена у него была всё равно только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическими правами.
Не удивительно, что наибольшее количество наложниц имел король. Однако и у корейского короля была только одна жена. Между женой и наложницами лежала пропасть, которая была практически непроходимой. Конечно, король мог, если уж ему очень этого хотелось, развестись с женой, и официально провозгласить своей новой женой бывшую наложницу. Такие ситуации в корейской истории действительно возникали – например, так поступил король Сукчжон в конце XVII века – однако случалось такое очень редко. Во-первых, королева обычно происходила из влиятельного аристократического рода, и её многочисленные родственники вполне могли за неё постоять. Например, тому же Сукчжону его развод (который в итоге пришлось аннулировать) доставил немало политических проблем самого серьёзного свойства. Наложницы же, как правило, были если и не простолюдинками, то уж, по крайней мере, женщинами из довольно захудалых дворянских родов, за их спинами не было влиятельных и богатых семей, так что соперничать с королевой на равных они не могли. Во-вторых, такой поступок, как развод с женой, считался не совсем достойным короля. Поэтому, как бы король не относился к королеве, она обычно оставалась его женой, хозяйкой его дома (точнее, дворца), и официальной соправительницей страны.