Страница 9 из 30
1930
Редкий случай сенитиментального настроения (Кунгей Ала-Тау)
Леса тень, Снега наст, Горе киргизских гор… Одна тропинка теперь у нас, Ветрам наперекор. Дует Улан. Дует Сантас, Я трудный мешок несу. Теплого Озера синий таз Еле блестит внизу. Сколько прошел — не знаешь сам. Годы проходят — пусть! Один по полям, Один по лесам, По льдинам один путь. Так перелистывай календари. Затягивай кушак. И только в долине, внизу, вдали, Орет на ветру ишак. И годы шагать, И век прожить — Ни гроша за душой. Но жить в тишине и копить гроши Выигрыш небольшой. Уж лучше бродить и тоску таскать, Нести на плечах в аул. И я теперь горячей песка, Суше, чем саксаул. И пусть уже звенит в ушах От собственных шагов, Пускай орет один ишак, Как десять ишаков. Сольется все в одну струю, Как все дороги в Рим… Ты говоришь, Я говорю, Оба мы говорим. Дует Улан, Дует Сантас, Вечер упал в росу. Теплого Озера синий таз Еле блестит внизу. А где-то, наверно, по краю рек, Кроясь вечерней тьмой, Почтовый автобус ползет в Пишпек, Киргизы едут домой. И мне, сознаюсь, куда ни пойти, На северо-запад придут пути. К моей судьбе Лицом к лицу, К одной тебе, К одному концу. Автобус проходит в покой гаража, Киргиз приезжает в юрту семьи. И пыльные губы мои, дрожа, Падают на твои. И темные руки берут тебя, Легкую, говоря Про длинный путь по ночным степям, Синие леса, Темные моря. А завтра опять на огне костра Походные щи варить, И снова пустыня песка и трав… А впрочем — что говорить… Мы строим лучшее бытие На лучшей из планет. А песня что? — Спели ее. Забыли ее — и нет.1929–1933
Из книги «АРТПОЛК»
Знамена
Андрей Коробицын
Что такое граница? Спокойнейших сосен вершины, Моховое болото, туманы, дожди и песок, Хойка — финский ручей шириною в четыре аршина — И тропинка к заставе, бегущая наискосок. Что такое граница? Работа широкого риска, Это — путь пограничника, ночью, дозорной тропой, Это — маузер сбоку, как самая суть террориста, И навстречу бандиту — фуражек зеленый прибой. Надо выйти вперед и открытою грудью пробиться Через ряд мелочей, К основному рассказу ведя. И тогда — на виду — зашагает Андрей Коробицын По зеленой земле, По блестящему следу дождя. Прямодушен порядок деревьев тяжелых и ржавых, У тропинки — сарай, совершенно дремуч и мохнат. И молчат за сараем Представители «мирной» державы, Документы в порядке — От маузеров до гранат. Вот уже ветерком, как тишайшею смертью, подуло… Пограничник идет по тропинке, И тут невозможна ничья. Что такое граница?.. Четыре прищуренных дула, Окрик «стой!» и «сдавайся!» И четыре аршина ручья. Пограничнику ясно одно (и отсюда рождается подвиг): Нарушители наших границ, перешедшие берега,— Это новая бомба в напряженное сердце заводов, Враг на нашей земле. Коробицын идет на врага. Так ударили пули, опаленный кустарник ломая, И тогда на тревогу и выстрелы, Покидая ночные посты, С двух сторон выбегают на помощь… Торопитесь, товарищ Мамаев! И начальник заставы Продирается через кусты. Он не видит еще Уходящей на север границы, Результатов неравного боя В невеселой предутренней мгле, Где, простреленный трижды, Лежит у ручья Коробицын, И бандиты уносят бандита К пристрастной финляндской земле. Там знамена рябин опускают тяжелые кисти Явно-красного цвета. Рассвета проходит река. И кончается повесть… И нету пятна на чекисте, На простой, как железо, Биографии батрака. Нам известны военные подвиги Всевозможных времен и окрасок, Но Андрей Коробицын Превосходною славой звени! В этом есть напряженье И мужество Целого класса, И над самою смертью Тебя подымают они. Хойка, финский ручей, Ты катил свои темные воды, В расторопном порядке Бежали волна за волной… Я видал эту мрачную пропасть, Разделяющую народы, Шириною в четыре аршина И едва ли в аршин глубиной. Но единое дело идет по земле нерушимо. И дождется ручей величайшего дня своего: Мы поставим мосты Протяженьем в четыре аршина, Дети вброд перейдут Пустяковые воды его.