Я иду искать. История вторая

— Удачей сели тут, — сообщил Морок, — с почином...

— Дам по шее, — реагировал Олег.

— Потом, — попросил Морок, — добро?

— Добро, — согласился Олег. — Если будем живы. Напомнишь?

— Как свет свят, — пообещал Морок, возя щекой по прикладу «архара». Глаза его азартно сверкали. Олег спросил:

— Ты что, так ждешь этой драки?

— А то! — удивился Морок. — Иль ты — нет?

Вопрос поставил Олега в тупик. Ждет ли он драки? Или ему НЕ ХОЧЕТСЯ драться? Или ему просто ВСЕ РАВНО?

Мальчишка так и не решил для себя этот вопрос. И ничего не ответил, потому что стало некогда.

— Рысь! — заорал Гоймир, и секунду его ППШ работал один, грохоча в скалах на разные голоса, как обвал.

До противника оставалось сажен сто. На всем протяжении этих ста са­жен вдоль дороги лежали в скалах горцы. Тропинка представляла собой кла­ссический огневой мешок...

Сняв одного из хангаров, Олег угодил гранатой из подствольника в лошадь — та упала на передние колени с развороченной грудью и иссеченной мордой, потом со страшным криком завалилась на бок. Короткую очередь — в грудь хангару, попытавшемуся залечь неподалеку — залег, но навсегда...

Хангары отхлынули с тропинки, пытаясь отстреливаться, но это было бессмысленно. Гоймир вцепился во врага, как клещ в собаку, а ровная мест­ность по другую сторону тропы не давала шансов спастись.

Последние несколько хангаров просто побежали по тропе к ее началу. Данок и Гостимир выскочили следом и застрелили их в спины.

— Вот такие пузыри, — Йерикка встал, опуская пулемет дымящиеся стволом в землю. — До чего приятно снова почувствовать себя человеком...

...Коротким броском добравшись до гор, чета Гоймира полезла в них. Пошел дождь, с гор дул ветер, раскачивая и пригибая к земле кустики на ос­ыпях.

Обернувшись в какой-то момент, Богдан увидел далеко-далеко на восто­ке, на склонах гор, серии ярких золотистых вспышек. Он толкнул карабкавше­гося впереди Олега:

— А вон.

С удовольствием повернувшись к дождю спиной и слегка отвалившись на ветер, Олег всмотрелся.

— Сигналы, — пробормотал он. Несколько секунд молчал, потом позвал: — Гоймир!

Князь подбежал, прыгая с камня на камень с ловкостью козы:

— Что?

— Гляди, это не нам? — Олег указал в сторону вспышек.

Гоймир резко просиял и, свистнув, замахал рукой. Горцы, карабкавшиеся по склону, начали оборачиваться — и замирали, глядя на световые сигналы, неведомо как передаваемые и пробившиеся через пелену дождя. Подтвержде­ние того, что они не одни.

Странно, но всем показалось, что они начинают путь домой. Долгий — но путь домой...

...— Ложись! — выкрикнул Гоймир, но это не было нужно. Свист вельбо­тов все услышали еще до команды и попадали, закрываясь плащами, под кам­ни и кустики.

Жуткое это чувство — лежать, слушать омерзительный звук и знать, что вся твоя защита — плащ. Против ливневых установок и ракет.

Олег выглядывал между краем плаща и видел, как над самой землей, но чуть в стороне, промчались три пары боевых вельботов. При виде этого зрелища мальчишка неожиданно ощутил... гордость. Наверное, их здорово бо­ятся, раз бросили против них шесть машин!

Вельботы выстроились в небе ровной линией — и зависли в версте вы­ше по склону и в двадцати саженях над землей. Синхронным, красивым и жут­коватым движением они наклонились на нос... и окутались серым дымом, из которого выскакивали на белых спиральных хвостах огненные черноголовые стрелы. «С-сва-ау-у... с-сва-ау-у...» — донеслось до ребят, и склон впере­ди взметнулся рыже-буро-черной стеной, а потом рухнул. Послышался грохот разрывов. Вельботы прошлись несколько раз над развороченной землей, поли­вая ее серебристыми струями, вновь перестроились попарно и исчезли, отвесно уйдя в небо.

Олег сел. Неподалеку из-под плаща выглянул зеленый с просинью, часто сглатывающий Богдан.

— Мда, — Олег задумчиво посмотрел туда, где горела и дымилась земля.— Не задержись мы посмотреть на сигналы...

— Й-ой, хватит! — Богдан передернулся.

— Да то так, выверт хвостом с отчаянья, — презрительно сказал Резан. — Мы-то наново ушли!

— Ни фига себе — жест, — Олег все еще не мог отвести глаз от вспаханного склона наверху. — Мне бы такие жесты уметь делать... Махнул рукой — полскалы отхватил!

— Пошли, пошли! — уже кричал Гоймир. Олег, поднимаясь на ноги, вздохнул:

— Дождусь ли я, когда он скажет что-нибудь другое? Например...

— ...пошли? — засмеялся Резан.

Убитый мальчишка лежал, вцепившись обеими руками в мшистые камни и подогнув голову. Наконец-то настигший его ливень металлических стрелок снес начисто правую ногу с бедром и боком, из лохматой окровавленной ды­ры вывалились внутренности.

Неспешно подойдя, данван потрогал тело носком бронированного сапо­га и, подняв левую руку, махнул залегшим в камнях хобайнам, которые подня­лись и уже без опаски двинулись к тем прибрежным камням, из-за которых последние полчаса, гремели, не давая им подняться, выстрелы карабина.

— Анс алее, — пробормотал данван, пошевеливая мертвое тело ногой, и моно­тонный голос встроенного переводчика тут же перевел: — Только один.

Данван склонил голову, возвышаясь над убитым, словно металлическая башня. Он был недоволен собой и хобайнами. Можно сколько угодно оправды­ваться, что погибший не был простым врагом, которого можно застать врас­плох — разноса не миновать все равно. Было приказано взять живым — при­каз не выполнен. Это в сто раз хуже улизнувшего из этих мест славянского отряда-четы. Редкая добыча — и ушла.

— Переверните,— приказал данван подошедшим хобайнам. Двое взялись за безвольные плечи, перекатили тело, от которого отрывались кровавые куски, на спину.

Лицо Тура было безмятежным и спокойным, как у человека, до конца выполнившего свой долг — последний на этой земле. Данван успел заметить, что в больших светлых глазах мальчишки висят, ярко лучась, отражения звезд — невесть откуда взявшиеся, небо-то в облаках!

Короткий мощный взрыв разметал по сторонам, исковеркал и вмазал в камни и данвана, и еще троих хобайнов, стоявших ближе остальных, швырнул наземь других, что замерли дальше и не успели лечь, увидев выкатившуюся из-под изуродованного трупа ребристую «лимонку»...

...Впервые солнце исчезло полностью, и Олег на какое-то время окаменел, изумленный и потрясенный — нет, это слабо сказано! — увиденным над собой. Сияние звезд сделалось ярким и резким, они висели над голо­вой — без конца и края, бездонным куполом! — сливаясь в полузнакомые и вовсе незнакомые узоры, словно составленные из нанизанных на невидимые нити разноцветных холодных пушинок. Местами не было отдельных звезд — просто многоцветные сияющие пятна. Проявился, как на фотографии — и за­вис над горизонтом искривленный и расширившийся Млечный Путь. А на про­тивоположной стороне небосвода, неожиданно возник и заиграл всеми краск­ами Большой Сполох — огни переливались с сухим хрустом, похожим на скрип снега под ногами в морозную ночь.

28

 Стихи Р. Рождественского. (Отрывок из поэмы.)