Я иду искать. История вторая

— Лён? Не помню точно, но что-то вроде того, что понимание, конечно же, при­ходит в наиболее опасный момент... Помнишь, как мы разговаривали в той хи­жине? — Олег кивнул: — Ты тогда здорово сказал насчет нашей правоты... В самом деле — есть огромная разница, за что воевать...

— Я вот где-то читал, — медленно начал Олег, — только не помню — где... короче, что единственная вещь, оправдывающая пролитую свою и чужую кровь — высокая идея.

— А дальше? — как-то подозрительно посмотрел Йерикка.

— Что дальше?

— Дальше... там ничего не было? — нетерпеливо спросил рыжий горец.

— Погоди... какая-то чушь насчет... а, вот. Единственное, что оправдывает жизнь — любовь. Точно.

— А ты считаешь, что это чушь?

— Ну, может и не чушь...— Олег вспомнил Бранку. — Но только это совсем о разных вещах. Война — и любовь.

— Есть великие вещи — две, как одна. Во-первых — любовь. Во-вторых — война, — напомнил Йерикка.

— Киплинг, — узнал Олег своего любимого поэта. — Только все равно. Какое имеет отношение война к любви?

— Не будем спорить, — Йерикка стер с лица воду. — О, капает... Вот только подумай, зачем мы тут? Почему мы все это терпим? Из чувства долга? Ради идеи? Плохо воюет тот, кому нечего защищать. А защищают лучше всего то, что любят...

— Мы констерьваториев и вертисиськетов не кончали, — досадливо ответил Олег, двинув Йерикку кулаком в спину. — Где нам равняться в фаллософии с разными всякими...

Йерикка развернулся к Олегу и взял его за плечи. Слегка встряхнул и спросил каким-то странным голосом:

— Слушай... а ты часто думаешь о том, что мы все вернее всего погибнем?

— Ты что? — Олег высвободился из его рук, удивленно сказал: — Не-ет...

— А вот я, — с силой выговорил Йерикка, — не могу об этом забыть ни на секунду... Стоп, что это?!

Йерикка присел, и Олег, не дожидаясь приказа, присел тоже — уже рефлекторно.

— Т-ш! — Йерикка поднял руку, сзади стало тихо. Подбежал, пригибаясь, Гоймир.

— Хорошо то, что сейчас не ночь. Долбаки мы, вход в пещеру не замаскировали...

Мальчишки наблюдали за тем, как около дюжины горных стрелков один за другим прошли шагах в ста от развалин, нацелив во все стороны ручные пулеметы. Четверо в середине несли большие и, видимо, тяжелые мешки защитного цвета.

— Положим, как на ладони же...— подал голос Резан. Гоймир покачал головой

— Не... Ты мысли — идут ИЗ стана, да с грузом... Что у них в крошнах?

— Я знаю, что, — Олег покусал сгиб пальца. — Аппаратура связи. И будет это пост РЛС. В такую погоду даже вертушка, наша — ну, вертолет — без точ­ной наводки разбилась бы запросто. Выбегут, найдут площадку, поставят аппаратуру наводки...

— ...а сигналы-то будем подавать мы, — заключил Йерикка.

— Кровь Перунова! — Гоймир сплюнул. — Как в Оземово царство прова­лились!

— На надо так громко, мы же не знаем, где они, — Йерикка вытер лицо повяз­кой.

— Да и мы-то где — одно загадка, — пробормотал кто-то.

Мокрый снег кружил рядом, идиотски выглядел, ложась на зеленые траву и листву. Гоймир кипел от злости и стыда — горцы под его командой упус­тили врага в родных местах!

— По следам мы их не найдем, — Олег остановился. — Давайте разделимся на пятерки и поищем методом тыка.

— Неплохая идея, — одобрил Йерикка. — Гоймир, Резан, я... и кто поведет че­твертую пятерку?

— Я, — снова подал голос Олег, — если никто не против. И даже согласен взять не четверых, а троих.

— Я с тобой, — тут же сказал Богдан.

— Я тож, — присоединился Морок.

— Я с братом, — руку поднял Холод. Все решилось прежде, чем Гоймир успел вообще сообразить, что к чему и что вообще происходит. Ему оставалось то­лько наклонить голову:

— Добро... Гранатомет не потеряйте. А лучше оставьте вовсе, тяжёл...

...Олег повел своих на восток, к Дружинным Шлемам, но, чтобы не пере­правляться второй раз через довольно широкую реку, повернул по течению Птичьей на северо-запад. И буквально через версту Богдан вдруг потянул в себя воздух широко вздутыми ноздрями — словно животное:

— Дымом тянет, — тихо сказал он. Все тихо зашмыгали носами — и даже Олег ощутил хорошо знакомый, но давно уже не встречавшийся запах сигаретного дыма.

— Курили малое время назад, — уверенно сообщил Холод. — А вот и скурок! — он ловко подцепил концом меча «бычок» сигареты с фильтром.

— Вот это я называю — повезло, — Олег передвинул автомат на бедро, стволом вперед. — А ну — к бою, они могут где угодно оказаться... Холод, двад­цать шагов влево, Богдан — вправо, Морок — на десять тагов позади... Полная тишина, сигналы обычные.

Горцы молча разошлись, как указано, почти растаяв среди мокрого сне­га. Олег в очередной раз удивился их сказочной выносливости. Да и своей можно было удивляться — откуда что берется?! На ходу он еще несколько раз натыкался теперь уже на полузанесенные снегом следы ботинок и уверился, что они идут правильно.

Но потом вдруг неожиданно как-то захлюпало под ногами, из мокрой ме­тели выступили сумрачные, вымороченные силуэты деревьев, и Олег в нереши­тельности остановился. Было очень тихо, лишь отчетливо шуршали тысячи ты­сяч падающих снежинок.

Слева возникла тень — это был Холод. С другой стороны подошел Бог­дан, глаза у него были круглыми от испуга:

— Вольг, Вольг...— зачастил он, — Где то мы?!

— Случилось чего, й-ой? — встревоженно спросил, подходя, Морок. А Холод вдр­уг присвистнул:

— Щит Дажьбогов! — он потер лоб. — Да то ж Лесное Болотище, лишнего к за­кату мы хватили...

— Холод, — пробормотал Морок, глаза у него бегали, — так ведь то ж... оно самое место?

— Так оно, — раздраженно отозвался Холод, — оно и есть, да ведь одно — басни про него баснят, и чего тут?!

— Одно так ли? — покачал головой Морок. — Часом чего ж ты меня им пугал?

— А чтоб послухом был, — весело ответил Холод, потрепав брата по воло­сам, но Олег был готов поклясться, что лицо у него встревоженное.

— Может, обойдем? — неуверенно предложил он, вспоминая карту. — Оно вроде бы не очень широкое...

— В такой снег по легкому в него прямиком и ухнуть... а там...— Холод выдал себя испуганным взглядом. — Добро будет назад вернуться — пусть Кощей их водит!

— Да чего вы так трясетесь? — спросил Олег. — Ну болото. Так в ваших ме­стах везде болото, где гор нет.

— Вольг, — серьезно ответил Холод, — то не болото. То Лесное Болото.

Олег нахмурился. Только теперь он вспомнил слышанную не так уж дав­но былину, как бились в этих местах Кощей и Святогор Заступник, и от той битвы треснула до сердца Мать Земля. Место, где пропадают люди, болото, да­же к границам которого подходить опасно, потому что кое-кто прямо говор­ит, что Кощей-Чернобог тут и живет, это и есть его вотчина. Горцы населяли болото жуткими чудовищами, перед которыми лесные уводни были просто кон­фетками. И отбросить эту мистику никак не удавалось — мысли сами съезжали на неё.

— Ноги надо уносить, — у Богдана плясали губы, он озирался.

— Твоя правда, — согласился Морок, — и не мне последним идти, хоть казните...

— Тихо, — жестко сказал Олег. Он командовал, этими ребятами — по крайней мере, сейчас — и это помогло справиться с собой. — Никуда мы возвращать­ся не будем. У нас война, а не Коляда[4]. Мы врага преследуем, и я за ним и в Кощеево царство пойду! Холод, Морок, пройдете шагов... нет, пойдете на полночь, пока не упретесь в болото. Тогда просигналите. Мы двинем кромкой и снова встанем на след.

— А разом... — Богдан сглотнул, повернулся в сторону болота. — Разом они туда пошли? Нездешние одно...

— В этом случае, — Олег заставил себя улыбнуться, — мы их никогда больше не увидим.

— То и добро, — похоже, Холод справился с собой. — Пойдем, братец, никто не помер еще об два шага в болотине.

Они исчезли в промозглой метели, а Олег, глядя им вслед, в который раз подумал, что родители братьев обладали странным чувством юмора, раз дали им такие имена — Холод и Морок.

4

 Праздник зимнего равноденствия. В этот день вся нелюдь выходит к людям, ее можно видеть и разговаривать с ней.