Страница 110 из 153
— Они не виноваты в войне, — тихо, но упрямо сказал Олег. — Это взрослые. Отцы и старшие братья...
— Скажи это, когда вешают, мучают и жгут наших, — посоветовал Йерикка ровным тоном. — Скажи ИХ отцам и старшим братьям, что НАШИ женщины, дети и старики не виноваты в том, что мы воюем. Скажи — и посмотри, остановятся ли они, — Йерикка говорил спокойно, но Олега отшатнуло от его глаз — физическим толчком. — Крикни, что наши родичи ни при чем! Думаешь, сражаются только те, кто держит оружие? Нет, воюют все. На любой стороне все и всегда воюют, ВСЕ ЛЮДИ. «Наши», «не наши»... а что скажешь ты о ребенке из лесной веси, который родился в ночь погрома и не был еще ни славянином, ни данваном, ни анласом — но был сожжен вместе с остальными... за компанию?!
— Ничего не скажу, — отчаянно выдохнул Олег. — Но это... НЕПРАВИЛЬНО! Нельзя делать добро грязными руками!
— Так делай его чистыми! — крикнул, не выдержав, Йерикка. — Не можешь — не мешай! Ты идешь?!
— Да! — огрызнулся Олег.
Войт Черной Пущи — высокий, седой старик — побледнев, медленно поднялся из-за стола, навстречу незваным гостям. Йерикка шагнул влево, держа пулемет на локоть. Олег — вправо, автомат висел поперек груди... Гоймир подошел к войту вплотную, их разделял лишь стол.
— Данванов приветил, седая голова? — тихо и страшно спросил он. — Что ж так оно? Прикинул — не придем? Прикинул — нет стать горцев?
— Не мог я им отказать, князь, — старик стоял прямо, только левое веко подергивалось. Молчали, сбившись в кучку в углу, его семейные.
— Не мог? — спросил Гоймир, не сводя с него глаз, — А то пулемет тебе в голову приперли? Дом палить злобились? Домашних твоих на огне жгли?
— Я не из страха их принял, — тихо ответил старик. — Там одни детишки, все больше вас моложе... поранение есть.
— Хватит, — оборвал его Гоймир, — слушать тоска... Сам их расселял? Не то разобрали... по доброте?
— Разобрали... Внучек, — умоляюще сказал войт, — не тронь их. Христом-богом прошу, матерью твоей заклинаю... Того ж и ваши боги не велят — беззащитных рубить... Маленькие там у них, в братья младшие тебе годятся...
— Родных братьев не было у меня, — ответил Гоймир. — А братана одного у меня спалили данваны — заживо.
— Они ж не винова...
Под столом Гоймир яростно ударил старика ногой в пах.
— Мх... — кашлянул старик, сгибаясь пополам. Поднял искажённое лицо: — Не тронь их, внучек... бога ради...
— Ты!.. — кулак Гоймира в краге взлетел, но рука Йерикки перехватила его над головой. Гоймир обернулся — с такими страшными глазами, что Олег поежился — окажись он на месте Йерикки, и лежать бы ему на полу с пулей в голове...
— Ты что творишь, князь! — гневно крикнул Йерикка. — Вот то и правда не дело! Ты что старого бьёшь?!
Гоймир без слов огрызнулся — рыкнул — и выскочил за дверь, только плащ обмел косяк. Олег сердито бросил дрожащим в углу:
— Не тряситесь, не тронем... Пошли, Эрик.
На душе у него было невыразимо гадко...
...Из двух домов, где отдыхали данваны, стреляли — не часто, но метко, и из того и из другого. Ракетные пули с треском взрывались в бревнах, крошили стены сараев и хлевов, за которыми скрывались горцы. Олег определил на слух — пара или тройка пистолетов, не больше... но подставляться глупо.
— Наружу! — надсаживался Гоймир, лежа у стены сарая с ППШ наперевес. — Все разом выходите! Живой ногой, не то подпалим, гадючье семя!
— Файле ан хоорз, славс слим! — отчаянно крикнул высокий мальчишеский голос, и пистолеты зачастили снова.
— Ну, про меня с конем он напраслину сказал... — пробормотал Гоймир и поднял руку, чтобы отдать приказ... но боковое стекло в ближнем доме с мелодичным звоном вылетело, наружу, перекатываясь, выпрыгнул гибкий, собранный в комок мускулов человек. Он не собирался бежать — встав не колено, открыл яростный огонь по залегшим горцам из пистолета, что-то крича. Олег видел искажённое юное лицо над воротником куртки — плотным, стоячим, широким — и дергающийся пистолет в голых руках, вылезших из размашистых рукавов, что-то, похожее на большие часы — на левом запястье... Рыжий, как и все виденные Олегов данваны, мальчишка стрелял снова и снова, магазин его пистолета казался бесконечным, еще два ствола поддерживали из окон — и Олег увидел, как из распахнувшихся дверей крайнего дома — дальнего от него, Олега, от Гоймира и Йерикки — выскочили, сбежали по крыльцу и бросились через улицу к огородам несколько девчонок, прижимавших к себе младших детей.
Три пистолета давали им призрачный шанс бежать.
Очень призрачный, развеявшийся тут же.
Чья-то кучная очередь угодила в грудь мальчишки, и его швырнуло на спину. Олег видел, как он встал на «мостик», выплевывая кровь изо рта и колотя каблуками в пыли... Его пистолет все еще продолжал стрелять... В бегущих девчонок тоже начали палить, и две упали; стрельбу прорезал истошный крик, его перекрыл озверелый рев:
— Кто дрягнется — пулю промежь зенок!— и тут же взаимоисключающее: — Сюда, живой ногой!
— Скиван! — отчаянно кричали из дома. — Скиван, фрам! — и стонущее-отчаянное: — Фра-а-ам, йоооо...
— Сюда!!! — продолжал, опять кто-то, и Олег узнал Одрина: стоя на колене за углом сарая, он взмахивал стволом ППС, и девчонки, задержавшись около двух лежащих подруг, поплелись обратно, медленно и обреченно. А Гоймир кричал уже:
— Выходите! Разом выходите, не то часом кончим их! Ну!
— Най драган! — прокричал Йерикка. — Йов свистерин...
— Скунда! — огрызнулись из дома, и в пыль вылетел пистолет. Несколькими секундами позже из окна другого дома так же был выброшен второй.
— Выходят, — коротко бросил Йерикка. Гоймир кивнул, приказал Олегу:
— Вольг, дом по заду обойди, не ровен час — в лес потекут... Рван, а тот — твой!
— Иду, — кивнул Олег. Пригибаясь, перебежал к плетню, скользнул под ним, обогнул дом, держась за пристройками, потом — выбежал в сад, примыкавший к лесу почти вплотную, и взял на прицел окна.
И, едва он это сделал, как из окна ловко спрыгнула девчонка помладше его, в поблескивающих металлом брючках, каких-то сандалетах и просторной, явно мальчишеской куртке. Не оглядываясь, она протянула руки к окну:
— Скиван!..— услышал Олег ее торопливый голос. — Ххах, о, слапр ценав!.. Скунда, скунда, най усфилма...
С подоконника ей в руки сполз пацан лет четырех — с огромными от страха и напряжения глазами, но не плачущий, он лишь пыхтел. Девчонка прижала его к себе и, обернувшись, увидела Олега, стоявшего у ближайшего дерева с автоматом наперевес.
Секунду они все трое смотрели друг на друга. Потом мальчишка зажмурился и хныкнул. Девчонка прижала его к боку обеими руками и выдохнула ненавидяще:
— Слим стиер... славс ратта... Най хавиан, айбеним, беним, бним,йланос!
Губы ее дрогнули и она плюнула в Олега, но не попала.
— Беги, — немногочисленные данванские слова вылетели из головы мальчишки разом. — Беги в лес. Прячься, беги! — и он махнул рукой, посторонившись.
Девчонка отступила назад, неверяще глядя на Олега. Потом стрельнула глазами за его спину и криво усмехнулась. Кивнула на автомат:
— Скиота ин артс? Лайс...
— Беги, застрелю! — выкрикнул Олег. И она метнулась отчаянным прыжком, таща за собой мальчишку, побежала среди кустов, пригибаясь и петляя... Олег отвернулся...
...Двое парней лет по 14-16 стояли впереди, словно закрывая собой остальных. У одного левое плечо было замотано оторванным рукавом куртки — небрежно, наспех. Олег обратил внимание, что материя не впитывает кровь, и та все никак не уймется. «Этих убить будет легче, — обмирая, подумал Олег, — а остальные?!»
А остальных было много. Пять девчонок того же возраста, что и парни. И полтора десятка мелкоты лет до десяти, не старше. Эти сбились кучкой, прижались к старшим девчонками, а те, словно наседки крыльями — цыплят, закрыли их руками. Словно это могло от чего-то спасти... Еще двое — мальчишка и девчонка лет по 12-13 — лежали на земле, как их вынесли из дома. Они получили переломы еще во время аварии.