Страница 95 из 96
... Этим вечером Олег не мог уснуть. Он лежал в постели, положив под одеялом ногу на ногу и откинув голову на подушку. За окном висел искривлённый, разбитый ковш Большой Медведицы — Лося по-здешнему. Где-то снаружи смеялась девчонка — счастливо, взахлёб, как смеются лишь в юности. Ей отвечал неразборчивый, грубоватый мальчишеский басок — и вот смеются уже двое.
— Бранка, — вслух сказал Олег.
— Да?
Он вскинулся. Бранка стояла у дверей в своей обычной позе — головой к плечу, одетая в «уличные» рубашку и штаны, босиком, без пояса.
— Как ты, болезный? — весело спросила она, подходя и садясь у Олега в ногах.
— Лучше, чем когда бы то ни было, — Олег сел, как следует. — А теперь и вообще здорово.
— Что так? — спросила Бранка, ставя одну ногу на край кровати и обнимая колено.
— Ты же пришла. — улыбнулся Олег и протянул руку. Бранка вложила в неё свою.
— Так уж потому не спишь? Может, домовой давит, или просто — бессонница?
— Бессонница, — легко согласился Олег. — Без тебя — бессонница. И страшно. В темноте. Может, травки какой?
— Белены, — предложила Бранка. — Белая ночь, что темнота? — глаза у неё поблёскивали.
— Такая, — Олег погладил её по руке. — Какая бывает темнота, если моё солнышко исчезает на целый день? Вот сейчас ты уйдёшь... и опять будет темно...
— А если я останусь? — Бранка куснула нижнюю губу. — Хочешь ли?
Голова у Олега закружилась, как не кружилась уже несколько дней. Он, не сводя глаз с Бранки, спросил:
— А ты — ТЫ этого хочешь?
— Да.
Бывает, что мы принимаем ложь, как должное. И теряемся, если нам в глаза говорят правду. Почему-то ни Олег, ни Бранка не подумали даже, что «остаться» может означать просто просидеть вместе полночи, болтая о разном — как уже было.
Олег внезапно испугался. Испугался, что поведёт себя не так — и Бранка уйдёт. Он ещё толком не знал, чего хочет... но он совершенно точно НЕ ХОТЕЛ, чтобы Бранка уходила.
Девушка прикоснулась пальцами к вискам Олега (он вздрогнул) и, встав коленями на постель, несколько раз поцеловала его в губы — сухие, горячие, словно у мальчишки поднялась температура.
— Я не прошу с тебя ничего, — сказала она и, стоя на коленях, потянула через голову рубаху. — Ты волен уйти... как пожелаешь, когда пожелаешь...
Эти слова прозвучали нелепо. Олег чувствовал, что ему трудно дышать носом и открыл рот, который немедленно пересох, как и губы. Бранка, положив ладони на плечи Олега, закрыв глаза, наклонялась всё ниже и ниже — её груди коснулись напряжённых, твёрдых, как камень, мышц на груди мальчишки... и, когда они перестали целоваться, Олег быстрым, горячим шёпотом сказал:
— Подожди, подожди... давай перестанем... а то я сейчас... — он тихо хихикнул, — я сейчас в трусы сделаю, как в том сне...
— В каком сне? — сев, девчонка стаскивала штаны, подняв длинные, стройные ноги с изящными ступнями. — Снимай одёжу...
— Ты мне снилась, — Олег отпихнул одеяло на пол и помедлил. Бранка стояла вновь на коленях, только теперь уже — без одежды. — Понимаешь, я... я это делал только во сне...
— Может стать, и это — сон? — ладони девушки сомкнулись на затылке Олега.
— Если так — я не хочу просыпаться, — прошептал он, прежде чем они снова начали целоваться. Наконец Бранка одышливо спросила:
— А до меня... целовался ли... ты?. .
— А-га, — Олег жадно искал её губы, словно вокруг было темно; на самом деле он просто почти ничего не видел от переполнявшего его возбуждения. — Бранк, я больше не могу так!
Девушка соскользнула вниз и вбок, её лицо оказалось рядом с лицом Олега. Потом перекатилась на спину...
...— Тебе... не... больно?. .
— Мне хорошо... Вольг, жизнь моя... ещё чуть... по-терпи...
— Я... да... да... да...
Бранка закричала — негромко, Олег не обратил на это внимания, как и на то, что её пальцы свозят ногтями кожу у него на спине. Закрыв глаза, он очень слабо понимал, что делает — кроме того, что это доставляет ему невероятно, ни с чем не сравнимое наслаждение, которое с ним делит Бранка...
...Олег лёг на живот, щекой на плечо Бранки, носом в её шею. Посопел; девушка сказала:
— Щекотно, — и, засмеявшись, запустила пальцы в волосы Олега. Тот поднял голову, как-то странно глянул на неё: — Что ты?
— Да так... Я думаю — а как я жил раньше? Может, меня вообще не было?
— Глупый... Хотя, — она вздохнула, удобней устраивая светловолосую голову на подушке, — может стать, что и меня не было...
— Я у тебя первый — вот так, по-настоящему, — не спросил, а сказал Олег. — Послушай, давай... ещё раз.
— Сейчас. Погоди... Скажи мне по чести, верное слово скажи — ты меня не кинешь, пока...
— Я тебя НИКОГДА не кину, — и Олег закрыл её рот поцелуем.
... ЕСТЬ ВЕЩИ, ОТ КОТОРЫХ НЕ СПАСАЮТ НИ ВОЗРАСТ, НИ СВЕТЛАЯ ЛЮБОВЬ, НИ ГРЯЗНАЯ ТРУСОСТЬ... НИ ИСКРЕННИЕ КЛЯТВЫ.
Йерикка пришёл в башню глубокой ночью, когда весь город спал — и пламя факелов заметалось, бросая текучие отблески на развешанное по стенам гридницы оружие, свидетельствовавшее о славе побед племени. Старый князь Крук, молча сидевший на своём месте во главе пустого дружинного стола, поднял голову.
— Они идут, — ответил Йерикка на невысказанный вопрос. — Всё, как говорили, дед. Час назад они начали высаживаться на побережье, до нас им не так уж долго. Между нами и ими сейчас наших племён — всего ничего, больше лесовиков, что после восстания сюда переселились. В остальные племена весть уже послана. Там собирают дружины и ополчения.
Крук сидел, опираясь на рукоять меча. Бесполезного меча.
48
Стихи В. Высоцкого.