Страница 72 из 96
— Не чужой он! — крикнул кто-то из Рысей. — Местьник за нашего!
— Родич он, — поддержали другие, — по закону!
— То добро, — кивнул Яр. — Так что — драться похотел?
— А хоть бы и так, — Олег соскочил с телеги. — Посмотрим, так ли он ловок в лицо бить, как по уху исподтишка!
— Лжа это, дед! — возмущённо выкрикнул мальчишка. — Сам он за девчачью спину прыгнул! Сам так!
— Теперь не прыгну, — пообещал Олег. — Выходи... баклан.
Мальчишка сверкнул глазищами — синими, пронзительными, как самоцветы — и Олег понял, что бой будет не спортивным, нет... Но это только добавило азарта.
— На кулачках, одно ещё что? — старик отступил в сторону.
— На кулачках! — Орёл сбрасывал рубаху. Ещё раз зло посмотрел на Олега и подытожил: — До лежака!
— До лежака, — подтвердил Олег, расстёгивая ковбойку. Бросил её Гостимиру, но рубашку перехватила Бранка, и Олег улыбнулся ей, несколько раз ударил кулаками воздух, поменял стойку, провёл серию нырков и уклонов, разогревая мышцы...
Его противник стоял неподвижно, и Олег мысленно присвистнул. Тело горца-Орла было телом греческой статуи. Не культуристская гора мышц, не тяжёлый амбал-селянин стоял перед Олегом. Пятнадцатилетний мальчишка легко посрамил бы многих взрослых спортсменов Земли тем, как были развиты его мускулы — словно хорошо прочеканенная кираса из золотистой чистой бронзы. Олег много занимался боксом, ходил к Вадиму на самбо, спарринговался ради интереса с каратистами и кикбок-сёрами — но ни разу не видел у своего ровесника такого совершенного тела — инструмента для боя.
— До лежака, — повторил Орёл, вытягивая в сторону Олега руку. И пошёл вперёд, держа кулаки почти в боксёрской стойке, разве что шире и ниже.
Никакого преимущества бокс тут дать не мог. За противником Олега стояли забытые на Земле, но развивавшиеся и крепнувшие здесь традиции школы славянского кулачного боя — не клубно-надуманного, а настоящего и смертельно опасного.
Ну ничего. Бокс тоже не с дуба рухнул и не на разных изолированных островах изобретён. Любой «восточник» проиграл бы этот спарринг после первого же удара Олега — у тех, кто занимается восточными единоборствами, всегда проблемы с силой удара и стойкостью на удар партнёра. Разница весовых категорий, параметров тела и культурных традиций превращает европейца, занимающегося каратэ или кунг-фу, в забавное недоразумение, совершенно непригодное для настоящей схватки — это Олег понял давно.
Но бокс — это другое дело.
Потому что настоящие мужчины дерутся кулаками.
Ну, папа, спасибо тебе.
Противник — Олег с острым интересом думал о том, как его зовут — приближался осторожным, раскачивающимся шагом, словно вместо ног у него была пружинная подвеска. Потом вдруг оказался рядом одним длинным, скользящим движением — и Олег, привычно подставив блок предплечьем под размашистый удар, нырнул вниз-вперёд, в клинч[42], вы-бросил руку в молниеносном броске. Пальцы резануло болью — вот оно как, без бинтов и перчаток! — но горец попятился: не отскочил, а именно попятился, поматывая головой. Удар пришёлся точно в подбородок — жаль, слабоват оказался! Олег быстро перебрал пальцами — целы — и сам пошёл в атаку, демонстрируя свинг левой в ухо, а в последний момент всей тяжестью тела, скоростью броска и силой удара повёл панч в корпус.
И получил сразу два ответных! Горец каким-то звериным чутьём угадал удар, скользнул в сторону... Олегу показалось, что он услышал треск сухожилий правого локтя, по которому удар пришёлся снаружи. А второй — «под ложечку» — лишил его возможности дышать.
Пришёл он в себя, наверное, через секунду — этого времени хватило только на то, чтобы упасть. Тут же вскочил, опираясь на руки — правая отплатила резкой болью, словно локоть полоснули ножом. А противник опять наступал, точно и сильно молотя кулаками по блоку — предплечья Олега начали гореть.
Мелькнула мысль — этой схватки ему не выиграть. Он дрался на ринге — строго ограниченные раунды, судьи... Дрался со всякими лохами — там у него было преимущество на две головы. Дрался с хангаром — было. Но сейчас его противником оказался человек, для которого драка была стилем жизни. ВОИН, а не спортсмен. Не выиграть.
Он запретил себе думать об этом, и мысль ушла без следа. Под очередной удар Олег быстро и чётко подставил... голову. Самую макушку — то, что на ринге строго наказывается. Но тут не ринг...
В глазах — звёзды! Но, проморгавшись, Олег увидел, что его противник с искажённым лицом стоит, прижав правую к груди, и по пальцам льётся кровь из рассечённых костяшек. Орёл не заорал, как заорал бы на его месте любой (уж сам-то Олег — он это знал! — точно). Но и бой сразу продолжить не мог. В его взгляде, устремлённом на земного мальчишку через разделявшие их пять-шесть шагов, были злоба и боль.
За спиной Олега одобрительно и возбуждённо гудели. Как на собачьих боях, подумал Олег, но эта мысль его почему-то рассмешила и взбодрила. Он подвигал правой — боль сошла почти на нет — и бросил насмешливо:
— Пальчики повредил?
Орёл мигнул. Медленно. Его зрачки сузились. И он заскользил к Олегу. Как большое и смертельно опасное хищное животное.
Только вот кулак у него не сжимался. Олег видел, как он хочет сжать, свести пальцы — и не может. Видел — и оскалился насмешливо прямо в лицо Орлу, танцуя в стойке. А потом — пошёл в атаку, бомбардируя горца равномерными, страшными ударами: хук левой, хук правой, отскок, свинг правой, свинг левой, бросок, панч левой, панч правой, хук левой, хук правой, отскок... Он не стремился к точности. Главным сейчас были быстрота и сила — всё равно часть ударов попадала в цель, и Олег знал, что один какой-нибудь окажется последним.
Каменное лицо противника маячило перед глазами. Он тоже бил. Но только левой, попадая в блоки. А на его теле горели тут и там жаркие пятна попаданий.
И всё-таки он бил в ответ снова и снова, закрываясь своей полу-беспомощной рукой. И не жмурился, когда кулаки Олега с коротким тупым звуком месили его тело.
— Ложись, — сказал Олег. Тихо, так, что услышал только Орёл. В его глазах мелькнуло удивление. — Ложись, — повторил Олег. — Ты не выстоишь... с одной. Ложись.
И понял, что ляжет этот парень только тогда, когда он, Олег, сделает с ним то, чего делать уже не хотел — измолотит до потери сознания.
Из носа Орла шла кровь. Из обеих ноздрей — разбивалась на верхней губе на два алых ручейка, похожих на усы, стекала в углы рта и копилась там липкими каплями. Бежала дальше — на подбородок. Смотреть на это было тошно — словно Олег делал то, чего делать нельзя.
Может, и правда так?
Правый кулак Орла врезался Олегу в скулу. Солнечная бомба с треском разорвалась в центре головы, потом всё померкло — и Олег ус-пел изумлённо подумать: «Как же так?! ПРАВЫЙ?!»...
... Кажется, он и на этот раз провалялся не долго — тоже секунды. Но встать сразу не получилось. Ноги вело коленями в разные стороны, они подламывались, словно разболтанные шарниры. В голове звенело, как год назад, когда на ринге его послал в нокаут — было такое — парнишка-кикбоксёр из Мичуринска. Нет, стоп. Надо встать.
Он переломил себя и непослушное тело. Встал ровно, быстро, не качаясь. Поднял кулаки. Орёл замер напротив. Хлюпнул смешно носом, сказал:
— Одно подловил я тебя. Цела рука-то. Дурака я ломал. Другой раз не поднимешься — слово вот.
— Ты, — ответил Олег, чувствуя, как впервые с начала боя загорается в нём опасная холодная злость, от которой мышцы начинают петь, а остатки тумана после удара улетучиваются из головы, — меня положи сначала. Баклан.
Злость была такой прозрачности и градуса, что у Олега изменился болевой порог — как, наверное, менялся он у древних воинов, которые, утыканные стрелами, крушили врагов до тех пор, пока не расправлялись с последним. Иначе не объяснить то хладнокровие, с которым Олег встретил кулак противника не блоком, а беспощадным, во всю силу, встречным ударом своего кулака — но левого. Кисть разворотила, вспорола ужасающая боль, на миг Олегу всерьёз почудилось, что пальцы оторваны... и вместо того, чтобы заорать в голос и прижать руку к корпусу, Олег нанёс сбережённой правой пушечный удар в корпус Орла.
42
Ближний бой.