Страница 30 из 96
Нет, Олег не боялся встречи с незнакомыми людьми. Он отдавал себе отчёт, что и хорошие и плохие люди есть везде, но в то же время был уверен, что большинство соплеменников Бранки похожи на неё, а это не так уж плохо. Уснуть мешала не какая-то конкретная мысль, а их путаница. Вернётся ли он домой? Да, должен вернуться. Но одновременно Олег отдавал себе отчёт — он будет скучать. Скучать... по Бранке?
Да, по Бранке, она удивительная девчонка, но не только по Бранке. Нет, он будет скучать по всему этому миру, небольшой кусочек которого видел за последние... он тут неделю! Уже неделю... Олег попытался мысленно представить себе, что сейчас дома — и с обидой на самого себя отметил, что мысли в этом направлении текут неохотно, словно вода в гору. Нет-нет, он хочет домой, он скучает по дому... но МЫСЛИ о нём отступали под натиском того, что было вчера, позавчера, неделю назад. Казалось, за эти семь дней произошло событий больше, чем за все предыдущие годы. А Бранка перестанет с ним быть уже завтра. Уже в это время ей будет не до него, потому что её ждёт этот парень, Гоймир. Точно — ждёт, хотя она никогда не говорила об этом прямо... Чего хотел дед? Фашистский плакат в бетонном доме посреди леса, машина, словно собранная по частям из разных эпох и разных стран... Найдёт ли он дорогу обратно?. .
Олег достал пульт, ещё раз как следует осмотрел его при свете звёзд и здешней луны. Вновь наугад нажал несколько кнопок — без ожидания, просто так. Вздохнул и убрал пульт, а сам неуверенно поднял лицо к небу.
И понял вдруг, как оно красиво.
До сих пор небо пугало его — непривычным рисунком созвездий, разбухшими, словно овсяные хлопья в молоке, звёздами, жутковато опрокидывающейся на планету луной... А теперь он видел — всё это красиво.
Звёзды светили не как на Земле — колюче и одинаково-холодно. Здесь у каждой был свой цвет, пушистый, как щенок. Они почти не мерцали — голубые, белые, зелёные, синие, красные, жёлтые, фиалковые... А луна — как отчеканенный из бронзы щит, побитый в боях. Здесь её называют Око Ночи.
— Луна — Око Ночи, — негромко сказал вслух Олег, и в чаще забился, хохоча, как безумец, филин.
Скользнув взглядом дальше, к вершинам деревьев, Олег словно споткнулся. Вот она, планета Невзгляд. Он не смог добиться от Бранки, что это — другая планета той же солнечной системы, что и Мир, или спутник Мира? Бранка не знала... Вряд ли на спутнике планеты, похожей на Землю, может появиться жизнь... Олег немного знал астрономию.
А солнце тут так и называют — Солнце.
И, может быть, в его жизни, в жизни Олега, больше не будет такой хорошей и почему-то очень грустной ночи.
Бранка подняла его ещё затемно. Её вполне можно было понять, но Олег не выспался и хмуро реагировал на весёлые выпады своей обычно сдержанной спутницы. Только когда солнце уже по-настоящему поднялось над верхушками деревьев, он пришёл в норму и начал оглядываться по сторонам.
Дубы отступили. Он и Бранка шли среди стройных корабельных сосен, по пояс в папоротнике, из которого только и состоял тут подлесок. Навстречу порывами задувал прохладный ветер, легко пробивавшийся между красных стволов. Он приносил какой-то необычный, странный запах, и Бранка, видя, что Олег принюхивается, тихо и торжественно сказала:
— Это Снежное Море.
Вообще буквально за несколько часов резко похолодало, хотя солнце светило по-прежнему ярко. Среди сосен часто поднимались тут и там валуны и целые скалы из алого гранита с многочисленными вкраплениями слюды, сверкавшими, словно маленькие зеркала. Попадались тропинки, проложенные явно человеком — узкие, утоптанные до твёрдости того же гранита. А около полудня, когда ветер улёгся, Бранка и Олег подошли к столбу, на котором синели человеческие останки.
То, что было некогда человеком, давно не издавало запаха и напоминало египетскую мумию, которую Олег два года назад видел в музее Санкт-Петербургского Эрмитажа. Толстая верёвка, проходившая под отвалившейся нижней челюстью удавленного, охватывала столб — и не сразу Олег заметил, что верхняя часть столба представляет собой грубо вырезанную из дерева человеческую голову — суровое лицо с нахмуренными бровями, вислыми усами и длинной бородой, ямы глаз под низко надвинутой на лоб круглой шапкой... Истукан глядел на юг с угрозой и одновременно мастерски переданным неведомым резчиком бесстрастием.
— Что это? — невольно охрипшим голосом спросил Олег. Вид повешенного после всего, что он успел тут повидать, не производил особого впечатления, но истукан пугал. Он словно бы живой был... и знал все грехи и даже грешки, водившиеся за Олегом.
— Прав, — негромко объяснила Бранка, вскинув правую руку в каком-то фашистском, как мельком определил Олег, приветствии. — Бог закона и справедливого суда.
— Справедливого? — усомнился Олег, когда они отошли на несколько сот метров и душевное равновесие относительно вернулось к мальчишке. — Мне что-то кажется, что у повешенного было на этот счёт особое мнение...
— Кому интересно, что он мнил? — презрительно ответила Бранка, подкидывая в руке самострел. — Он был глуп, иначе не пришёл бы в наши горы с данванской дурью.
— С какой дурью? — поинтересовался Олег. — Он что, принёс подрывную литературу?
— Он принёс дурь, — повторила Бранка и, видя, что Олег не понимает, на ходу принялась объяснять: — Это такая жидкость... Если впрыснуть её себе в жилы шприцем (Олег уже не удивился тому, что Бранка знает это слово), то человек пьянеет, ему становится хорошо, чудится наяву виррай и все самые большие свои мечты он видит сбывшимися... Только потом, когда жидкость та растает в крови, становится дурно, белый свет не мил кажется, хочется ещё и ещё... Те, кто часто её колет, забывают есть, пить, мочат под себя, как малые дети, а потом просто умирают. Кто её попробовал — того не спасти. Поэтому все племена казнят смертью тех, кто пробует принести дурь в горы, смертью у столбов Права.
Олег только что рот не разинул. Бранка описывала действие наркоты! И название — «дурь» — точно совпадало с одним из земных названий наркотиков. А девчонка продолжала рассказывать:
— Там, у лесовиков, много привыкших к дури. В каждой веси есть! А в городах на юге данваны продают по бросовой цене и дурь, и шприцы... Хоть из-за неё люди друг друга убивают и чужое берут, ты подумай! — по голосу Бранки было ясно, что это куда страшнее убийства. — Данваны говорят — мол, каждый человек волен делать, что пожелает, запрещать кому что — не по законам... Те, кто оттуда приходят, такое расскажут — послушаешь и не знаешь, то ли верить, то ли басня, чтоб людей пугать... Вот ты веришь, что можно родного ребёнка страшно сказать — ПРОДАТЬ?!
— Да вообще-то... — Олег припомнил интернетовские сайты с объявлениями о продаже детей, лицемерно называемой усыновлением, ценами, образцами контрактов и контактными телефонами. И решительно сказал: — Не верю. А кто этим занимается — тому на вот таком столбе и место.