Самые последние каникулы

Уже совсем стемнело, мы все сидим около догорающего костра. Пашка подкинул в него хвороста и пламя немедленно повеселело. Осоловевший и обожравшийся Валерик сидит, привалившись к одной из своих сестёр и пытается домучить третью чашку чая. Но нет, не судьба, он слишком устал. Одна сестра осторожно вытаскивает чашку из пальцев Валерика, тот же явно засыпает, бессильно уронив голову на другую свою сестру. Спать этой ночью Валерик будет в спальном мешке Петьки, тот ему не только одежду уступил, но и спальный мешок свой. Сам же Петька спать под куртками и ветровками станет, мы ему все свои отдали — я, Пашка и сёстры Мороз. Плюс у него ещё своя собственная куртка есть. А Артур отдал надувную подушечку. Одеяло же, в котором Валерик ночевал на земле, Петька сам брать не захотел — оно грязное всё и псиной воняет. Мы это одеяло вовсе выбросим, стирать лениво его в холодной воде, а даже если и постирать, сушиться-то оно сколько будет? У нас времени столько нет.

А это ещё что такое? В темноте среди кустов мигнул свет. Ещё раз мигнул, ещё. А вот он уже не мигает, а ровно горит. Причём источник света явно движется. Похоже, кто-то идёт, идёт вдоль ручья, освещая себе дорогу электрическим фонариком. Свет фонарика заметили мы все, кроме Валерика, который совсем разоспался.

Минут пять спустя после того, как я впервые заметила свет, к нашему костру вышел одинокий мужчина с довольно большим переносным фонарём в руке. Он поочерёдно осветил нас всех, а затем остановил луч света на лице Валерика. Под ярким, бьющим в глаза сквозь веки светом Валерик проснулся, завертел головой и что-то недовольно и неразборчиво забормотал. Неизвестный же мне мужчина вдруг сказал густым сочным голосом:

— Так-так. Гражданин Мороз Валерий Константинович?..

Глава 7

“Пятнистый или травоядный Щасвирнус”

— А ты, парень, с топориком-то поаккуратнее, — говорит неизвестный Пашке, при его появлении в нашем лагере ненавязчиво переместившемуся поближе к воткнутому в деревянную чурку топору, которым он дрова для костра колол.

— И ты тоже, — это неизвестный говорит уже запустившему правую руку по локоть внутрь рюкзака Петьке, предварительно осветив того своим фонарём. — Не знаю, что ты там ищешь, но не доставай это, не надо. Не бойтесь, ребята, я не бандит. Лесник я тутошний.

— Лесник?

— Лесник. Фролов Михаил Фомич, можно дядя Миша.

— А Вы…

— Погоди. Этот, который Валерий Константинович, с ним всё в порядке?

— Да.

— В порядке.

— Просто устал.

— Он спит.

— Спал.

— Пока Вы не пришли.

— И не разбудили.

— Мы его помыли.

— И накормили.

— И переодели.

— Тыр-тыр-тыр!! А ну цыц! Болтушки. Старший у вас кто тут есть?

— Я старший, — солидно отвечает Пашка и делает шаг навстречу леснику.

— Докладывай толком, есть ли потери, больные, раненые, вообще трудности, нужна ли помощь.

— Потерь в отряде нет, — начинает доклад Пашка. — Больных и раненых нет, продовольствия достаточно, отряд встал на ночёвку, завтра планируем выйти к Переславлю-Залесскому. Да всё у нас нормально, товарищ лесник, не нужно нам никакой помощи.

— Нормально, говоришь?

— Нормально.

— Это хорошо, что нормально. Погоди, мне доложить надо.

Лесник вытащил из нагрудного кармана… эээ… рацию что ли с антенной небольшой, потыкал в неё пальцем, а потом поднёс к уху и принялся с ней разговаривать:

— Первый, ответь шестому… Первый, ответь шестому… Да… Да, нашёл я их… Как и думали, все они тут, все восемь… И поросёнок этот мелкий тоже тут… Все здоровы, ничего у них не случилось, заплутали просто маленько… Ну это уж не без того, это однозначно… Ладно, это уж его батька сам пусть решает, ремнём там или розгами или ещё чем. Ты это, Кузьмич, давай общий отбой, пока они там мальчишек не успели поднять… Уже успели?.. Вот, черти. Так звони им быстрее, пока не поломались в лесу, пусть возвращаются. И родителям сообщи сразу, лады?.. Что?.. Хорошо… Хорошо, говорю, сделаю… Всё, конец связи.

Штука, которую я опознала как рацию, отправилась обратно в нагрудный карман, лесник же повернулся к Валерику, со всей этой суетой полностью проснувшемуся и с некоторой опаской смотрящему на лесника, и заговорил укоризненным голосом:

— Ах ты поросёнок безголовый, ах ты пенёк лесной, чурка ты, стоеросовая. Что ж ты, дурень безмозглый, натворил?! Да что ж ты наделал-то?! А? И не стыдно тебе, охламону? Да как ты матери теперь в глаза-то смотреть будешь, шкет?

— Он не хотел, — немедленно приходят на помощь брату все три сестры Мороз (хотя пару часов назад они же и сами того похожими словами обзывали).

— Он не подумал.

— Он ещё маленький.

— Он больше не будет.

— И всё ведь хорошо.

— И он дома оставил…

— Записку.

— Маме.

— Чтобы не беспокоилась.

— Чтобы не искали.

— Что он с нами…

— Ушёл.

— Да тише вы! Что ж вы все сразу-то верещите, по очереди не можете?

— Они сёстры, тройняшки, они так привыкли, — объясняю я.

— Что тройняшки — знаю, да это и без того видно. Но слушать их — уши в трубочку сворачиваются. Ну и натворил же он делов!

— А что случилось, товарищ лесник? — спрашивает Пашка.

— Дядя Миша я, говорил ведь уже. Случилось… Да ничего так не случилось особенного. Родителей своих чуть в гроб не загнал, милицию московскую на уши поставил, гражданских сотни его всю ночь по чердакам да подвалам искали, воспитательницу его, да заведующую детсадом от работы отстранили, того и гляди дело заведут уголовное, я и ещё шесть лесников целый день бродим, ищем вас, вертолёт вызвали, керосина нажгли. А так нет, ничего больше. Пустяки, верно?

— Вертолёт?

— Вертолёт. Не летал тут над вами, не слышали?

— Вроде, было что-то такое. Милицейский вертолёт?

— Не, не милицейский. Это пожарники летали, у них хреновина какая-то есть, огонь с воздуха засекать, вот они той хреновиной ваш костёр искали, да только не нашли.

— Нас что, ещё и милиция ищет?

— Ищет. Я вон сейчас при вас с Кузьмичом говорил, это лесничий наш, так тот сказал, что курсантов по тревоге подняли. Тут в Балакирево училище есть милицейское, так мальчишек подняли, да на ночь глядя лес погнали прочёсывать. Хорошо, я вас нашёл, не успели они до леса дойти, а то ещё и сами бы там потерялись, ищи их потом.

— Как же так, — не унимается Пашка, — зачем милиция, откуда? В розыск на третьи сутки объявляют, не раньше. Я точно знаю, я сам… то есть меня… то есть… Неважно. Не может быть милиции, товарищ лесник, дядя Миша, не может. Ещё рано.

— “Рано”, - передразнивает лесник Пашку. — Оно, может, и рано, может и прав ты. Только забыл ты, Павел Фёдорович Величко, про такую штуку, “Интернет” называется.

— А Вы откуда меня знаете?

— А я всех вас знаю. Вон, только этих рыжих болтушек друг от друга не отличу, а так всех. Вы ж у нас знаменитость теперь, почище космонавтов.

— Как так?

— А вот так. Сегодня “Ураган” на Землю вернулся, привёз с Луны этих погорельцев, и что вы думаете?

— Что?

— Сейчас расскажу. Ну-ка, подвинься чуток, присяду, — легонько толкает лесник в бок брата Петьку. — Умаялся я.

— Садитесь, пожалуйста, конечно, — сразу же говорит тот.

— Ой, дядя Миша, — спохватываюсь я, — может, Вам чаю налить, у нас есть, ещё горячий.

— Чаю можно.

— С лимоном?

— Можно и с лимоном, так даже лучше.

— А ещё каша гороховая с тушёнкой есть. Горячая. Хотите?

— Давай и кашу, тоже не откажусь. Я ведь с утра за вами бегаю.

Пока сёстры Мороз возились с чаем, я быстро навалила леснику полную одноразовую тарелку каши, тот поставил её себе на колени и принялся шустро орудовать пластиковой ложкой, одновременно радуя нас своим рассказом о произошедших за прошедшие сутки в мире событиях.

Тревога поднялась, когда за Валериком в детский сад пришла мама и не нашла там сына. Куда делся? Где ребёнок? Пошёл писать и не вернулся? Это как?! Ситуация усугубилась тем, что как раз в это время в садик стали массово подтягиваться другие родители, дабы собственных детей оттуда забрать. Естественно, такой вопиющий случай, как пропажа ребёнка прямо из детского сада все восприняли очень близко к сердцу — ведь если сегодня пропал Валерик, то где гарантия, что завтра не пропадёт ещё кто-нибудь? Несчастную воспитательницу чуть не прибили.