Секретная карта

Племя Мозойан — не варвары вроде турасиндцев, как полагал Джорим. Слово «Мозойан» означало не «чужеземцы», а «пришедшие из ниоткуда». Аменцутли не знали, откуда они явились, но беженцы из северного города Айаяна говорили, что существа выбрались из моря, как выходят черепахи, чтобы отложить яйца.

По просьбе Джорима Зихуа отправился в море на одном из наленирских кораблей, добрался до мест, где прошли рептилии, и привёз в Немехиан мёртвые тела. Ему не пришлось убивать их, он просто собрал трупы. Зихуа предоставил тела в распоряжение Джорима два дня назад; Джорим и учёные с «Волка Бури» уже успели вскрыть их и внимательно изучить.

Джорим сразу понял, что это не морские дьяволы. Но определённое сходство присутствовало. У этих существ на шее имелись недоразвитые жаберные щели; лишённая чешуи, их кожа напоминала акулью. Морды были шире, чем у морских дьяволов; во рту обнаружились многочисленные острые зубы; так же, как у акул, за первым рядом зубов располагалось несколько внутренних — на случай утери внешнего. На руках и ногах сохранились перепонки; ноги были лучше приспособлены к передвижению по суше, чем у морских дьяволов.

Эти создания выглядели так, словно находились с морскими дьяволами в отдалённом родстве; как будто те скрестились с акулами и гигантскими лягушками. Свидетели утверждали, что твари способны невероятно высоко прыгать; теперь Джорим убедился в этом, наблюдая, как они появляются на опушке леса. Их пальцы оканчивались когтями, но без яда, как показали опыты над мелкими животными. А вот укусы оставляли мучительно болевшие раны. Они использовали оружие — если можно так назвать простые камни и палки. Никаких доспехов эти существа не носили. Их сила заключалась в количестве.

Джорима поразило сходство с созданиями из его детских кошмаров. Ему было два года, когда Рин Антураси не вернулся из плавания. При нем взрослые старались не обсуждать смерть отца, но смышлёный мальчик догадался о многом из недоговорённого.

И ему начали сниться кошмары.

Он продолжал видеть их, пока не вырос. Мать, как могла, успокаивала, пока он был маленьким. Она выслушивала его бессвязное бормотание, словно откровение; она ложилась вместе с ним и крепко обнимала, пока ему не удавалось заснуть. Позже он просыпался в своей постели, обливаясь холодным потом, и беспокойно ворочался, молясь, чтобы поскорее наступил рассвет.

Наконец он рассказал о кошмарах Келесу. Когда ему было десять лет, он однажды заснул в саду в крепости Антураси и проснулся в полнейшем ужасе оттого, что лягушка языком слизнула сидящую на его щеке муху. Когда Келес перестал смеяться над испугом по такому ничтожному поводу, Джорим объяснил, чего боится. Келес повёл себя так, как и должен вести себя старший брат.

— Джорим, ты силён и проворен, а они — всего лишь какие-то земноводные. Они приспособлены, чтобы жить в воде. На суше ты их превосходишь. А они? Они не выдержат на земле долго. — Келес взъерошил волосы на голове Джорима. — Постарайся, и ты их победишь. Ты победишь во сне, и они больше не побеспокоят тебя, Джорим.

Ты ошибался, Келес, они здесь, и очень меня беспокоят.

Он пробормотал это вслух.

— Прошу прощения, мой господин?

Джорим, улыбаясь, повернулся.

— Все в порядке, Нойана. Я разговаривал с братом.

— Понимаю. — Её голос выдавал мысли; она согласилась исключительно из вежливости. Нойана знала, что у Джорима есть брат, но знала и то, что у Теткомхоа не было божественного брата. Все это знали. Раз брат Джорима был смертным, он не мог услышать его слов. Что ж, привычка разговаривать с собой была ещё одной странностью божества. Нойана приняла и это.

— Нойана, послушай. — Джорим указал на ясно различимые с их наблюдательной площадки траншеи, шедшие с северо-запада, где кончался лес, на юго-восток, к подножию скал. — Мы с моими помощниками постарались продумать оборону как можно лучше. Ваши воины будут достойно сражаться, и я уверен, что майкана сделают все от них зависящее, чтобы удержать вокруг города оквиви. Но мы всё равно не уверены в победе.

Она улыбнулась своей необыкновенной улыбкой, и Джориму захотелось взять её лицо в свои ладони и целовать, не думая ни о чём. Её вера в него, казалось, была непоколебима, и когда она смотрела на него вот так, Джориму не хотелось её разубеждать.

— Все будет, как вы повелели, господин.

Далеко внизу протрубил рог; люди, все ещё остававшиеся в долине, — кроме солдат, — поспешили к дороге и начали подниматься на плато. Последние из уходивших подожгли опустевшие дома. Бриз относил дым в сторону подступавшей орды; Джорим надеялся, что это повредит жабрам и лёгким амфибий.

Первые из пришельцев уже приближались к брустверам. Рвы появились в долине накануне. Они были созданы при помощи магии майкана. Маги работали ночью. По двум причинам: чтобы вражеские лазутчики не заметили их, и чтобы жителей Немехиана не устрашило их могущество. Майкана могли бы вышвырнуть орду Мозойан обратно в море, или, возможно, даже закинуть их на вершины Ледяных гор. Но они никогда не стали бы этого делать. Война была делом касты воинов; отняв у них право на битву, майкана разрушили бы общество Аменцутлей.

У воинов было достаточно времени, чтобы подготовиться к атаке. Дно траншей и брустверы они утыкали острыми кольями. Но главное — воины изучили поле предстоящей битвы и хорошо знали ориентиры. Миновав их, амфибии окажутся на расстоянии полёта копья. Серая мгла медленно заполняла долину, и солдаты обрушили на тварей град копий и дротиков. Воины использовали утяжелённые на концах шесты, и это позволяло им метать снаряды гораздо дальше.

Наконечники копий из вулканического стекла прошивали насквозь тела Мозойан. Те хватались руками за древки и валились наземь, чтобы вскоре быть затоптанными собственными сородичами. Ливень дротиков скашивал ряды амфибий. Темно-красная кровь струилась по серой плоти сбитых с ног тварей.

Но на место павших тут же заступали другие. Джорима поражало самообладание и сноровка воинов Аменцутль. Если бы амфибиям удалось прорваться за линию обороны, они мгновенно заполонили бы всю долину. Воины с северо-восточной стороны смогли бы укрыться в лесу, но вряд ли бы спаслись. Часть тварей наверняка вернулась бы в джунгли в поисках свежего мяса. Воины, находившиеся возле подножия скалы, попытались бы помешать орде прорваться наверх, но и они в конце концов пали бы под натиском бесчисленных врагов.

Защитники не могли этого допустить. К солдатам на юго-востоке, у которых кончались снаряды, уже спешила подмога. Часть воинов продолжала метать копья; остальные забирались на брустверы, чтобы отразить атаку первых Мозойан. Многие из тварей срывались с укреплений; колья пронзали их с отвратительным хлюпаньем, и они повисали на стенах. Успевших забраться на самый верх сражали дротики, и они падали в траншеи, где их ждала смерть. Перепрыгнувших через ров постигала та же участь, просто немного позже: удар палицей с каменным навершием убивал не хуже стального лезвия. Зихуа швырнул в яму одного из нападавших. Чудовищные лягушки приземлялись за его спиной, но и им не удавалось уйти от оружия воинов Аменцутль.

Их было слишком много. Окровавленные серые тела умирающих амфибий доверху заполнили рвы. Сплошная масса плоти грозила накрыть брустверы вместе с кольями. После этого тварям ничего не стоило бы пройти прямо по телам погибших через все укрепления. Воины отбили бы первую атаку, насилу — вторую, но в этой изматывающей битве победа не досталась бы Аменцутлям.

Джорим посмотрел вниз. Там, на верхних ступенях лестницы, ждал матрос с одного из кораблей. Джорим кивнул.

— Пожалуйста, подайте первый сигнал!

Моряк поднёс к губам рог, и над долиной разнёсся низкий, утробный звук. В скалах заметалось эхо. Внизу, на краю плато, наленирские солдаты выступили вперёд и подняли луки. Они выстрелили одновременно. Сотни стрел свистели в воздухе и пронзали тела амфибий. Лучники намеренно целились в ближайших к основанию плато тварей; линия атаки сузилась, и у Аменцутлей появилось время, чтобы перераспределить силы.