Страница 47 из 107
Кай невольно глотнул.
– Ему удалось выжить в этом дурдоме. Спросишь – как? Не знаю. Он приложил много усилий, чтобы утихомирить матушку, как-то смягчить ее характер. Он все время стремится к тому, чтобы трон оставался в их семействе. С этой целью пытался прекратить массовые казни, так как понимает, что подобная безумная жестокость до добра не доведет. Во внешних делах он постоянно оглядывается на Федеративное Содружество и Объединение Святого Ива, потому что чувствует – мы можем вымести эту поганую семейку в два счета. Он прекрасно знает, что его так называемая армия развалится в первый же день войны. Единственный метод обороны против нас состоит в том, что в случае угрозы нападения он зальет кровью своих подданных всю вселенную. А ты думал, ради чего совершаются эти мрачные кровавые мистерии? Чтобы было легче всех разом принудить к самоубийству.
– Но ведь ты же сам сказал, что не намерен драться за трон Конфедерации? Кай пожал плечами:
– Чем больше я отказываюсь, тем глубже его подозрительность и страх. Он же судит по себе. Что еще мне остается делать, как не внушать ему, что не имею видов на его государство. В то же время точить за печкой кинжал.
– Возможно, это потому, что он сам слышал, как ты говорил нечто совсем противоположное.
– Когда?
– Ранее. Мы оба с тобой воины. Мы оба знаем, что существуют проблемы, которые иначе как силой не решить. Мы понимаем, какую ответственность накладывают подобные решения. Ты говорил, что не желаешь править в Конфедерации Капеллана, но ты и я знаем, что даже если это искреннее желание, если это правда, то далеко не вся. Если Сун-Цу примет из рук матушки не только бразды правления, но и ее методы; если там будут продолжать резать людей пачками исключительно ради развлечения; если меньшинство решится на геноцид в отношении собственного народа, – я так понимаю, ты не будешь молча взирать на это. Ведь ты же захочешь прекратить бойню.
– Нет!
– Да-а!.. – Хосиро скрестил руки на груди. – Я давно присматриваюсь к тебе, Кай. Я прочитал все доклады, которые посвящает твоей персоне СБ. Наши аналитики считают тебя робким, нерешительным человеком. – Он помолчал, потом решительно добавил: – Что нам стесняться, мы свои люди. Они просто величают тебя трусом. Они заявляют, что ты постоянно испытываешь страх и только поэтому стал водителем боевых роботов. Мол, не хочешь испытать позор, которым покрыли себя твои родители, отказавшись применить силу. Они характеризуют твое беспримерное усердие как бессознательное замещение страха перед смертью, желание преодолеть неуверенность в себе, вытеснить робость из сферы подсознательного. Они настаивают, что твоя победа на Туаткроссе – случайность. Вместо того чтобы обстрелять врага РДД, ты взял и подорвал себя. Со страху!
– Ты тоже так думаешь? Хосиро пожал плечами:
– Я считаю, что ребята из Службы внешней разведки глупеют на глазах. То ли переучились, то ли пытаются втереть очки – вот, мол, как мы работаем. Только у них ум за разум зашел, это точно. Странно полагать, что ты боишься войны. Конечно, как у любого нормального человека, она не вызывает у тебя восторга. Но испытывать перед ней ужас – это уже слишком. Куда больше ты страшишься не выполнить боевую задачу. Боишься, что не сможешь остановиться в нужное время и в нужном месте. На Туаткроссе ты приказал своим подчиненным занять выгодные позиции и в крайнем случае взорвать проход. Потом не выдержал и сам сунулся туда. Ну что – так должен поступать всякий командир, испытывающий беспокойство за порученное дело. Тут ситуация резко изменилась, у тебя было несколько минут, чтобы принять решение. Ты взял на себя смелость взорвать проход. Вместе со своими людьми. Этот эпизод до сих пор мучает тебя. Как всякого нормального человека.
Понимаешь, – после некоторой паузы продолжил Хосиро, – я так воспитан, что исполнение приказа – это все, а человеческая жизнь – ничто. Я даже не счел бы, что поступаю скверно, послав людям «приглашение на казнь». Хороший эвфемизм, не правда ли? Понимаешь, это страшное право – посылать на смерть. Не имеет значения – одного, двух или миллионы. Я тоже страшусь этого.
Он замолчал, было видно, что сомнения мучают его, потом наконец закончил – решительно, веско:
– Да, страшусь. – Он прошелся по вершине холма. – Понимаешь, я иной раз гляжу на себя в зеркало и ищу драконьи черты. Все жду, когда же я стану монстром. Слава небожителям, отец у меня толковый. Он всю жизнь учил меня, что если человек, тем более правитель, перестает пытать себя вопросом, зачем он послал вот этих, конкретных людей на смерть, то он может ненароком перейти границу, отделяющую ответственность от своеволия, необходимость – от жестокости. Если мы не задаем себе вопросов, не разглядываем себя в зеркале – это плохая примета. Первый звонок. А эти умники объявляют тебя сумасшедшим или трусом. Понятно, есть такое понятие, как бюрократическое чванство, – когда все данные ложатся в заготовленные тобой ячейки, ты ходишь гордый донельзя. Но вот наступает день, когда не все факты ложатся в клеточки, – один такой маленький-маленький, малозначащий-малозначащий не желает найти свое место. Тогда долой его. К себе же нет никаких претензий. Ткнешь такого чинодрала носом в подобную несуразицу, он даже обижается – я же от усердия. И-эх!..
– Точно! – всполошился Кай.
Сказанное Хосиро ожгло ему сердце. Это были его мысли, его сомнения. Это было его тайное занятие – зеркало и вопросы. Много вопросов.
– Прав ты, Хосиро. Во всем прав... Из темноты вышел Виктор Дэвион. Он кивком поприветствовал принца Синдиката Драконов.
– Простите, что слышал ваш разговор, но уйти не смог. Ноги к земле приросли. Все один к одному, как и у меня. Правда, первым меня озадачил Морган Келл, еще в январе, когда мы только что прибыли на Аутрич. Он как-то сказал мне, что я отношусь к редкой категории солдат, которые, набросив на себя узду, стараются ни о чем не думать. Словно я опасаюсь того, кто живет во мне. «Не бойся его, – сказал Морган, – он на твоей стороне. Ты только не стесняйся и почаще обращайся к нему за советом». Так и заявил, а я потом ночь не спал. Все спрашивал...
Хосиро кивнул в знак согласия:
– Ну, Морган Келл! Вот умнейший человек, он тебя насквозь видит. – Принц приблизился к Каю, положил руку ему на плечо. – Кай, власть, которая сосредоточилась в наших руках, дается немногим в этом мире. Это страшная тяжесть, огромная ответственность. Судьба дала нам право решать, стоит ли пожертвовать несколькими, чтобы спасти многих. Даже в лучшие времена это был нелегкий выбор. Но что угнетает еще больше – это то, что мы являемся и собственными судьями. Кому мы можем довериться, к кому обратиться за советом, как не к самим себе? К своей совести. И колебаться нельзя. Промедление иной раз смерти подобно. Принял решение – исполни его.
Кай Аллард уныло заметил:
– Я тоже так считал. Верил, что мое внутреннее решение, если оно взвешено, досконально проверено, всегда будет правильным. Однако Туаткросс убедил меня, что я ошибался. И сильно ошибался! – Он сделал паузу, потом добавил: – Теперь я знаю, что значит посылать людей на смерть. В будущем, если возникнет необходимость, я не колеблясь отдам такой приказ. Но поведу эту группу сам. Лично.
Он усмехнулся, потом заулыбался во весь рот.
– А что, Хосиро, может, ваши мудрецы из СБ не так уж и не правы? Может, я на самом деле трусоват по натуре? Однако теперь я крепко убежден, что посылать людей на гибель, какие бы обстоятельства ни сложились, куда труднее, чем броситься в бой и умереть вместе с ними.