Автокатастрофа

На следствии я был не в состоянии оторвать взгляд от шрама на ее лице. Я смотрел, как она спокойно шла через ряды машин ко входу в иммиграционный отдел. Она шла, бойко приподняв сильный подбородок, отвернув от меня лицо, словно демонстративно стирая любые следы моего существования. В то же время у меня возникло впечатление, что она в абсолютной растерянности.

Через неделю после следствия она ждала такси на стоянке возле Океанического вокзала, когда я ехал из офиса Кэтрин. Я ее окликнул и остановился за аэропортовским автобусом, жестом приглашая ее в машину. Размахивая сумочкой на сильном запястье, она подошла к моей машине и, узнав меня, скорчила гримасу.

Когда мы ехали в направлении Западного проспекта, она с откровенным интересом созерцала поток машин. Она зачесала волосы назад, не скрывая бледнеющей полоски шрама.

– Куда вас подвезти?

– Мы можем немного покататься? – спросила она. – Все это движение… Мне нравится за ним наблюдать.

Пыталась ли она меня поддеть? Я догадался, что на свой прямолинейный манер она уже оценила развернутые мною перед ней возможности. С бетонных площадок автостоянок и с крыш многоэтажных гаражей она уже исследовала трезвым несентиментальным взглядом мир технологий, ставший причиной смерти ее мужа.

Она начала болтать с деланным оживлением:

– Вчера я наняла такси, чтобы часок покататься. «Куда угодно», – сказала я. Мы застряли в огромной пробке возле туннеля. Не думаю, что мы проехали больше пятидесяти ярдов. Его это ничуть не смущало.

Мы ехали по Западному проспекту, слева от нас тянулись служебные постройки и забор аэропорта. Я держался «медленной» полосы, высокий мост развязки удалялся в зеркале заднего вида. Елена говорила о новой жизни, которую она уже для себя планировала.

– Лаборатории дорожных исследований нужен медицинский работник. Зарплата даже выше, чем у меня была раньше, как раз то, что мне сейчас нужно. Материалистическому подходу присущи определенные моральные достоинства.

– Лаборатория дорожных исследований… повторил я. В документальных программах показывали ролики об искусственных автокатастрофах: эти покалеченные машины не были лишены странного пафоса. – Не слишком ли это близко?..

– В том то и дело. Кроме всего прочего, я сейчас могу дать им нечто, чего раньше и близко не осознавала. Это даже не работа, а скорее миссия.

Через пятнадцать минут, когда мы возвращались к развязке, она уже придвинулась ко мне, молча наблюдая, как мои руки движутся по рычагам управления.

Тот же спокойный, но любопытный взгляд, словно она решала, какую бы извлечь из меня пользу, скользнул по моему лицу чуть позже, когда я остановил машину на пустынной служебной дороге среди резервуаров к западу от аэропорта. Когда я обнял ее за плечи, она мимолетно, словно сама себе улыбнулась, нервным движением верхней губы обнажив резец с золотой коронкой. Я прикоснулся к ее губам своими, сминая восковой панцирь пастельной помады и глядя, как ее рука тянется к хромированной рамке форточки. Я прижался губами к обнаженной чистой эмали ее верхних зубов, очарованный движением ее пальцев по гладкой оконной стойке, поверхность которой была отмечена вдоль передней кромки мазком синей краски, оставленным каким-то небрежным рабочим конвейера. Ноготь ее указательного пальца царапал эту полоску, диагонально поднимавшуюся от дверцы под тем же углом, что и бетонный бортик ирригационной канавы в десяти футах от машины. В моих глазах этот параллакс сливался с образом брошенной машины, лежащей на покрытой ржавыми пятнами траве на склоне насыпи вокруг резервуара. Мимолетное облачко растворяющегося талька, наплывшее на ее глаза, когда я провел языком по векам, содержало всю меланхолию этой бесхозной повозки с сочащимся из нее машинным маслом и охладителем двигателя.

В шестидесяти ярдах за нами на возвышающейся плоскости автострады застыл в ожидании поток машин, послеполуденное солнце пронзало окна автомобилей и автобусов. Моя рука двигалась по внешней выпуклости бедер Елены, ощущая расстегнутую молнию ее платья. Когда эти острые зубчики скользнули по костяшкам моих пальцев, я почувствовал на моем ухе укус ее зубов. Острота этой боли напомнила мне об укусе осколков лобового стекла во время автокатастрофы. Она раздвинула ноги, и я начал ласкать нейлоновое кружево, покрывающее ее лобок, блестящую вуаль лона этой серьезно-рассудительной медработницы. Глядя в ее лицо, на этот нетерпеливый рот, хватающий воздух, словно он пытался заглотить себя, я водил ее рукой по ее груди. Сейчас она говорила сама с собой, бормоча, будто обезумевшая жертва катастрофы. Она вынула из бюстгальтера правую грудь, прижимая мои пальцы к горячему соску. Я по очереди целовал обе груди, пробегая зубами по возбужденным соскам.

Обхватив меня своим телом в этой беседке из стекла, металла и пластика, Елена запустила руку мне под рубашку, нащупывая мои соски. Я взял ее другую руку и положил на пенис. В зеркале заднего вида появился приближающийся грузовик с водопроводной трубой. Он пронесся мимо в реве дизельных выхлопов и вихре пыли, пробарабанившей по дверцам моей машины. Эта возбуждающая лавина протолкнула в мой пенис первые капли семени. Десять минут спустя, когда грузовик возвращался, меня довели до оргазма дрожащие стекла. Елена стояла надо мной на коленях, втиснув локти в сиденье слева и справа от моего лица. Я лежал на спине, чувствуя горячий аромат винила. Скомкав юбку у нее на талии, я увидел выпуклости ее бедер. Я медленно двигал ее по себе, вжимая древко члена в клитор. Части ее тела: квадратные коленные чашечки под моими локтями, оголенная правая грудь, маленькая ранка, отмечавшая нижнюю часть ее соска, – все это было заключено в клеть кабины автомобиля. Когда я прижал головку члена к шейке матки, на которой мне удалось ощутить мертвую машину – противозачаточный колпачок, – я окинул взглядом салон автомобиля. Это замкнутое пространство было загромождено угловатыми приборами и округлыми частями человеческих тел, взаимодействующих в непривычных сочетаниях, как первый акт гомосексуального соития в капсуле «Аполлона». Объемные бедра Елены, вжатые в мои бедра, ее левый кулак, уткнувшийся в мое плечо, ее рот, обхватывающий мой, форма ее аппетитной попки, ласкаемой моим безымянным пальцем, соседствовали с плодами изобильной технологии – литая панель с измерительными приборами, торчащий панцирь рулевой ко-лонки, экстравагантный пистолет рукоятки ручного тормоза. Я прикоснулся к теплому дерматину сиденья и потом приласкал влажный островок промежности Елены. Ее рука легла на мое правое яичко. Вокруг меня пластиковые нагромождения цвета мокрого асфальта обладали теми же тонами, что и волосы на ее лобке. Пассажирское отделение соседствовало с нами, словно машина, создающая в процессе нашего полового акта гомункулуса из крови, спермы и жидкости для охлаждения двигателя. Мой палец скользнул в прямую кишку Елены, ощущая в ее влагалище древко моего члена. Эти тонкие мембраны гак же, как и перегородка ее носа, к которой я прикасался языком, отражались в стеклянных циферблатах приборной панели, в неповрежденном изгибе лобового стекла.

Ее зубы вцепились мне в плечо – кровь оставила на рубашке отпечаток рта. Не раздумывая, я ударил ее ладонью по голове.

– Извини! – выдохнула она мне в лицо. – Не двигайся, пожалуйста!

Она снова направила член в свое влагалище. Обеими руками держась за ее ягодицы, я стремительно двигался к оргазму. Серьезное лицо Елены Ремингтон, глядевшее на меня сверху, делало ее похожей на врача, который реанимировал пациента. Блеск влаги на коже вокруг ее рта напоминал отблеск утреннего лобового стекла. Она резко сжимала ягодицы, вдавливая свою лобковую кость в мою, потом откинулась на приборный щиток, а мимо нас по шоссе прогремел «лендровер», окутав стекла облаком пыли.

Она поднялась с пениса, когда он иссяк, позволяя семени стечь мне в промежность, потом уселась за руль, держа в руке влажную головку. Она оглядела кабину, словно раздумывая, что бы еще приспособить для нашего полового развлечения. Освещенный послеполуденным солнцем бледнеющий шрам на ее лице служил очертанием этих скрытых мыслей, словно секретная граница аннексированной территории. Полагая, что могу доставить ей пару приятных минут, я обнажил ее левую грудь и стал ласкать ее. Радостно возбужденный ее знакомой геометрией, я посмотрел в сверкающий грот циферблата, на торчащий кожух рулевого механизма и на хромированные головки переключателей.