Страница 72 из 138
Он поднял руку, словно указывая на звезды и планеты у себя над головой.
— Я сделал эти события реальными для тех, кому не суждено их увидеть. Я облек их в слова так, чтобы эти войны эхом отдавались в будущем. В последующие тысячелетия появятся дети, которые будут слушать, читать об этом и чувствовать в моих словах значимость тех времен.
Он фыркнул.
— Мы, летописцы, служим просвещению и правде, а не прихотям совета чинуш.
Восс покачал головой, на миг скривился, а затем моргнул.
— Аскарид была со мной, — тихо произнес он. — По ее словам, это была невыполнимая затея, опасная и ведомая моим эго. Паломничество гордыни, как она сказала.
Летописец улыбнулся и закрыл глаза, вспоминая былое счастье.
Круз знал, что Аскарид Ша была просветителем и каллиграфом. Она заносила творения Восса в свитки и тома, столь же прекрасные, как и его слова.
— Твоя помощница? — вопрос сам сорвался с уст Круза. Дорн бросил на него суровый взгляд.
— Да, она была моей помощницей во всех смыслах, — вздохнул Восс и посмотрел на плескавшиеся в кружке остатки чая.
— Мы спорили не один день, — тихо добавил он. — Мы спорили до тех пор, пока не стало ясно, что я не изменю своего решения. Я знал, что смогу добраться до Исствана-5. У меня были свои люди во многих флотах, по обе стороны фронта. Я знал, что смогу сделать это.
Восс замолчал, уставившись в пространство, словно оттуда на него смотрел кто-то из далекого прошлого. Дорн безмолвно ждал. Пару секунд спустя Восс продолжил.
— Аскарид отправилась со мной, хотя и опасалась того, чем все может закончиться.
— И чем все завершилось? — спросил Дорн. Восс посмотрел на примарха, его зрачки все еще были расширенными от нахлынувших воспоминаний.
— А разве это не тебе решать, Рогал Дорн?
— Он был прав насчет «Эдикта о роспуске», — произнес Дорн. Восс сказал, что хочет спать, поэтому примарх оставил его. Они вернулись в кристаллический купол под пологом звезд. Круз чувствовал мрачное настроение примарха, пока тот наблюдал за космосом.
— Конец летописания? — произнес Круз, вопросительно подняв бровь. — Думаете, им следовало разрешить наблюдать за ходом войны? Сохранить память о нашем позоре в картинах и песнях?
В куполе повисло молчание. Круз ожидал очередной приступ гнева, но Дорн ничем не выдал своих чувств, кроме медленного сопения.
— У меня были сомнения насчет необходимости этого эдикта, — ответил Дорн. — Но, как показало время, Совет поступил совершенно логично. Мы воюем сами с собой и не знаем, как глубоко пустило корни предательство моего брата. Сейчас не время для того, чтобы кучка творцов свободно бродила по легионам. Это не та война, о которой нужно говорить в поэзии. Я понимаю, что…
— Но если не затрагивать логику, то вы испытываете сомнения, — заметил Круз. Внезапно ему стало казаться, будто он понял, почему Рогал Дорн, Преторианец Терры, прилетел увидеться со старым летописцем в тюремной камере.
— Не сомнения, но грусть, — Дорн обернулся, указывая на звезды по ту сторону кристаллического стекла. — Мы завоевывали галактику во имя просвещения, взяли с собой лучшим творцов, дабы они отражали в своих работах ту правду. Теперь же наши сражения останутся позабытыми и невоспетыми. И о чем это нам говорит?
Дорн опустил руку.
— Это реальность, с которой мы столкнулись. Существование правды, за которую мы боремся, требует своих жертв, — ответил Круз.
— Жертв, скрытых тенями и молчанием? Деяния, которые нельзя вспоминать и судить? — Дорн отошел от стекла, его шаги вздымали с пола клубы пыли.
— Выживание или забвение — вот как история будет судить нас, — сказал серый воин.
Дорн оглянулся на Круза, на его лице промелькнула тень ярости.
— И единственный путь для Империума — это превратиться в безжалостную машину из железа и крови? — грозным шепотом спросил примарх.
— У будущего есть своя цена, — сказал Круз, не отходя от обзорного окна. Дорн молчал. На мгновение Крузу показалось, будто он заметил отчаяние в глазах примарха. Позади него сверкали планеты Солнечной системы, холодные точечки света за башнями безымянной крепости.
— В кого мы превратимся, Йактон Круз? В кого нас обратит будущее? — спросил Дорн и, не оглядываясь, ушел.
— Когда мы добрались до Исствана-5, резня уже закончилась, — продолжал Восс. — Мне так и не представилась возможность попасть на поверхность, но космос вокруг планеты был заполнен различными обломками. Они пролетали мимо иллюминатора моей каюты, еще остывающие фрагменты, огни, питающиеся кислородом, который оставался в обломках кораблей.
Дорн кивнул, его лицо было непроницаемым, пока он слушал летописца. После возвращения с палубы-обсерватории в примархе что-то изменилось. Казалось, он начал ограждать стеной нечто внутри себя. Это напомнило Крузу врата крепости, которые со скрежетом закрываются перед лицом приближающегося врага. Если Восс также это заметил, он ничего не сказал.
— Сыны Гора пришли за нами. И только увидев их, я начал понимать, что неверно воспринял сущность этой гражданской войны, — Восс взглянул на Круза, и у старого воина внутри похолодело. — Металл, море зеленого металла, окаймленного бронзой, покрытого красными глазами. Их доспехи были заляпаны высохшей кровью. На цепях висели головы. От воинов разило железом и кровью. Они приказали идти с ними. Одна женщина осмелилась спросить зачем. Мне хотелось бы узнать ее имя, но в тот момент я желал лишь, чтобы она замолчала. В ответ один из воинов оторвал ей руки, и она еще долго вопила на полу. После этого мы пошли с ними.
Восс замолчал и уставился в пространство, будто вновь увидел ту женщину, умирающую в луже собственной крови.
Руки Круза непроизвольно сжались в кулаки, у него один за другим вспыхивали гневные вопросы. Кто именно это был? Кто из его бывших боевых братьев сделал это? Знал ли он его? Нравился ли он ему когда-то? Он вспомнил миг, когда понял правду о тех, кого называл боевыми братьями. «Прошлое все еще может причинить нам боль», — подумал Круз. Старый воин тихо вздохнул, отпуская боль. Он должен слушать. Сейчас от него требуется только это.
— С тобой было много летописцев? — спросил Дорн.
— Да, — вздрогнув, ответил Восс. — Мне удалось уговорить некоторых пойти со мной. Согласившиеся летописцы также хотели познать правду эры заката. Со мной отправились двадцать один человек. Были и другие, покинувшие корабли легионов, которые перешли на сторону предателей.
Восс облизал губы, его взор блуждал.
— Что с ними произошло? — спросил Дорн.
— Нас привели в зал для аудиенций на «Мстительном Духе». Когда-то мне приходилось бывать там, давным-давно, — Восс слабо покачал головой. — Место изменилось. С обзорного экрана все еще можно было увидеть звезды, словно из огромного ока, стены, как и раньше, уходили во тьму наверху. Но на свисавших с потолка цепях раскачивались существа, иссохшие покалеченные существа, на которых мне совершенно не хотелось смотреть. Металлические стены были покрыты изодранными, испачканными темными пятнами знаменами. В зале было жарко, словно в пещере у костра. В воздухе стоял запах раскаленного железа и сырого мяса. Я видел застывших у стен Сынов Гора, неподвижных, ожидающих. А в центре зала стоял Гор.
— Полагаю, тогда я еще думал, что увижу жемчужно-белые доспехи, мантию цвета слоновой кости и лицо друга. Я встретился с его взглядом. Мне захотелось бежать, но я не мог, я боялся даже дышать и мог лишь смотреть на лицо, окаймленное броней цвета морского шторма. Он указал на меня и произнес: «Все, кроме него». Его сыны сделали остальное.
— Три секунды грохота и крови. Когда наступила тишина, я стоял на четвереньках. У моих пальцев собиралась кровь. Вокруг меня была лишь кровь и растерзанная плоть. Тогда я думал только о том, что рядом со мной стояла Аскарид. Она сжала мою руку как раз перед началом стрельбы.
Восс закрыл глаза, заломив руки. Круз понял, что не может отвести взгляд от покрытых чернильными кляксами рук, кожа была морщинистой, пальцы стискивали друг друга, словно ускользающее воспоминание.