Страница 34 из 50
Таким образом, эксплуатация капитала рабочей силой в лучшем случае будет лишь временной. Она быстро сойдет на нет. Это произойдет в реальности во многом не так, как мы гипотетически проиллюстрировали, а путем полного выбрасывания из дела всех малорентабельных фирм, роста безработицы и форсированного изменения уровня заработной платы и прибыли до точки, в которой перспективы нормальной (или анормальной) прибыли приведут к возобновлению занятости и производства. Но пока в результате неэффективной эксплуатации капитала, безработицы и сокращения объемов производства все станут беднее. Даже несмотря на то, что рабочая сила будет временно иметь сравнительно большую часть национального дохода, последний в абсолютном выражении упадет. Таким образом, относительные достижения труда в течение этих коротких периодов будут пирровой победой: труд, с точки зрения реальной покупательной способности, также будет иметь меньший общий объем.
4
Итак, мы приходим к выводу о том, что профсоюзы, хотя и способны в течение определенного времени обеспечивать повышение заработных плат в денежном выражении для своих членов (отчасти за счет работодателей и большей частью за счет не входящих в профсоюзы рабочих) не могут в долгосрочной перспективе и для всего отряда рабочих повысить реальные заработные платы вообще.
Заблуждение, что они могут это делать, основывается на целой серии ошибок. Одна из них — это post hoc ergo propter hoc[13], при которой обращается внимание на огромный рост заработной платы за последние 50 лет, который принципиально был обусловлен ростом капитальных инвестиций и научно-техническим прогрессом, но приписывается профсоюзам, поскольку они также росли в течение этого периода. Но. наиболее ответственная за это заблуждение ошибка, состоит в том, что в краткосрочном аспекте рассматривается лишь то, что дало удовлетворение профсоюзных требований о повышении заработной платы рабочим, сохранившим свою работу, тогда как не отслеживается воздействие этого улучшения на занятость, производство и стоимость средств к существованию для всех рабочих, включая тех, кто заставлял повышать заработную плату.
Можно пойти дальше этого вывода и поставить вопрос о том, разве не мешали профсоюзы в долгосрочной перспективе и в отношении всего рабочего класса вырасти реальной заработной плате до уровня, до которого она выросла бы в ином случае? Определенно, они были силой, стремившейся удержать или сократить заработную плату, если их целью в чистом виде было снизить производительность рабочего труда. Мы можем спросить, а разве не так это было.
Профсоюзная политика, очевидно, оказала положительное влияние на производительность. По некоторым профессиям они настояли на стандартах, ведущих к повышению уровня квалификации и компетентности. На заре своего зарождения они многое сделали для защиты здоровья работников. Когда рабочая сила имелась в изобилии, индивидуальные работодатели зачастую стремились получить быструю прибыль, ускоряя ритм работы и заставляя рабочих трудиться в течение многих часов. При этом они не задумывались о крайне вредном воздействии такого режима труда на здоровье работников, поскольку рабочую силу легко было заменить. А часто невежественные или недальновидные работодатели могут даже сокращать свои прибыли, заставляя своих работников перерабатывать. Профсоюзы во всех этих случаях, требуя выполнения соответствующих стандартов, нередко добивались повышения уровня здоровья и роста благосостояния работников, своих членов, наряду с повышением их реальных заработных плат.
Но в последние годы, по мере роста их власти и в той мере, в котором направляющая в ложном направлении общественная симпатия привела их к терпимости, или поддержке антисоциальных действий, профсоюзы вышли за рамки своих законных целей. Так, достижением было не только для здоровья и благосостояния, но в долгосрочной перспективе и для производства, сокращение рабочей недели с 70 до 60 часов. Еще большим достижением для здоровья и досуга стало сокращение рабочей недели с 60 до 48 часов. Бесспорным Достижением для досуга, но необязательно для производства и дохода, было сокращение рабочей недели с 48 до 44 часов. Ценность для здоровья и досуга сокращенной до 40 часов рабочей недели намного меньше, чем очевидное сокращение объема производства и дохода. Но профсоюзы теперь не просто говорят, а иногда даже навязывают мысль о 35-30-часовой рабочей неделе и отрицают, что это требует или может потребовать сокращения производства, а следовательно[14].
Но не только намечаемым сокращением рабочих часов профсоюзная политика работает против производительности. Этот путь является одним из наименее опасных из тех, которыми она это осуществляла, ибо компенсационная цель, по меньшей мере, была очевидной. Но многие профсоюзы настаивали на жестком подразделении труда, что повышало себестоимость производства и вело к дорогим и нелепым спорам по поводу юрисдикции. Они выступали против платежей, базирующихся на объеме выпуска или производительности, и настаивали на одинаковых почасовых ставках для всех своих членов вне зависимости от индивидуальной производительности труда. Они настаивали на продвижении по службе на основе, в первую очередь, трудового стажа, а не заслуг. Они были инициаторами проведения специального замедления темпов работы, претендуя на борьбу с повышением нормы выработки без повышения заработной платы. Они угрожали, требовали увольнения, иногда жестоко избивали людей, которые выполняли больший объем работы, чем их коллеги. Они выступали против внедрения нового оборудования или модернизации действующего. Они настаивали на том, чтобы члены профсоюза, отстраняемые от работы в результате внедрения более производительного и более трудосберегающего оборудования, должны получать «гарантированные доходы» бесконечно долго. Они настаивали на таких правилах искусственного создания рабочих мест, которые требовали большее количество людей или времени для выполнения конкретного задания. Они даже настаивали, угрожая в противном случае разорить работодателей, нанимать на работу людей, которые были абсолютно не нужны.
Большинство из этих политик реализовывалось на основе предположения о том, что существует фиксированный объем работ, необходимых для выполнения, определенный «фонд работ», который необходимо максимально распределять на столько часов и между столькими людьми, на сколько это возможно, чтобы не израсходовать его слишком быстро.
Это предположение — в корне ошибочно. Ведь нет предела в объемах работ, необходимых для выполнения. Работа создает работу. То, что производит А, составляет спрос на то, что производит В.
Но поскольку это ложное представление существует и на нем основываются действия профсоюзов, итоговый эффект их деятельности — сокращение производительности ниже того уровня, на котором она находилась бы в ином случае. Их чистый эффект, следовательно, в долгосрочной перспективе и для всех групп рабочих заключался в сокращении реальных заработных плат, то есть заработных плат, которые в пересчете на товары ниже того уровня, до которого они доросли бы в ином случае. Реальной причиной стремительного повышения реальных заработных плат в прошлом веке была, повторюсь, аккумуляция капитала и ставший отсюда возможным потрясающий технологический прогресс.
Но этот процесс не является автоматическим. В результате не только плохих профсоюзов, но и плохой правительственной политики этот процесс в последние 10 лет фактически остановился. Если мы ознакомимся со средними еженедельными доходами рабочих частного несельскохозяйственного сектора без вычетов, выраженных в долларовых наличных средствах, то верно, что они выросли с 107,73 доллара в 1968 году до 189,36 доллара в августе 1977 года. Но когда Бюро по статистике труда делает поправку на инфляцию и переводит эти доходы в доллары 1967 года, чтобы учесть рост потребительских цен, то оказывается, что реальный недельный доход упал со 103,39 доллара в 1968 году до 103,36 доллара в августе 1977 года.
13
После этого, следовательно вследствие этого (лат.) — Прим. ред.
14
Во Франции правительство Лионеля Жоспена приняло решение сократить рабочую неделю с 39 до 35 часов. Один из мотивов принятия этого закона — "увеличить досуг" рабочих. Компартия
Франции назвала этот декрет самым большим завоеванием рабочего класса с конца 30-х годов. — Прим ред.