Система заморозки

Пробираясь к верхушке Эвереста, высоко над Camp Three, где каждый шаг был тяжким трудом и каждый вздох заставлял ее молиться о том, что она сможет сделать следующий, Фрия Кеннинг увидела свое первое мертвое тело. Это был японец в красном скалолазном костюме, запиханный в эмбриональной позиции под оголенной скалой. Он, должно быть, лежит здесь с прошлого сезона, если не дольше; на этих высотах было практически невозможно отыскать тела мертвых скалолазов, и гора становилась их могилой.

Одна из рукавиц мужчины отсутствовала, демонстрируя сухую когтеподобную руку. Его лицо было таким же мрачным и размытым, как скала, грязная маска, которая больше не была похожа на человеческую. Фрие нужно было открепиться от троса, чтобы обойти его. Справившись с этим, она молча замолвила за него короткую молитву, пожелание, чтобы дух горы Джомолунгма принял его, и только потом продолжила ползти.

Она не думала о трупе следующие 15 минут, потому что через 15 минут она умирала.

Это случилось настолько быстро, лишь один стук сердца, чтобы провалиться сквозь обманчивую корку снега, быстрее чем падать с высоты 100 футов, а потом шок от удара. Фрия почувствовала, как что-то зажало ее бедро, ударило ее в плечо. Она погрузилась в спрятанное ущелье, приземлилась на что-то вроде порога, в пределах льда. Ее пояс был прикреплен к тросу, но или ее карабинер, или все же пояс, подвели. Она не могла пошевелиться, чтобы проверить; ее разрезали горячие ножи боли, когда она двигалась.

Фрия пыталась оценить ситуацию. Она лежала на ее правом боку, лицом к стене льда, который устремлялся ввысь настолько, насколько она только могла увидеть, лишь слабое серое пятнышко дневного света дрожало в самом верху. Внешний слой льда был прозрачным, ребристый здесь и там из-за белых трещин. Глубже внутри, лед становился тонким, почти металлически голубым. За той глубиной, которую мог видеть глаз Фрии, было светонепроницаемое ядро тьмы.

Если бы она умерла здесь, ледник пережевал бы ее, и случайно выплюнул где-нибудь, еще ниже на Эвересте. Он уже слышала об этом раньше, скалолазы пропадали в ущельях, их доставали месяцами или годами позже.

Фрия этого не хотела. Она бы лучше осталась на горе, стала частью ее обширной системы. Идея оставить свой отпечаток в системе ей всегда нравилась, удерживала ее дома, обучающуюся общаться с компьютерами, в то время как другие дети бороздили аллеи, вдохновила ее к написанию программы искусственного интеллекта, которая профинансировала этот подъем.

Она представила, как ее сознание закручивается спиралью, и покидает ее тело, проникая в многогранный лед, в матрицу горы. Мечтательно, в отсутствии страха или даже удивления, она заметила, что сквозь лед к ней шел мужчина. Он шел так легко, как по воздуху, в хорошо скроенном черном костюме и затемненных очках, как какой-нибудь призрак CIA. Его шаг не был ни поспешным, ни колеблющимся. Был ли он Смертью? Она всегда представляла себе его более колоритным, что ли. Она воззрилась на молитвенные флаги, натянутые на верхушке горы Шерпасом, чтобы изводились ветром; каждый изгиб ярко раскрашенного флага; это молитва предку. Фрия была уверена, что мужчина, к ней приближающийся, ничего не смог бы поделать с этими вопросами.

Когда он ее достиг, то наклонился и подал ей руку. Она схватила ее не задумываясь, и мужчина поднял ее так же легко, как если бы она сама поднимала малыша. Она втянула в себя дыхание, ожидая боли в сломанных частях тела, но ее не было. Она поняла, что неподвижно стоит на ледяном пороге, поддерживая себя на своих собственных крепких ногах, а мужчина наблюдает за ней с неприкрытым намеком улыбки.

— Здравствуй, Фрия Кеннинг.

— Привет.

— Я агент Джон Файн, и мне очень приятно встретиться с вами. Мы восхищаемся вашей работой. Искусственный интеллект — не конкретно моя специальность, но мои коллеги говорят, что ваша программа Self — наиболее революционная часть всех работ над искусственным интеллектом, когда-либо достигаемых каким угодно человеком.

— Что ж, спасибо вам. — Теперь Фрия была убеждена, что у нее наверняка галлюцинация. Наверное, она умирала, оперативные биты памяти перемещались по ее мозгу как ошибочный жесткий диск, выплевывающий линии бессмысленного кода. Что ей оставалось делать, как не прокрутить вперед? — Я, уф, очень горжусь Self. Практически чувствуется, как будто бы я создала что-то большее, чем я сама.

— Конечно же, это что-то большее, чем ты сама. — След раздражения забрался в голос мужчины, но он сразу же его отстранил.

— Фрия, ты бы хотела выбраться из этого ущелья? Ты бы хотела встретиться с Эверестом?

— Я не думаю, что это входит в планы.

— Оно может входить. Ты этого хочешь?

Она рассмеялась.

— Кто ты такой, Дьявол? Это мой шанс продать тебе свою душу за остальные 30 или 40 лет на вонючей старой планете Земля? Я так не думаю, Мистер.

— Что Дьявол может хотеть от программы искусственного интеллекта, Фрия?

— Возможно, она нужна ему, чтобы помогать рекрутировать проклятых? Я не знаю. Забудь об этом. Отвали.

Мужчина сделал шаг обратно в лед, и Фрия моментально снова лежала на пороге, ее конечности изогнуты до невообразимости, боль красная и измельчающая и в сто раз хуже прежней. Она начала плакать от непрекращаемости этого, и вскоре ее рыдания превратились в рвоту.

— Тогда умри глубоко во льду, если хочешь. Это в любом случае имеет для меня небольшую разницу. Но я не Дьявол и никакой другой из таких глупых людских призраков, и все, что мне нужно от тебя так это то, что ты в любом случае сделала бы.

— Что? — удалось выплюнуть ей.

— Закончи новую программу ИИ, над которой ты начала работать, до того, как уехала в Непал. Мы с тобой свяжемся, когда она будет готова, и очень щедро тебе за нее заплатим.

— Честно? — спросила она, в недоумении.

— Честно.

— Вы выиграли.

И потом, безо всяческого намека на перемещение, она снова была на поверхности горы, в районе Camp Four базы South Col. Ее тело было целым и сильным, ее инвентарь неповрежденным, ее скалолазный пояс прикреплен к тросу. Всего этого возможно никогда и не было. Фактически, и не могло быть. И вообще, она поднималась без дополнительного кислорода; она, должно быть, подверглась гипоксии, и ее изголодавшийся воздухом мозг привел ее, черт знает куда. Хотя каждая клетка ее тела болела, она никогда еще не чувствовала себя настолько живой.

Фрия направилась к Camp Four, где ее команда Sherpa пила горячий чай и где была готова сухая палатка. На следующий день, прямо до полудня, она стояла над вершиной Эвереста, одна нога в Китае, другая — в Непале.

Она упорно смотрела из окна над ее столом около часа, не замечая полей высокой травы и диких летних цветов, окружавших ее дом. Ей вырисовывались горы.

Помотав головой, Фрия вернулась к реальности и заставила себя взглянуть на монитор компьютера. Он был заполнен линиями кода, которые больше не имели для нее никакого смысла. Она не знала почему, но она просто больше не могла работать над этой программой. Может быть, было слишком много ассоциаций с подъемом, с несчастным случаем, который случился тогда, вернее, с несчастным случаем, который, она думала, что случился. Фрия знала, что она не могла выжить после того падения, которое ей запомнилось, сама выбраться из ущелья и продолжить свой путь к вершине. Перед тем у нее уже возможно была гипоксия, и даже приступ мозгового эдемдала, который вызвал галлюцинацию всего этого.

Она была горда тем, что достигла вершины, но ей было грустно думать о Эвересте. Встреча это не все, чего она ожидала. Пик ее жизни, буквально наивысшая точка, которой она когда-либо могла достичь, была достигнута. Путешествуя назад через Базар Намче, Катманду, Лондон, Нью-Йорк, дом, она ощущала любопытную, плоскую депрессию.

Она решила отложить новую программу ИИ. Ее сохраненный отчет был все еще неповрежденным, и не было такого, чтобы она кому-нибудь пообещала эту программу.