Страница 3 из 19
На первом же курсе Николай записался в центральную библиотеку страны – Ленинку, – которую посещал каждую субботу. Копался в редких книгах, открывал забытые имена поэтов, искал ответы на философские вопросы. Это был ренессанс души.
Когда он прочитал только что вышедшую поэму Егора Исаева «Суд памяти», то, не имея возможности приобрести книгу, сидел целую ночь, переписывая произведение в тетрадь, – так тронули и понравились звонкие звучанием и глубокие смыслом строки мастера стихотворного слова.
Учеба в Москве обогащает любого, пытливые умы с периферии – вдвойне. Шестидесятые годы были годами расцвета поэзии, диспутов-дуэлей между «физиками и лириками». Часто проходили поэтические вечера, собиравшие в основном студенческие массы. Молодежь увлекалась творчеством Е. Евтушенко, Р. Рождественского, Ю. Друниной, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского и других.
В памяти Николая до сих пор четко запечатлелся большой вечер во дворце культуры «Крылья Советов», где в течение двух часов стихи читал фронтовик Эдуард Асадов. Он был любимцем студенчества. Подобные вечера являли собой настоящие праздники души с радостью живого общения с кумирами. Любители стихов тех лет охотились за сборниками «День Поэзии». Читались эти альманахи с превеликим удовольствием…
И в то же время шла серьезная подготовка к будущей работе. Знакомясь со специальной литературой об операциях, проведенных чекистами в разное время, особенно в военное время, приходилось восторгаться умом и хладнокровием оперативников, вязавших тончайшие сети разработок, в которые попадали опытные агенты противостоящих спецслужб, создававших осиные гнезда в стране.
По мере знакомства с материалами о действиях ЦРУ и ФБР США приходилось все глубже понимать сущность глобальных планов наших противников и политику двойных стандартов Запада.
Во все времена разведки и контрразведки оберегали государственную власть, стояли на страже незыблемости державных устоев, закрепленных конституциями. Что же касается КГБ, то это была единственная организация, которую боялись наши враги. Кроме того, она сохранила в себе бескорыстное служение тому государственному строю, который ее создал. Она защищала идеи социализма, единство многонационального государства и существующие законы. И в этой организации была особая система подбора кадров – отбирались для службы в органах в трудовых и армейских коллективах лучшие.
В противовес КГБ СССР существовало ЦРУ США.
«Если мы хотим понять природу ЦРУ, – говорил ветеран американского рабочего движения, отнюдь не коммунист, но человек, верящий в демократию без кавычек, бывший постоянный представитель Всемирной федерации профсоюзов при ООН Э. Демайо, – мы должны прежде всего понять социально-экономическую систему, породившую это ведомство. Наше общество покоится на эксплуатации многих теми немногими, кто владеет и управляет средствами производства, создающими богатство нации, и финансовыми институтами – источниками ее жизненной силы.
Эти всемогущие немногие, располагающие громадными экономическими ресурсами, управляют политической жизнью страны. Они представляют теневое правительство страны, принимающее основные решения, которые передаются для реализации официальным исполнительным и законодательным органам через своих пособников, занимающих ключевые посты во всем федеральном аппарате…
Выступающий против ЦРУ бросает вызов самому могущественному ведомству государственной власти».
Еще одно толкование о роли ЦРУ в системе государственной власти Николай нашел в книге «Невидимое правительство», написанной журналистами США Д. Уайзом и Т. Россом. Они отмечали, что сейчас в Соединенных Штатах два правительства. Одно из них видимое, другое – невидимое. Первое – это правительство, о котором американские граждане читают в газетах, а дети узнают из учебников. Второе – сложный скрытый механизм, проводящий политику США в холодной войне.
Отход Н. Хрущева от власти «по состоянию здоровья» породил среди слушателей множество слухов. Особенно поражало стремление новых властителей кремлевского трона затоптать в грязь вчерашнего вождя, которому чиновничья челядь, окружавшая его, еще недавно готова была лизать башмаки, что и он делал в отношении Сталина и его сподвижников, в числе которых был и сам.
– Неужели мы такая дикая нация, что не можем спокойно принимать кабинеты, кресла, папки с делами, столы без показа грязного белья? – разоткровенничался как-то с Николаем его друг Виктор Тимофеев. – Так гадко от этого на душе. Как не вспомнить тут Талейрана! Предательство – это верх злодейства.
– Ты прав, Виктор, – поддержал Стороженко коллегу, – только неблагородный человек способен в глаза хвалить, а за глаза хулить. Но с другой стороны – злословил Хрущев в адрес Сталина, в чьей команде был «верным сталинцем» до последнего. Так что «по делам вашим вам и воздастся». Как говорится, злые люди походят на мух, которые ползают по человеческому телу и останавливаются только на его язвах. А вообще-то ни один человек, охаивающий покойника, не бывает счастливым. По существу Хрущев – политический труп. Со временем судьба посмеется и над новоиспеченным генсеком. Да, у справедливости в России медленная скорость, а к законности длинная и ухабистая дорога.
Слушателей часто привлекали для несения нарядов на Красной площади в дни государственных праздников. На ленинском пантеоне, в мраморной коробке которого покоилась мумия – тело вождя, топтались и толпились государственные мужи и дамы, бегали с цветами и подарками дети. И никому не приходило в голову, что это шаманство оскорбительно традициям православия. Революционный обычай отменил и христианскую мораль, и традиции славянства, давно порвавшего с язычеством.
С годами при Брежневе постепенно утихала критика в адрес Сталина, но Николай искал и искал – в спецлитературе, в беседах с живыми участниками событий тех лет – ответ на вопрос: Сталин ли только открыл счет репрессиям? Кто и что его спровоцировало на это? Было ли что-то подобное до него?
Открывались пласты трагедий ленинского периода: от бандитского уничтожения царской семьи, подавления Кронштадтского восстания и до расстрелов восставшего тамбовского крестьянства и храброго поэта Н. Гумилева, не уронившего офицерской чести. Все четче просматривались шаги второго после Ленина чиновника в большевистском ареопаге Л. Троцкого по травле С. Есенина, а затем его физического устранения.
Геноцид против российской интеллигенции с отправляемыми «пароходами умников» за границу, террор против многовековой культуры православия и насаждение безверия просматривались во многих документах. Эти материалы проливали свет на острые вопросы, волновавшие пытливые умы. Приходило осознание того, что марксистско-ленинские молитвы придуманы для таких людей, которые не могут мыслить самостоятельно и никогда не ведают возвышенного состояния души.
Чем дальше и глубже шло постижение контрразведывательного ремесла на лекциях и практических занятиях, тем больше оно убеждало Николая в правильности выбранной профессии с юридическим уклоном.
Органы не случайно называются во многих странах органами государственной безопасности, потому что они, так должно быть, защищают интересы страны и народа.
«Закончу учебу, – думалось ему, – уеду в какой-нибудь глухой гарнизон и стану настоящей грозой шпионов».
То были наивные мечты человека с курсантскими погонами. Разве мог он предвидеть, что через какой-то десяток лет придется действительно встретиться лицом к лицу с первым живым «кротом» – агентом иностранной разведки с погонами советского старшего офицера.
Три года учебы пробежали быстро. Остался год до выпуска. Весной на предпоследнем курсе пришла любовь. Первое свидание с Людмилой Николай назначил у памятника Маяковскому. Шли по улице Горького по направлению к Белорусскому вокзалу. Легко и вдохновенно читал своей спутнице стихи Есенина, Бунина, Фета, Языкова – пахучие, звонкие, нежные. Потом Коля осмелел и стал декламировать свое стихотворение, посвященное милой даме. Когда закончил и посмотрел на подругу, то увидел в ее васильковых глазах жемчужины душевной росы – она прослезилась…