Нерон

Юний Силан Торкваг, жених Октавии, принадлежал к одному из самых блистательных римских родов. По материнской линии он являлся потомком императора Августа. Ему было всего двадцать два года, а он уже Удостоился высочайших почестей и должностей. Шесть лет назад, в 43 году, участвовал в походе Клавдия в Британию. Императором на него возложена была почетная миссия — передать сенату официальное сообщение о завоевании острова. А когда Клавдий праздновал свои триумф и, по древнему обычаю, на коленях поднимался по ступеням Капитолия, Силан был одним из тех, кто поддерживал его под руки.

В 43 году совсем еще юный Силан по специальному разрешению императора получил высокую должность претора. Перед ним открывалось блестящее будущее. Британник, сын Клавдия, был еще ребенком, и по логике вещей в ближайшие годы именно ему, зятю императора, надлежало стать соправителем.

Прозорливый Вителлий уже раньше постарался связаться с семьей столь многообещающего молодого человека; одного из своих сыновей он женил на его сестре. Но теперь, когда стало ясно, что император женится на Агриппине, которая неприязненно относится к Силану, Вителлий оказался в затруднительном положении. Оно усугублялось тем, что его культ сандалии Мессалины был всем известен и вызывал всеобщие насмешки. Хуже того — в решающий момент, когда Клавдий, уже уведомленный об оргиях Мессалины, спешил из Остии в Рим, чтобы наказать виновников, Вителлий все еще сохранял сдержанность. Он сидел в одной лектике с императором и Нарциссом. Тот бдительно следил за тем, чтобы гнев властелина не ослаб. Вителлий же лишь время от времени вздыхал:

— Какое преступление! Какая безнравственность!

Поди догадайся, чье именно преступление он имеет в виду: Мессалины или Нарцисса. И, как ни настаивал Нарцисс, чтобы Вителлий занял решительную позицию, выложил всю правду о Мессалине, тот, не зная еще, какой поворот примут события, подавал крайне уклончивые реплики.

Поскольку Мессалина проиграла, а новой хозяйкой на Палатине должна была стать Агриппина, требовалось новыми заслугами и удвоенной старательностью искупить прежние ошибки. Брак своего сына с сестрой Силана Вителлий тотчас же расторг, этого, однако, было крайне мало. Каким же образом убедить Агриппину, что в его лице она имеет преданного друга, как изгладить из памяти ту злосчастную сандалию ее предшественницы?

Он понимал: чтобы открыть сыну Агриппины путь к руке Октавии, следовало погубить Силана. Поэтому Вителлий активно принялся за решение этой задачи. Он знал о любви Клавдия к дочери и сыграл на этом. Нетрудно было убедить отца, что будущий зять, Силан, не заслуживает доверия. Он слишком привязан к своей сестре — это какое-то извращение: он, Вителлий, бывший ее свекор, лучше всех осведомлен об этом и именно поэтому велел сыну с ней развестись.

Случилось так, что в том же 48 году Вителлий исполнял вместе с самим императором должность цензора. В обязанность цензоров среди прочего входило и определение состава сената. Цензор имел право исключить из собрания тех лиц, чей образ жизни, по его мнению, являлся безнравственным. Пользуясь этим правом, Вителлий не медля исключил Силана из сенатского сословия. Вскоре после этого, 29 декабря, молодому человеку было предложено отказаться и от должности претора. Это было крайнее унижение, ведь год истекал, а вместе с ним само собой окончилось бы преторство Силана.

С началом нового года Вителлий развернул энергичную деятельность, прокладывая Агриппине путь к цели. На заседании сената он выступил с большой речью, как он сам заявил, общегосударственного значения. Вителлий долго распространялся о трудах и ответственности властителя, который вершит судьбы мира. Он поставил вопрос: весьма желательно, чтобы кто-то помогал императору, по крайней мере в его домашних заботах, ибо только тогда он мог бы целиком посвятить себя проблемам всеобщего порядка. Император должен вступить в брак с женщиной, которая стала бы его подлинной опорой в успехах и неудачах, с которой он мог бы делить свои мысли и труд по воспитанию детей.

При всеобщем одобрении Вителлий сделал вывод:

— Поскольку все согласны, что брак необходим, следует поразмыслить над выбором подходящей женщины. Она должна отличаться знатностью рода, чистотой нравов, глубокими материнскими чувствами. При таких критериях нетрудно указать будущую жену императора. Какая из женщин знатного происхождения лучше соответствует этим условиям, нежели Агриппина? Это правда, что до сих пор в Риме не было браков среди лиц, состоящих в столь близком родстве, но ведь они приняты среди многих цивилизованных народов, достаточно вспомнить хотя бы египтян!

Энтузиазм охватил достойное собрание. Наиболее усердствующие сенаторы устремились к выходу, восклицая, что силой вынудят властителя сочетаться брачными узами, такими возвышенными и желанными. Когда все они столпились на Форуме, к ним примкнул римский люд, ожидавший сенаторов. Толпа направилась к Палатину, откуда навстречу им уже спускался империи орский кортеж. Властитель не противился просьбам сената и простолюдья. Через два дня он сочетался браком с Агриппиной.

Во время свадебных торжеств Силан покончил с собой. Что толкнуло его на этот шаг? Пожалуй, он сам избрал этот день, похоронивший все его надежды. Очевидно одно: с радостью в таком юном возрасте из жизни не уходят. Сестру Силана вскоре после этого изгнали из Италии. Император, идя навстречу просьбам сената, обручил дочь с Луцием Домицием.

Итак, одни прощались с жизнью или Римом, а другие возвращались в блистательную столицу мира. К их числу принадлежал Сенека. Сразу после своей свадьбы Агриппина добилась его возвращения с далекой Корсики. Она совершила это прежде всего в память своей сестры Ливиллы, той, которую несколько лет назад по приказу Мессалины умертвили голодом. Ведь Сенеку изгнали, обвинив в том, что у него был роман с Ливиллой. Вернув ему благорасположение, Агриппина тем самым давала понять, что тогдашние обвинения, опорочившие ее сестру, безосновательны.

Вскоре после своего возвращения Сенека женился вторично на Помпее Паулине. Он намеревался уйти из общественной жизни, уехать в Афины или поселиться где-нибудь в деревне, чтобы целиком отдаться постижению мудрости.

Однако Агриппина порушила его планы.

Воспитатели

В качестве компенсации за годы скитаний и невзгод Сенека в 49 году получил звание претора и высокую должность наставника сына Агриппины. Отказать императрице он не мог.

Агриппина загодя предупредила его, что ум юноши не следует перегружать философией. Итак, Сенеке не удалось блеснуть своими познаниями в учении стоиков. Он мог, однако, внушать Луцию любимейшие свои максимы нравственного порядка, преподавая ему искусство обдумывания и произнесения речей. Это умение, столь необходимое каждому политику, являлось тогда важной частью обучения юношей из хороших семей. Конечно, не все имели возможность постичь правила красноречия под руководством такого великолепного мастера латинской прозы, как Сенека. По мнению некоторых, он в качестве учителя был слишком даже творческим педагогом, самобытным, слишком увлеченным собственным стилем. Так или иначе, ему удалось отвлечь воспитанника от чтения давних ораторов, подсовывая тому для подражания милые его сердцу новаторские образцы. Эти образцы отличались остроумием, лаконизмом, афористичностью, все усилия авторов сосредоточивались на особой выразительности, точности мысли. По сути дела, этот стиль близок был некоторым видам тогдашней поэзии, особенно эпиграмматической. Ученик Сенеки сразу же начал пробовать свои силы на этом поприще. Двумя поколениями позже один из ученых, роясь в императорских архивах, обнаружил письменные таблички и заметки, собственноручно выполненные Луцием. Это были стихи. Бросалось в глаза множество зачеркнутых строк и поправок, словом, не подлежало сомнению, что речь идет о собственных композициях. Исследователь с удивлением установил, что некоторые из этих стихов крайне популярны, хотя никто не знал имени автора. И вот, как выяснилось, им был ученик Сенеки! Первооткрыватель, вероятно, тогда с сожалением вздохнул: