Страница 88 из 94
— Спартак, подъём!
Гигант вскочил и чуть не снёс багажный отсек, а мужчина в чёрной рубашке похлопал его по плечу. Они вместе двинулись по салону в направлении туалета.
— Подлетаем, — объяснил Руслан, а Людмила заглянула в иллюминатор. Внизу уже проплывали кварталы Стамбула, а стюардесса предложила пристегнуть ремни. Сосед Спартак так и не появился, а самолёт сделал вираж и пошел на посадку. Пока ожидали багаж, Людмила увидела мельком своего соседа, который следовал за человеком в чёрной одежде, как хвостик. Когда она, вместе с Русланом, садилась в автобус, идущий в Стамбул, Людмила увидела, как бывшие попутчики в колонну по два садились в большой автобус.
Из аэропорта Ататюрк их привезли прямо под отель «Фарос», в котором Людмила забронировала двухместный номер с одной кроватью. Данное обстоятельство слегка смущало ее, так как об этом Руслан не знал. Да, они спали вдвоём одетыми, когда ходили в походы, но чтобы вместе и в одной постели – никогда. Она протянула портье расчётную карточку Руслана, а он протянул ей ключи от номера и кивнул юноше в униформе, который подхватил лёгкий багаж Людмилы, а Руслан свой нес сам. Раскидав вещи по номеру и полюбовавшись видами из окна, они спустились в ресторан, где скушали люля-кебаб с рисом, пахлаву с фисташками и запили гранатовым соком. Когда они вновь поднялись в номер, то Руслан спросил, позевывая и разглядывая огромную кровать: — Мы здесь будем спать?
Людмила покраснела и кивнула, но Руслан, по её мнению, ничего не заметил, а отправился в душ. Вернувшись оттуда, он бухнулся в кровать со словами: — Я спать!
Людмила вздохнула и тоже пошла в душевую кабинку, где долго мылилась, лаская руками своё тело и представляя, что это делает Руслан. Потихоньку забравшись в кровать, она придвинулась к Руслану, и тот обернулся к ней и обнял, не открывая глаз. Несмотря на то, что она не так представляла этот вечер, Людмила с нежностью прижалась к Руслану и заснула. Уже во сне, она в подсознании вспомнила, что в этот день её всё время сопровождал чей-то настороженный взгляд, прикрытый тёмными очками.
Проснулась Людмила оттого, что ей в бок упиралась какая-то палка. Она протянула руку и принялась ощупывать эту палку, но она, неожиданно, задёргалась, а Руслан прильнул к Людмиле, прижимая её к себе. Она увидела растерянное лицо Руслана и только тогда поняла, что произошло. Видимо, они поняли одновременно, так как оба захихикали и прижались друг к другу, ощущая между собой влажную прокладку и единение тел.
— Пойдём в душ, — предложил Руслан. Они поднялись с постели и стали рядом под тёплую струю душа. Скинутые трусики мокли под ногами, а Людмила мыла мочалкой Руслана, отчего его деревянный предмет, под нечаянными прикосновениями рук Людмилы, вновь восстал. Руслан прижал её к стенке, целуя лицо и её маленькие груди, а она ворошила его волосы, целуя в макушку. Оказалось, что то, о чём она думала, происходит совсем естественно и никакой боли, кроме какого-то неудобства внизу, она не почувствовала. Они вместе с Русланом преодолели это неудобство, но никакого восторга Людмила не ощущала, а только испытывала огромную нежность к Руслану, отчего неистово прижалась к нему всем телом.
«Мы сделали это», — подумала Людмила, отвечая на мягкие поцелуи Руслана и задыхаясь от счастья. Судя по виду Руслана, он находился в таком же состоянии, и это успокоило душу Людмилы, вымывая из памяти какую-то Лили.
Размягченные и слегка уставшие, они опустились в ресторан и заказали так много блюд, что все не съели. По расписанию, созданному Людмилой, в этот день у них намечалась экскурсия в собор Святой Софии, а так как он находился недалеко, то они отправились пешком. В парке турецкого поэта Эрсоя Руслан остановился под большим деревом и загадочно посмотрел на Людмилу.
— Люда, я предлагаю тебе стать моей невестой, — сказал Руслан, опустившись одним коленом на квадратную каменную брусчатку, и протянул ей золотое кольцо с маленьким бриллиантом.
— Ты заготовил кольцо заранее, ещё в Санкт-Петербурге? — воскликнула Людмила, поражённая происходящим. Оказалось, что её сюрприз с гостиницей совсем не сюрприз, по сравнению с кольцом Руслана.
— После того, как я побывал в том мрачном потустороннем лесу, я понял, что ты – моя судьба, — произнёс Руслан, а из глаз Людмилы брызнули слёзы.
— Ты будешь моей невестой? — озабоченно спросил Руслан. Людмила размазала слёзы по лицу и сказала: — Это самый счастливый день в моей жизни. Я скажу тебе да!
Они обнялись и так стояли на дорожке. Мимо проходили прохожие и, несмотря на то, что они нарушали моральные устои мусульман, их, почему-то, никто не осуждал. Возможно потому, что в Турции религия не является основополагающим фактором общественного сознания. Испытывая эйфорию и душевное единение, они взялись за руки и поспешили в собор.
Некогда главный храм православия, собор Святой Софии, после завоевания Константинополя турками-османами, влачил жалкое существование. Сначала его стены замазали штукатуркой, чтобы скрыть все лики святых, и превратили в мечеть, пристроив четыре минарета. И только в 1935 году, благодаря общественности и турецкому реформатору Ататюрку, собор Святой Софии превратили в музей, а фрески освободили от штукатурки. Мечеть Фируз Ага, мимо которой они проходили, не вызвала у Людмилы никакого интереса, а когда Руслан спросил почему, то высказалась предельно прямо и просто:
— Ислам – религия для мужчин. В ней нет места женщине и всё, что ей отводится – роль рабыни.
— В Турции женщин выбирают в парламент, — возразил Руслан.
— Это не меняет моего отношения к исламу, — отрезала Людмила.
Они прошли мимо разрушенного обелиска и оказались возле центрального входа в Собор Святой Софии. Открытые двери запустили их в галерею, освещённую низко висящими люстрами. Высокие арочные своды подпирали колонны, сложенные вместе со стенами. Не мешкая, Руслан и Людмила зашли в главный зал, освещённый такими же люстрами, как и в галерее, и задрали головы, поражаясь величавой громадине. Даже не верилось, что здание строили люди, казалось, что на такое способны только великаны. Людмила, увидев круглые щиты с арабской вязью, прибитые к колоннам, не вытерпела и сообщила своё мнение: — Меня раздражают эти, не к месту пристёгнутые щиты!
— Будь терпимее и люди к тебе потянуться, — дразнил Руслан, а Людмила потащила его вверх по ступенькам, на галерею. Человек в тёмных очках, стоящий у стены, повернулся и проводил их взглядом, а потом прикрыл лицо белым башлыком и последовал за ними.
Они не смотрели на время, пока бродили по собору, и только солнце, перебравшись в окна западной части здания, напоминало, что время движется к вечеру. Руслан не торопил Людмилу, так как она кропотливо заносила в большую общую тетрадь все надписи и рисунки, которые им встречались в соборе. Людей стало больше, так как сентябрьская жара загоняла людей под прохладные величественные своды. Они находились перед алтарём, когда Людмила, как в замедленном фильме, увидела людей, прикрывающих свои лица балаклавами, которые из-за колонн выбрасывали на середину зала дымящиеся лимоны. Эти странные фрукты, крутанувшись на скользком каменном полу, с грохотом раскололись, наполняя собор дымом, а стены вокруг затрещали и зацокали. Раздался первый раздирающий душу крик, а за ним второй, третий. Людмила повернулась к Руслану, который стоял прямо в аспиде, задрав голову вверх, словно молился Богородице с маленьким Иисусом. Людмилу удивило его помертвевшее лицо, искажённое болью, а руки прижались к груди.
«Ранили!» — подумала Людмила и бросилась к Руслану, чтобы поддержать его. Но тут перед ней выскочил их знакомый Спартак, который подхватил Руслана на руки и понёсся к выходу, громко выкрикивая на английском языке:
— Step aside, the wounded man![81]