Страница 25 из 123
12.8.2.1. Прервёмся не надолго и подумаем, могла ли сама газета «Сегодня» получить сведения о вышесказанном (заметим, что это всего лишь одна треть текста названной статьи, другую приведём чуть позже)? Впрочем, газета, и не скрывает источник информации, начиная статью со слов «как сообщили в Гринпис России». То есть мы прочитали версию одной из сторон и далее в статье объяснения другой стороны (ФСБ) просто нет. Имела ли газета право так излагать информацию? В принципе да. Правда, с позиции этики в сравнительно большой статье можно было бы и другим дать высказаться. Но этика этикой, а если хочется, то можно, тем более, что так проще (меньше работы), не надо искать сотрудников ФСБ, которые на свою голову ещё и не всегда эффективно работали со СМИ, предпочитая обычно молчать без прямого приказа говорить.
Однако, есть и ещё одна стороны проблемы. Хотя бы по форме возбуждено неординарное уголовное дело (обыски были по нескольким регионам, уже это много значит, не говоря о других фактах). Такое, как правило, с кондачка не делается, а согласуется минимум на уровне руководства ФСБ РФ, а может быть и выше.
Таким образом, важное государственное ведомство делает важную работу. Но уже в самом начале расследования названная газета практически использует презумпцию виновности этого ведомства и предъявляет к нему претензии. В нормальном обществе такое просто не возможно.
Разумеется, мы не о том, что нельзя критиковать ФСБ или другую спецслужбу. Автор настоящей книги в нескольких её томах такое делал не раз. Но презумпция правоты государственных органов, думается, в нормальном обществе и государстве, все же должна бы соблюдаться. А вот (по крайней мере, тогда в 1995-1996 годах), похоже, у нас все было не особенно нормально.
12.8.2.2. Заметим (отвлекаясь от основной темы, но и этот разговор важен), что такой подход СМИ к спецслужбам был не редкостью в то время. Объясняется это, прежде всего тем, что уж слишком большой накат был на спецслужбы в течение нескольких лет. Значительная часть работников средств массовой информации к этому привыкла. Это, во-первых.
Во-вторых, в спецслужбах долго не могли привыкнуть работать со СМИ. Тем более, учитывая режим постоянной секретности во всем, что налагает отпечаток на психологию сотрудников спецслужб (как бы лишнего не сказать). А работники СМИ зарабатывают свой хлеб, предоставляя информацию населению. Волка ноги кормят. Но бегать лишние метры никому особенно нет охоты, тем более, если приходится ещё и упрашивать дать информацию у одной стороны, когда другая сторона совершенно свободно дают интересные факты. На лицо определённая не совместимость сотрудников СМИ и спецслужб.
Мораль сей ситуации такова: сотрудникам спецслужб, уж если не могут контролировать СМИ (а в демократическом государстве, этого делать вроде бы и нельзя), нужно приноравливаться к интересам СМИ. Разумеется, не забывая о своих основных задачах, но именно такой подход и способствует их более эффективному решению.
Есть и третье. Не намекая на указанную газету и конкретно рассматриваемую ситуацию, можно все же добавить, что использование СМИ в целях не достижения истины, а её сокрытия не такая уж и редкость. Мало того, по мнению некоторых, российские СМИ того времени часто играли на руку отнюдь не российским интересам.
12.8.3. В прессе указывалось, что опубликованные норвежцами материалы наделали много шума.[222] Если это так и поводом для деятельности ФСБ, действительно, послужило доведение до всеобщего сведения доклада норвежской организации, то, похоже, выстраивается следующая цепочка событий: сначала происходит разглашение государственной тайны, которую отечественные спецслужбы не смогли предотвратить; потом после скандала срабатывает ответная реакция, как так они знают наши секреты, надо это дело прекратить.
Все банально и никакого искусства контрразведки пока не видно, видна обида проигравшей стороны. Что, впрочем, не умаляет необходимости бороться с разглашениями государственной тайны и прочих отечественных секретов.
Разумеется, если на самом деле было разглашение (т.е. кто-то из наших разгласил сведения), да ещё и государственной тайны (которая содержалась в разглашённых сведениях).
Как вскоре выяснилось, следственная служба Петербургского управления ФСБ возбудила уголовное дело по факту разглашения сведений, составляющих государственную тайну.[223] Машина была запущена.
По действующему тогда Уголовному кодексу РСФСР (кстати, после принятия нового УК РФ, эта статья не претерпела существенных изменений) предусматривалась уголовная ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому эти сведения стали известны по службе или работе, при отсутствии признаков измены Родине или шпионажа.
Обратим внимание на вышеприведённую формулировку. Сразу же удар по следствию был нанесён по двум обстоятельствам. Начнём с первого: «…Эта статья предусматривает ответственность лишь за „разглашение…лицом, которому эти сведения были известны по службе или работе“, а никто из допрошенных, за исключением г-на Перовского в последние годы не имел доступа к секретным сведениям…».[224]
В вышеприведённом высказывании ситуация несколько передёргивается, уголовное дело заведено было по факту разглашения сведений, а конкретного виновного, которому сведения были известны по службе или работе, ещё предстояло определить. И только после официального предъявления ему обвинения можно было спорить, имел он доступ или нет.
А теперь ко второму обстоятельству: «Согласно закону о государственной тайне сведения об экологической обстановке не подлежат засекречиванию и не могут составлять государственную тайну». Закон процитирован правильно[225], но не полностью. В том же законе говориться, что к государственной тайне могут быть отнесены сведения в военной области[226], например,
о направлениях развития вооружения и военной техники, содержании и результатах выполнения целевых программ, научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию и модернизации образцов вооружения и военной техники;
о количестве, устройстве и технологии производства ядерного и специального оружия, технических средствах и методах его защиты от несанкционированного применения;
о дислокации, назначении, степени готовности и защищённости режимных и особо важных объектов, об их проектировании и строительстве, а также об отводе земель, недр и акваторий для этих объектов
и некоторые другие, которые могут быть получены прямо или косвенно при сборе сведений казалось бы экологического характера. И чтобы разобраться так это или не так, нужно изучать весь комплекс информации, что в общедоступных СМИ просто нереально и не интересно для людей, потребляющих их печатную продукцию.
Однако, ясно, что изучая, например, загрязнение в бухте Х можно получить информацию о дислокации и защищённости военного объекта и другие сведения, относящиеся к государственной тайне. Автор настоящей книги не собирается анализировать то уголовное дело, уже хотя бы потому, что скучно это для читателя и требует много времени для изучения и много места для изложения. Одним словом, пусть суд и разбирается.
Кстати, чуть позже представители отечественных спецслужб уточнили, что одна из версий доклада содержала секретные сведения, касающиеся атомного флота России.[227] Потом появилась более уточнённая информация: «В этих материалах говорилось не только о чудовищной практике обращения с ядерными материалами и радиоактивными отходами на Северном флоте, но были преданы гласности места хранения ядерного топлива, отходов, указаны места базирования наших подводных атомных лодок и много иной секретной информации».[228]
222
«Российская газета», 13.02.96, с.7.
223
«Известия», 20.10.95, с.1.
224
«Сегодня», 18.10.95, с.12.
225
См. пункт 5.2.6. первой книги.
226
См. пункт 5.2.6. первой книги.
227
«Известия», 07.03.96, с.2.
228
«Российская газета», 13.02.96, с.7.