Атлантис. Фея Полярной Звезды

Кирилл Клеванский

Атлантис. Фея Полярной Звезды

Пролог

Все истории где-то начинаются и когда-то заканчиваются. Наша, как и многие другие, берет свое начало в городе. В городе, где солнце светит так редко, что его можно пропустить, просто отправившись на работу. Но ночью вообще, и в эту ночь в частности, было не важно, есть ли на небе горячий желтый диск или нет. В эту ночь, когда волшебство проникало в души даже самых черствых людей, и началась наша история…

Высокий для своих тринадцати лет юноша, чье лицо скрывал капюшон пальто, бродил среди кричащей толпы. Шаги по расчищенной от снега брусчатке Дворцовой площади отдавались в ступнях легким эхом. Слишком тонкая подошва старых ботинок не могла сдержать холода. Впрочем, парнишка этого не замечал.

Запрокинув голову до хруста в шейных позвонках, мальчик смотрел на распускавшиеся в небе бутоны фейерверков. Белые, красные, зеленые, фиолетовые, они танцевали среди звезд, опадая разноцветной пылью.

Люди веселились, фотографировались и смеялись. Кто-то танцевал, другие целовались, и не было ни одного грустного лица в новогоднюю ночь. Наверняка Тамара Андреевна устроит втык за то, что мальчик сбежал из учреждения, но ему было все равно.

Не в первый и точно не в последний раз директриса пытается удержать его в четырех стенах. Надо отдать должное – иногда у нее получалось. Но только не в эту ночь.

К Новому году парнишка готовился со всей ответственностью и прилежностью. Обеспечил себе прикрытие, специально подготовил дырку в заборе и оставил деньги в тайнике на углу улицы. И вот теперь с чувством выполненного долга бродил по проспектам праздничного Санкт-Петербурга.

Может, он бы так и гулял, наслаждаясь атмосферой, если бы не представление практически у самой набережной. На небольшой сцене, сложенной из ящиков и коробок, стояла женщина необыкновенной красоты. Ее волосы, настолько белые, что даже сливались с кружащимися в вальсе снежинками, спускались на узкие плечи. Точеные скулы и аккуратный носик гармонировали с чувственно-тонкими алыми губами. Стройная талия подчеркивала высокий рост, а изящные руки словно завершали скульптуру.

Да, пожалуй, таковой она и казалась. Скульптурой, вырезанной из кристально чистого льда. Даже глаза и те настолько ярко-голубые, что и вовсе лазурные. Такие мальчик видел только иногда – когда смотрелся в зеркало.

Возможно, именно этим незнакомка и привлекла внимание, а не только потому, что была красивее всех женщин и девушек, каких только видел парнишка.

– Дамы и господа, леди и джентльмены, товарищи и… – Женщина задумалась, забавно приложив указательный палец к носу. – И товарищи, – произнесла она с видом человека, открывшего вечный двигатель. – Только сегодня и только сейчас – настоящая магия.

Леди, а по-другому назвать ее было нельзя, раскрыла ладошку, и многочисленные зрители ахнули. Прямо на ладони расцвел зеленый цветок, но стоило присмотреться, как стало ясно, что по ту сторону Петропавловской крепости рванул очередной фейерверк.

Едва прошел первый шок, аудитория грянула хохотом и зааплодировала. Один лишь мальчик в пальто с капюшоном стоял неподвижно. Как женщина могла угадать, когда выстрелит шутиха?

– Кто хочет помочь мне в следующем фокусе? – Голос у дамы был под стать внешности. Ледяной, но приятный, с легким западным акцентом. – Может, вы, юная мисс?

На сцену под редкие хлопки и подбадривающие шепотки родителей поднялась маленькая девочка. Лет семи-восьми. В розовой шапочке, в комично раздутом пуховике и в таких же штанах. Передвигалась она, как переевший Винни Пух. Мальчик улыбнулся. Не по-злому, а просто так.

– Какие красивые у тебя глаза, – сказала леди-фокусница.

И действительно, цвет радужки у «колобка» был голубой, а из-под шапки выбивалась прядь черных волос. Редкое сочетание для этих мест – голубоглазые брюнеты и брюнетки.

– А хочешь зажечь снег?

После этой фразы родители немного насторожились, но азарт и веселье праздничной ночи уже пылали в их сердцах.

– Хочу, – кивнула маленькая помощница.

– Тогда смотри, – подмигнула леди.

Она вдруг закружилась, и полы голубой, как у Снегурочки, шубы поднялись куполом, демонстрируя черные сапоги с меховыми оборками. Из-под каблуков при каждом движении вылетали зеленые искры, заставляя зрителей хлопать и отвлекаться от рук иллюзиониста. Мальчик же неотрывно смотрел на тонкие белые пальцы.

Они гладили падающие снежинки, ловко хватая их и в итоге сплетая длинную снежную нить. Как это возможно, парнишка не знал. Все, что он мог, – это внимательно следить за движениями, высматривая в широких рукавах веретено с намотанным на него шелком. Увы, никакого веретена не было. Зато спустя меньше чем минуту леди держала цветок, сплетенный из снежных ниток.

– Подуй на него, – попросила красавица.

Девочка зажмурилась. Отчего-то все считают, что дуть надо, закрыв глаза. Какая глупость – разве так можно что-нибудь увидеть?

Стоило щекам «колобка» сдуться, как цветок вспыхнул, а уже через мгновение под шквал аплодисментов девочка принимала голубой тюльпан. На юге Франции тюльпаны растут круглый год, но где Франция, а где побережье Балтики?

– Последнее испытание для принцессы.

Девочка закивала, и леди, на манер Шахерезады прикрыв лицо рукавом шубы, достала на свет миниатюрную фигурку. Приглядевшись, мальчик опознал свившегося черного ленточного дракона – китайского символа удачи. Вот только нормальный дракончик должен держать в лапах две жемчужины. Одна позволяла ему летать, другая – жить вечно.

Никаких жемчужин у статуэтки не было, да и сама она не превышала пятнадцати сантиметров. Совсем уж кроха.

– Если ты до него дотронешься и он оживет, я покажу тебе настоящую магию, – пообещала фокусница.

Девочка, ни секунды не колеблясь, погладила статуэтку… и ничего не произошло. Конечно, ведь камень не ожил бы даже в руках Гудини. Аудитория, прибавившая в количестве, разочарованно ахнула, но подбодрила спускавшуюся в объятия родителей малышку.

«Простаки», – подумал мальчик.

Она ведь так и будет просить оживить статуэтку, зная, что это невозможно. А толпа все будет ждать и ждать, каждый раз попадаясь на один и тот же трюк.

Леди по-прежнему звала ребят. На сцену поднимались еще два мальчика и три девочки. Каждый из них получал свое маленькое чудо и утешительный приз. Причем фокусы были неизменно связаны со снегом.

То ледяная балерина начинала танцевать (наверняка спрятанный прозрачный механизм), или из снежинок вылетал краснопузый снегирь (припрятала в рукаве), а один мальчик и вовсе обзавелся игрушечным пистолетом, слепленным из – из чего бы вы подумали? – ветра (ну это вовсе шарлатанство и халтура).

И каждый подобный трюк толпа встречала бурной овацией и смехом. Мальчик не хлопал. Ведь он заметил то, чего не замечали другие: каждый ребенок был голубоглазым и с черными волосами.

Какова вероятность, что на Дворцовой набережной в новогоднюю ночь соберутся семь представителей такой редкой «породы»? Шесть уже поднимались на сцену, остался последний.

Парнишка знал, кого женщина позовет следующим.

– А ты не хочешь подняться? – спросила иллюзионист.

Леди стояла метрах в десяти от него. Ее голос перекрывал хлопки фейерверков, шум зрителей, гудки проезжающих машин и бесконечный смех. В ушах мальчика играла малоизвестная британская рок-группа. Но даже несмотря на наушники он слышал женщину так, будто она шептала ему на ухо, наклонившись настолько близко, что можно было учуять запах духов. Она пахла первым снегом и холодной зимой… Люди так не пахнут.

Мальчик помотал головой.

Фокус и не более. Ловкий трюк, чтобы обмануть наивных и доверчивых. Но он не был наивным и доверчивым. Что бы ни показывали экраны телевизоров, детский дом остается детским домом. Наивные, с душой нараспашку, там не приживаются – либо меняются, либо прячутся, как мыши. Он никогда не прятался и не собирался начинать.