Страница 67 из 75
Теперь там развевается один лишь британский флаг.
Больно видеть, как основательно нас провели; вдвойне больно, когда такая страшная несправедливость исходит от друзей.
Мои дружеские чувства к Англии были искренними, полными преданности; все наши поступки, беды, потери, заботы — следствие этого. Разве я не права, называя такой образ действий жестоким? Тем более жестоким, что я вынуждена молчать, когда весь мир теперь меня спрашивает: «Исцелились ли вы наконец от вашей англомании?»[69]
Все, это, пожалуй, можно было бы вынести. Вопреки всему мы доверяем Англии и, разумеется, довольны тем, что позицией, которая господствует над островом Сицилией, владеет дружественная держава. Но форма! Это пренебрежение после такой услужливости, доверия, сердечности с нашей стороны!
Как часто я думала: если бы мои друзья все еще были здесь, этого ни в коем случае не могло бы произойти.
Адье, моя дорогая миледи. Я, как всегда, была с Вами совершенно откровенна. Надеюсь, Вы не изменили своего отношения ко мне. Мои чувства к Вам неизменны.
Далеко от Вас или вблизи, я всегда Ваш благодарный, верный друг
Шарлотта.»
Сэр Уильям насмешливо улыбнулся, прочитав это письмо.
— Боже мой, не должны женщины заниматься политикой. Со свойственной ей сентиментальностью она действительно думает, что получила бы Мальту, если бы мы оставались в Палермо. И теперь еще не понимает, почему я получил отставку.
Озадаченная, Эмма посмотрела на него с удивлением.
— Разве не из-за казней?
Он пренебрежительно махнул рукой.
— Из-за такой мелочи? Отчасти из-за Мальты. Потому что я обещал им этот остров. Разумеется, лишь на словах. Но главным образом из-за Фердинанда. Понимаешь? Он стал действовать независимо от Марии-Каролины. Мы же связаны с ней теснейшим образом и в этих условиях приносили бы Англии больше вреда, чем пользы. Так что лорды из министерства иностранных дел были вынуждены посадить на мое место нового человека, еще никак себя не проявившего. Поэтому требование Фердинанда отозвать меня пришлось им более чем кстати. Они могли ему еще вдобавок внушить, что убрали меня только из дружеских чувств к нему и Актону. Славный Носач! Он возомнил, что будет сам править. Думает, что Актон выполняет только его приказания. Жаль, жаль, что меня не будет, когда ему все станет с Мальтой ясно.
И он злорадно расхохотался, представив себе обескураженное лицо Фердинанда.
Возвращение домой…
Они в шторм пересекли Ла-Манш и 6 ноября сошли в Ярмуте на берег.
Неисчислимые людские толпы ожидали их на набережной; окружив героя, они выражали ему свое восхищение.
Он почти не обращал на это внимания, беспокойно высматривая что-то.
Но никто из его семьи не явился, чтобы приветствовать вернувшегося домой героя. Ни отец, ни жена.
Стиснув зубы, Нельсон сел в роскошный парадный экипаж, который прислал за ним город Лондон, и настоял на том, чтобы Эмма, сэр Уильям и миссис Кадоган ехали вместе с ним.
Эмма прекрасно его понимала. Знала, что ему известна сплетня, маравшая его и Эмму. Он не отступил и принял бой. Он — гордый и верный человек. У него великая душа героя.
У ворот столицы его встречал лорд-мэр. В громких словах превознес его деяния, его бессмертную славу. Пригласил приехать на следующий день на прием в Гилдхолл, где ему вручат шпагу — почетную награду Сити за битву на Ниле. Преподнес ему на шелковой подушке золотую медаль, специально отчеканенную ко дню его возвращения.
Нельсон хотел ответить, но в этот момент к нему пробился сквозь толпу старик с длинными, белыми как снег волосами.
Нельсон вскрикнул, выскочил из экипажа и смеясь и плача бросился ему на шею, покрывая нежными поцелуями его лицо. Затем, не обращая внимания на происходящее, подвел его к экипажу и, сияя от радости, представил Эмме и сэру Уильяму.
— Миледи, сэр Уильям, это мой дорогой отец! А это, отец, леди Гамильтон и сэр Уильям, о которых я тебе часто писал. Леди Гамильтон — мой лучший, единственный друг. Леди Гамильтон, отец, — победительница при Абу-Кире!
Старик испытующе посмотрел на Эмму и кивнул, словно все поняв.
— Вы очень красивы, миледи, — сказал он тихо. — Могу ли я поблагодарить вас за то доброе, что вы делали моему сыну?
За доброе…
Она поняла тайный смысл сказанного. В ней поднялось что-то, похожее на горечь.
Но затем она подумала о том, что это — отец Нельсона. Что он не мог воспринять все иначе. Что его сердце наполняет горе и забота. Она низко склонилась перед ним, взяла его руку и мягко, нежно погладила ее, как будто просила прощения. И робко ему улыбнулась.
— А что же леди Нельсон? — внезапно спросил с насмешкой сэр Уильям. — Леди Нельсон не приехала в Лондон, чтобы приветствовать гордость Англии?
Нельсон огляделся и, затаив дыхание, посмотрел на отца.
Старый джентльмен покраснел от смущения.
— Фанни в Лондоне, — проговорил он запинаясь. — В нашем доме на Арлингтон-стрит. Мы договаривались приехать вместе, но она нехорошо себя чувствует.
В лице Нельсона что-то дрогнуло. С трудом овладев собой, он попрощался с лорд-мэром и депутацией, согласился присутствовать на приеме, сел с отцом в экипаж и дал знак ехать.
И вспомнив, что сэр Уильям Бекфорд предоставил в его распоряжение свой дом, он назвал кучеру адрес.
Особняк Неро, Кинг-стрит.
Нельсон вернулся из Гилдхолла, дрожа от гнева.
Хотела его жена ему отомстить? Устроить публичный скандал? Перед всей Англией смешать собственного мужа с грязью?
Лорд-мэр послал ей особое приглашение, и она его приняла. Но когда Нельсон явился в Гилдхолл, ее еще там не было.
Ее долго ждали и наконец отправили к ней посыльного. Он вернулся с пустой отговоркой: она плохо себя чувствует.
Но Нельсон не склонен был позволить ей сделать из него всеобщее посмешище. Еще во время торжества он поручил своему поверенному мистеру Хейслвуду переговорить с ней и потребовать развода.
Два дня спустя он вернулся после совещания с поверенным удрученный.
Леди Нельсон поручила передать ему ее требование порвать отношения с леди Гамильтон. На развод она никогда не согласится.
Затем Хейслвуд рассказал о слухах, ходивших по городу, в салонах, при дворе. Злые языки с жадностью занялись скандалом и уже принялись мешать правду с ложью. Распространять клевету самого худого сорта в адрес Эммы и сэра Уильяма.
Нельсон попросил своего друга продолжить переговоры. Убедить леди Нельсон покинуть Лондон и тем лишить все эти сплетни почвы. За это он готов на любую жертву.
Она наотрез отказалась и от этого. Заявила, что жена должна быть там же, где и муж.
Им овладела дикая злоба. Не уедет она — значит, уедет он. Что препятствует ему вновь поступить на службу? Его здоровье полностью восстановлено; возникла угроза новой войны[70]; герцог Кларенс предложил свое посредничество в урегулировании старых распрей с Адмиралтейством.
Для Эммы наступили тяжелые времена.
Чтобы не скомпрометировать ее еще сильнее, Нельсон покинул их общее жилище. Больше не осмеливался показываться с ней публично. Появлялся очень редко, только когда знал, что она одна.
Напротив, сэр Уильям настаивал на том, чтобы жить на широкую ногу. В награду за свою тридцатилетнюю службу он надеялся получить титул пэра Англии. Он снял на Пикадилли роскошный особняк, принимал своих старых друзей, устраивал для них, членов палаты лордов и придворных, пышные празднества.
Эмма должна была с улыбкой играть роль любезной хозяйки, демонстрировать гостям свои знаменитые «живые картины», петь валлийские песни. В то время как ее пронизывала боль и смертельный страх.
69
Мальта осталась английским владением. Позднее, после того, как вторая оккупация Неаполя Наполеоном снова вынудила Марию-Каролину бежать в Сицилию, она пыталась устранить британское влияние. После этого публичные нападки на нее стали принимать все большие размеры и брали начало в основном из английских источников, как об этом, в числе прочего, свидетельствует секретное донесение британского тайного агента лорда Джорджа Энесли министерству иностранных дел в Лондон (Библиотека Британского музея, рукопись 19426). Были использованы все симптомы ее усиливающейся болезни, чтобы представить ее морфинисткой, эротоманкой, безумной. В 1813 году, изгнанная Фердинандом под британским влиянием из Сицилии, она уехала в Вену и умерла от удара 8 сентября 1814 года в загородном замке Гетцендорф. (Примеч. авт.)
70
После победы бежавшего из Египта Наполеона при Маренго и генерала Моро у Гогенлиндена Австрия и Россия заключили с Францией мир. Затем по инициативе Наполеона северные державы во главе с царем Павлом возродили ту коалицию вооруженного нейтралитета, которая еще 20 лет тому назад, при Екатерине II, выступила против притязаний Англии и старого морского права. Казалось, все завоевания британской политики были утрачены. Только в Египте и на море Англия сохраняла преимущество. (Примеч. авт.)