Страница 10 из 75
Она быстро надела наряд Дидоны и поспешила в соседнюю комнату, чтобы еще раз проверить обстановку, которую она придумала для своих картин. Здесь висели длинные шелковые покрывала, которые она набрасывала на себя быстрыми движениями, создавая из мягкой ткани меняющиеся драпировки. Тогда ее различные позы выглядели живыми статуями в обрамлении из сверкающего мрамора. На маленьких столиках были разложены жаровни, курильницы, тамбурины, которые ей должен был подавать Винченцо в грот, в который Эмма попадала через потайной коридор, чтобы внезапно появиться перед зрителями. Слуга, облаченный в древнеримскую тогу, открывал и закрывал со стороны зала пурпурный занавес.
Все было в порядке. За занавесом Эмма слышала уже голос королевы, разговаривавшей с Нельсоном и сэром Уильямом. Вошел Винченцо, чтобы набросить на нее покрывала.
— А мистер Несбит? — спросила она нетерпеливо. — Он тоже готов?
Винченцо смущенно пожал плечами.
— Я уже было одел его, как вошел мистер Кидд, старший боцман. Он заговорил с мистером Несбитом по-английски, ваше сиятельство. Я не вполне понял. Но мне показалось, что мистер Кидд хотел помешать…
Он замолчал на полуслове. Ворвался Джошуа, за которым следовал по пятам Том.
— Он не хочет, чтобы я играл! — закричал мальчик сердито. — Он обращается со мной как с ребенком! Как будто он мой опекун!
— Я не понимаю, мистер Кидд, — сказала Эмма раздраженно. — По какой причине вы запрещаете Джошуа выступить со мной?
Он был очень бледен.
— Причина, миледи, в том, что леди Нельсон доверила мне своего сына! И… — он запнулся на мгновение, чтобы затем решительно продолжить на диалекте населения залива Ди, непонятном Джошуа. — Среди завербовавшихся на «Агамемноне» есть один матрос, который в молодости служил солдатом в войсках прусского короля. Он рассказывал, что когда король был еще мальчиком, он поехал со своим отцом в Дрезден. И там польский король показал ему красавицу. Отец прикрыл лицо своего сына шляпой и тут же вернулся с ним домой. Но было уже слишком поздно. Сын тайно сговорился с женщиной, она последовала за ним, и он нагляделся на нее себе на погибель. И всю свою жизнь был несчастен.
Ее лицо залилось гневным румянцем:
— Знаю я эту сказку! — прервала его она. — При чем тут она?
Он смерил ее долгим взглядом.
— Здешние люди сказали мне… с тех пор как вы в Неаполе… и от вас уже не один…
Голос отказал ему. Он отвернулся, обратив лицо к стене. Воцарилась зловещая тишина. Постепенно Эмма пришла в себя, распахнула дверь в свою гардеробную.
— Подождите там, Джошуа, потом я позову вас! А вы, Винченцо, подите в зал к мистеру Нельсону, незаметно попросите его на минутку зайти ко мне! Быстро!
Глава седьмая
Вся дрожа, она шагнула навстречу Нельсону.
— Вам давно уже хотелось видеть мои «живые картины». Сегодня я хотела показать их вам. И в том числе одну новую, здесь еще не известную. Дидону, внимающую рассказу Аскания о приключениях Энея. По моей просьбе Джошуа согласился представить Энея. Но мистер Кидд не согласен.
Нельсон удивленно взглянул на Тома.
— Не понимаю, Том? Почему бы нет?
Том вытянулся в струнку.
— Леди Гамильтон слишком красива, ваша милость! — голос его дрожал. — И мистер Джошуа… он только и говорит о ней. Я боюсь…
Нельсон вздрогнул, прервав его быстрым движением.
— Что ты выдумываешь? Как ты можешь так превратно истолковывать невинную привязанность мальчика? Кроме того… Ты оскорбляешь леди Гамильтон! Не сердитесь на него, миледи, за его страх. Это — добрая, верная душа, но иногда он не ведает, что творит. Он попросит у вас прощения и приведет сюда Джошуа. Правда, Том?
Он кивнул Тому с доброй улыбкой. Том не двинулся с места. Мрачные тени не сходили с его лица.
— Когда мы выходили из Барнэм-Торпа, мать мистера Джошуа поручила мне охранять ее сына от зла.
— Знаю, Том, знаю, иди уже!
— Я поклялся, ваша милость…
Кровь бросилась Нельсону в лицо. Он поспешно шагнул к Тому:
— Ты сошел с ума? Хочешь рассердить меня? Убирайся, говорю я тебе, убирайся!
Том невольно зажмурил глаза, не в силах выдержать горящего взгляда Нельсона.
— Ваша милость спасли Тому Кидду жизнь! — сказал он глухо, еле слышно. — Ваша милость избавили Тома Кидда от позора. Ваша милость не допустит, чтобы Том Кидд теперь нарушил свое слово и оказался клятвопреступником перед матерью мистера Джошуа.
Дрожь пробежала по телу Нельсона. С трудом овладев собой, он отвернулся от Тома.
— Хорошо, старший боцман! Вы ослушались меня! Будьте счастливы, что я говорил с вами не как ваш капитан. Но и этого достаточно. Больше вы не можете оставаться со мной!
Кровь отлила от лица Тома.
— Ваша милость… — с трудом произнес он, — ваша милость!
— Ни слова больше, старший боцман! Теперь говорит капитан. Отправляйтесь на борт, заступайте на службу! Как только мы снова придем в Тулон, вы покинете «Агамемнон»!
Том покорно уронил голову на грудь, по-матросски глубоко, неловко поклонился Нельсону, медленно направился к двери.
Его убитый вид разрывал ей сердце. Весь гнев ее испарился.
— Не будьте так строги к нему, мистер Нельсон! — попросила она. — Может быть, он не так уж и не прав…
— Оскорбляя даму?
Заколотилось сердце. Опять ею овладело желание говорить, сказать все. Она поспешила удержать Тома.
— Даму… для Тома я не дама, мистер Нельсон! Было время, когда он очень глубоко уважал меня, глубже, чем даму… Но теперь…
Том поднял руку, желая остановить ее:
— Не говорите, миледи! Не говорите ничего!
Она улыбнулась ему. Гневно и сочувственно.
— Ты видел, чтоб я когда-нибудь трусила? …Вы удивлены, мистер Нельсон? Вы не знаете, что мы с Томом земляки и в детстве играли друг с другом. Сейчас у меня нет времени рассказать вам все это. Нельзя заставлять ждать королеву. Но позже, если вы захотите выслушать меня… Прошу вас, разрешите и Тому присутствовать. Чтобы я могла оправдаться перед ним. Но еще только одно слово. Теперь я в ваших руках. Если здесь узнают об этом… о моем низком происхождении здесь известно, но не знают, что… Том рассказывал однажды миссис Нельсон о девушке… тогда, когда ему повстречался сэр Джон Уиллет-Пейн… о маленькой Эми…
Она запнулась, остановилась. Она думала, что все это будет просто. Но ах, как ей было трудно…
— Маленькая Эми? — Глаза Нельсона вдруг широко раскрылись. — Вы, миледи, вы?
Она молча кивнула.
Воцарилось тяжелое молчание. Потом Нельсон обратился к Тому:
— Иди в мою комнату. Подожди меня!..Где Джошуа, миледи?
Она открыла дверь гардеробной.
— Идите сюда, Джошуа, отец хочет видеть вас!
Мальчик влетел в комнату со смехом. Но пробегая мимо одного из зеркал, он увидел себя в сказочном костюме. Он остановился, покраснев. Нельсон подошел к нему, откинул ему голову, долгим взглядом поглядел ему в глаза. Потом со смехом оттолкнул его.
— Иди, юный Асканий, к карфагенской царице. Расскажи ей, что пережил Эней. Но не привирай, как это свойственно морякам. Ты — джентльмен, обязан всегда говорить правду!
Поклонившись Эмме, он ушел.
Началось представление…
Чувственность… Цирцея… Природа… Кассандра… Мария-Магдалина… вакханка… святая Цецилия.
На этом вечере в честь Нельсона и союза Неаполя с Англией она сначала представила только те позы, которые соответствовали картинам, что когда-то в Лондоне писал с нее Джордж Ромни. С их помощью он стал самым знаменитым портретистом Англии. В бесчисленном множестве копий в виде гравюр на меди они разлетелись по миру и стали известны всем образованным людям. И тут они были разложены по маленьким столикам в помпейском зале сэра Уильяма в роскошных папках. Их можно было сравнить с оригиналом и решить, польстил ли художник своей модели, стремясь запечатлеть на полотне ее идеальную классическую красоту.
Сперва, когда Эмма начала — один за другим — представлять различные образы в нежном обрамлении покрывал, гравюры ходили по рукам. Слышны были восклицания, выражающие удивление и восхищение. Но скоро гравюры были отложены в сторону. Очарование оригинала заставило забыть о сравнении с изображениями. За каждой позой следовала буря аплодисментов. Естественное очарование модели одержало победу над искусством большого художника.