Спасти Фейт

— Ну, разумеется, нет. Надеюсь, вы получили то, чего добивались? — осведомился Торнхил. — И пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы ваш помешанный на пушках дружок кого-нибудь случайно не пристрелил, — иронически добавил он. «На плёнке это будет звучать очень мило. Ведь я в первую очередь забочусь о других, не о себе».

Бьюканан взял со стола кассету.

— Выходит, вы не оставите доказательств моих преступлений?

Бьюканан сурово взглянул на него:

— Не вижу необходимости, в данных обстоятельствах.

«Смотрит, будто убить готов, — подумал Торнхил. — Что ж, прекрасно, тем лучше».

Торнхил проводил взглядом мужчин. Они вышли через веранду, двинулись по дорожке через сад и скрылись во тьме. Минуту спустя Торнхил услышал звук автомобильного мотора. Он бросился к телефону, стоявшему на столе, но вдруг остановился. Что, если эта комната прослушивается? Что, если это очередной трюк Бьюканана, расставившего для него ловушку? Торнхил посмотрел в окно. Да, к этому времени они должны были смыться. Он надавил на кнопку, спрятанную под столешницей. На всех окнах в кабинете тут же упали шторы, послышался слабый гудящий звук: заработала защитная система — «белый шум». Тогда Торнхил выдвинул средний ящик стола и достал из него телефон. Этот аппарат был снабжён столькими средствами защиты от прослушивания, что даже высоколобые умники из НАСА не могли засечь разговоры по нему из космоса. Аналогичная технология использовалась лишь в военном авиастроении. Телефонный аппарат испускал электронные волны, в корне пресекавшие все попытки уловить даже один сигнал. «Так что вам, жалкие любители, меня никак не поймать».

— Бьюканан и Ли Адамс только что побывали в моем кабинете, — сказал он в трубку. — Да. В моем доме, черт побери! Уже ушли. Мне нужны все люди, которые на месте в данный момент. Мы всего в нескольких минутах езды от Лэнгли. Найди их! — Он сделал паузу, раскурил трубку. — Несли какую-то чушь. О том, будто у них есть запись, где я признаюсь в убийстве агента ФБР. Но Бьюканан просто блефовал. Этой плёнки больше не существует. Я счёл, что они записывают и этот наш разговор, а потому валял дурака. Эта игра едва не стоила мне жизни. Ещё секунда-другая, и этот идиот Ли Адамс прострелил бы мне голову. Бьюканан сказал, что Локхарт мертва, ещё одно очко в нашу пользу, если это, конечно, правда. Возможно, они как-то связаны с ФБР. Но без этой записи у них нет ни одного доказательства, что мы причастны к убийству... Что?.. Нет, Бьюканан молил меня оставить его в покое. Так что план наш в силе, а он пусть пока поживёт ещё немного. Обидно, конечно. Как только я увидел их, подумал, что они пришли меня убить. Адамс страшно опасен. И ещё они сказали, что Константинопл убил двоих наших. Константинопла придётся устранить, а потому нужно срочно внедрить кого-нибудь из наших в ФБР. Но первым делом найди их, ясно? И чтобы на этот раз никаких ошибок. Они покойники. А после этого осуществим наш план. Жду не дождусь, когда увижу эти жалостливые рожи на Капитолийском холме, после того, как выложу им все.

Торнхил отключил телефон и сел за стол. Странно все же, что эти два типа осмелились явиться к нему в дом. Жест отчаяния, это ясно. Неужели они всерьёз думали, что им удастся одурачить такого человека, как он? Даже обидно как-то... Но он, Торнхил, всегда остаётся в выигрыше. Завтра или послезавтра они будут мертвы, а он — нет.

Торнхил поднялся из-за стола. Когда на него давили особенно сильно, он сохранял спокойствие и испытывал прилив храбрости. «Борьба за выживание всегда заводит», — подумал Торнхил и выключил в кабинете свет.

Глава 56

Этим прохладным утром в сенатском здании Дирскена было, как обычно, очень оживлённо. Роберт Торнхил вышагивал по длинному коридору, весело помахивая портфелем. Вчерашние вечер и ночь оказались удачными во многих отношениях. Портило настроение лишь то, что найти и схватить Бьюканана и Адамса так и не удалось.

Вся же остальная часть ночи прошла великолепно. На миссис Торнхил произвёл огромное впечатление порыв почти животной страсти, охвативший Торнхила. И эта замечательная во всех отношениях женщина даже встала пораньше и приготовила ему завтрак, который подавала в соблазнительном неглиже, состоящем из прозрачных чёрных кружев. В доме Торнхилов вот уже много лет супруга не готовила и не подавала мужу завтрак в прозрачном ночном бельё.

Помещение, где должны были проходить слушания, располагалось в дальнем конце коридора, в маленьких владениях Расти Уорда, как злобно подумал Торнхил. Правит, как истинный южанин: в мягких бархатных перчатках, однако под ними скрыты жёсткие кулаки. Этот Уорд способен заболтать кого угодно; от его сладкого, как сироп, немного гнусавого южного говора можно впасть в спячку. А потом, когда меньше всего этого ожидаешь, он вдруг набрасывается и рвёт тебя на куски. Просто живого места не оставляет. И ещё этот его пронизывающий взгляд и точно подобранные словечки не оставляют от усыплённого сладостным бормотанием врага буквально камня на камне.

Почти все в Расти Уорде оскорбляло лучшие чувства Торнхила, воспитанного в старомодном духе Лиги плюща[12]. Но в это утро он был готов ко всему. Торнхил и сам мог заболтать кого угодно, говорить безостановочно и необыкновенно убедительно до тех пор, пока, по излюбленному выражению самого же Уорда, все коровы не вернутся домой. При этом к концу дня сенатор не получит никакой сколько-нибудь значимой информации.

Прежде чем войти в зал слушаний, Торнхил остановился и глубоко вздохнул, чтобы взбодриться. Он уже представлял себе обстановку в зале: Уорд и компания за узким поперечным столом; посередине сам председатель, по бокам помощники. Широкое лунообразное лицо, шелестит бумагами, делает вид, будто просматривает их, а сам так и стреляет глазками по сторонам, стараясь убедиться, что все в его маленьком царстве в порядке. Когда Торнхил войдёт, Уорд поднимет голову, взглянет на него, улыбнётся, кивнёт, непременно скажет в знак приветствия какую-нибудь любезность, чтобы разоружить Торнхила. Только ничего у него не получится. «Впрочем, что это я. Так, наверное, и должно быть. Все равно что учить старую собаку новым фокусам; бесполезно, ни черта не выйдет». Ещё одно из дурацких выражений Уорда. Господи, до чего же все это скучно и утомительно!..

Торнхил открыл дверь в зал и уверенно пошёл по проходу между рядами. И вдруг примерно на полпути понял, что в комнате что-то не так. В зале собралось куда больше людей, чем обычно. Он был битком набит. Озираясь по сторонам, Торнхил видел много совершенно незнакомых ему лиц. А подойдя к столу свидетелей, испытал ещё одно потрясение. За ним, спиной к нему, уже сидели какие-то люди.

Тогда он поднял глаза на членов комитета. Уорд смотрел прямо на него. На лице председателя не было ни тени улыбки. Он не сказал ему ни слова приветствия.

— Присядьте пока в первом ряду, мистер Торнхил. До вас у нас выступит один человек.

Торнхил удивился, растерянно заморгал:

— Простите?..

— Да садитесь же, мистер Торнхил, — раздражённо произнёс Уорд.

Торнхил взглянул на часы:

— Боюсь, у меня не так много времени, господин председатель. И меня никто не предупредил, что будут проводиться слушания ещё по какому-то вопросу. — Он покосился на столик, за которым сидели свидетели. И не узнал расположившихся там мужчин. — Не лучше ли перенести мой доклад на какое-то другое время?

Уорд смотрел мимо него. Потом обернулся, глянул куда-то в сторону и еле заметно кивнул. Торнхил проследил за направлением его взгляда и увидел, как полицейский офицер Капитолия в униформе церемониальным жестом затворил дверь в зал и даже привалился к ней спиной, словно давая понять, что теперь ни один человек отсюда не выберется.

Торнхил снова перевёл взгляд на Уорда:

— Может, я что-то пропустил?

— Если и так, то через минуту вам все станет ясно, — зловещим и многозначительным тоном ответил Уорд. Взглянув на одного из своих помощников, он кивнул.

12

Лига плюща — группа самых престижных частных колледжей и университетов на северо-востоке США, в том числе Йельский, Принстонский, Колумбийский, Гарвардский, Пенсильванский и др.