У стен Малапаги

Размышляю о поэме в прозе. Должна излиться сама и без вмешательства извне.

В Токсово при станции открылся ларёк. Пивной. Поехал и не пожалел. Пиво не разбавили, не успели. Была солёная сушка и снетки. Время провёл на травке. Растёт на глазах. Приятно смотреть и захотелось жить дальше.

Познакомился с вакханкой. Далеко дело не пошло. Беседовали. Кое-что узнал. Из женской жизни. Не забыть бы. Когда платонически, больше доверия. И тянет высказаться.

Опять пришли буквы. Не ожидал, но запись сделал. На спичечном. Другого материала не оказалось. На пивной трудно, да и смоется. Когда мыть будут. Привожу в алфавитном порядке:

Выкомуры — затейливость в речи; до смысла — никак, сокрыт и глубоко, но приятно, прикасаешься.

Гиперборейцы — из географии, обитали на севере, крайний и неведом, но и на юге можно себе что-нибудь отморозить.

Доппель-кюммель — сладкая анисовая, с приправами.

Ерундопель — салат из икры, рыбы и овощей. Удачно получается. Как раз закуска к анисовой. Ничего, что сладкая. Мы без претензий.

На улице дождь и не выйдешь. Галош нет. Верка-дура сдала в починку. Было б что. Придётся с ней развестись. Давно подумываю на эту тему. Готовлюсь. Главное, удачный момент выбрать, чтоб избежать. А то! Ой-ой-ой!

Посетил свадьбу одного лица. Отдалённо знаком и был приглашён. Г ости — на свадьбах всегда так — разные. В повседневной вряд ли сталкиваются. Уловил, многих и хозяин не знает. Наблюдал и сделал некоторые заключения. О том, о сём. О жизни, о женихе в частности. Женится в который раз! И обряд знает до тонкости. В возрасте, лысоват. Но одет!!! Сразу видно, возможности неограниченные и вкус. В подарок невесте — особняк. Небольшой, но с видом. Подходил к окну и не раз. Любовался.

Он и сам интересный. Много повидал и был. Остался отпечаток. След. И начинаешь задумываться. Правильно ли? Правильно. Невеста так себе. Блёкленькая на личико и волосики. Да и фигурка — хрупковата и просвечивает. Зато молоденькая и в брачный союз изволит впервые.

Мне по душе форсы округлые. Взглянешь и взвесить хочется.

Гостей было много, и всё приходили. Думаю, без приглашения. Стол богатый, на всех хватило. Симпосий, застолье, трапеза, — как уютнее, не знаю, — были в разгаре. Но без. Молодожёны удалились. Сделал предположение — в спальню. Ошибся. Мысль подправили: улетели на морской и южный, с пальмами и прочим. Сейчас так принято.

Было весело и уходить не хотелось, но почувствовал. Выпил лишнего. Не удержался. Уж очень много было разного и на любой вкус. Пошли теперь новшества. Иногда теряешься и не знаешь, реагировать или воздержаться. Ускользнул незамеченным. Довольно поздно.

Сегодня была Людка. Веркина подруга. Вернулся с прогулки, а она уже тут. Гуляю по Новой Голландии, набираюсь впечатлений. И пейзаж в стиле. Переношусь в другой век и временно отсутствую.

В этот раз недолго. Погода слякотная, и без галош есть опасность. Простудишься и сляжешь с высокой. Вижу, сидят. И на столе кое-что. Людка — приятная женщина. Всегда любуюсь. Роста большого, в очках. Оригинальная. Мужской тянется. Не без взаимности. Понимаю. Есть что. Но я с уважением, как к другу. К тому же у меня Верка.

Я вообще стараюсь все время в движении быть. Узнаёшь много нового и неизвестного. Иногда даже избыточно и ни к чему.

Зашёл как-то в один дом, ненароком, и не собирался. Дверь открылась гостеприимно. Двери по-разному открываются. Давно заметил. Здесь — нараспашку. Не успел снять шляпу, предложили в два смычка. Признаюсь, не понял. Когда объяснили, отказался. Вежливо, разумеется. Я по натуре вежливый. Со всеми. С животными, птицами, насекомыми. Люблю поговорить. Не проповедую, разговариваю. Понимают. Отверг, потому что не моё. Ни в два, ни в один. К тому же у меня Верка. Дура, но ответственность.

Провёл время уединённо и остался доволен. Пил коньяк, — название вот забыл, жалко, — и думал о разном. Мыслей много, да разбегаются. Собирал их и складывал. Когда рассвело, обратил внимание. Пора, и Верка ждёт. Или спит крепко. Она сонливая, стоит только прилечь. Надел галоши. Опять при мне. Сам забрал. От Верки не дождёшься. Всё на ходу забывает. Как новые. Мастер попался, понимает. Редкость по нынешним временам.

Вышел. Промозгло, но есть утешение: улицы, вид с моста и не только, — множество и разное. Стараюсь беречь и не торопить время. Наоборот, придерживаю по возможности.

Вернулся немного утомлённый. Но по-хорошему. Переступил робко и света не зажигал. Верка спала. Сразу воодушевление и подъём. Тихо на цыпочках, — дыхание оставил за дверью. Обнаружил забывчивость, снял галоши. Поставил на нижнюю книжного, где не было. Чтоб избежать шума. Всегда против. Семейная жизнь должна протекать тихо. Без суеты. Когда-нибудь да закончится. Не знаешь, утешаться или огорчение. Но торопиться ни к чему. Можно, конечно, сбежать. Через окно, например. Благо, крыши. Ставни открыл, преодолел и свободен. Но Верку жалко. Дура, но. От меня проку никакого, сознаю. Однако символически. И что скажут? Кто, не знаю. Кто-нибудь. Без этого не обходится.

Прилёг. Думал, усну… Нет, как всегда. Стоит прилечь, начинается. Вспомнил Веркин день рождения. Проводил гостя до входной. Возвращаюсь. А Василий Верке ноги целует. Сделал вид. Она в кресле, он на коленях стоит и целует. Но я вид сделал. Я всегда вид делаю, когда.

Лучше к словесности обратиться. В ней всегда неожиданность и перспектива.

«Слушали

по повелению

его сиятельства господина генерал-аншефа и разных орденов кавалера графа Петра Ивановича Панина, коим конторе на представление ее знать дает, за какими притчинами его сиятельство не в состоянии исполнить высочайшаго ея императорскаго величества повеления… Приказали: в сходствие оного повеления…»

Слог какой и орфография, но мимо. Чувствую. Хотя если постараться и думать с пропусками, то прошлое предстает неожиданным и в оперении. Красиво.

Интересно. Не ожидал. Удивлён и интригует. Верка ушла. Нет, не. Уехала. Вот чистая душа! Знает, думаю. И сообщила.

Галоши при мне. Любая погода доступна. Сейчас в основном размышляю об общей и частной природе наций, народов, поголовье пернатых и членистоногих. Хотелось бы заложить основания новой науки о приматах. Они милые, с открытым седцем и без задних. Видел в зоопарке. Не просто, но помогает. Времени свободного меньше. Я давно разрешил бы эту задачу, задумчивость мешает. Часто впадаю и не выйти.

Решил посетить Людку. Из сентиментальности. Имеет отношение. Да и приглашала. Отвлекись, говорит, есть на что. В пятницу лучше всего. В субботу никто никуда не торопится. А мне и во все дни недели торопиться некуда. Прибыл вовремя. Была не одна. Знакомить не стала. Мне все равно. Я не любопытный. Предоставила самому. Не торопись, говорит. Сколько захочешь, столько пожалуйста. Но её — не беспокоить. Дал слово и сосредоточился.

Затейливый оказался мир. Забыл обо всём. О Верке тоже.

Вначале лестница, широкая, как Невский. Покрыта ковром с леопардами, попугаями, павлинами. Лемуры, грифоны орлиные, рогатые люди с глазами спереди и сзади, пигмеи, сатиры, кентавры, фавны, гиганты, птица феникс…

Попал в музей изобразительный. Картины, скульптура в мраморе, дереве и бронзе, витражи и что-то имени Синаххериба. Не силён, не уяснил доподлинно. Вероятно, ошибка.

Пошли рыцари. В доспехах и с мечами. Сразу понятно, жизнь их — героические поступки. Совершат, по домам не расходятся. Совершают снова. И так всю жизнь. Рыцарь не чета японскому самураю. Тот всё пешком подвижничал. А рыцарь на коне. Сером в яблоках или другой масти. При нём оруженосец. Рядом и нераздельны. Прекрасная дама присутствует, отдалённо, как идеал. Дамы были представлены в непомерном количестве. Личики не привлекали. По глазам видно, забывают быстро и не хранят. Обязаны, но не делают. Старятся и умирают, не дождавшись.

Не заметил, как. Неожиданно и вдруг, без перехода — доходные дома, фабрики, каналы, церкви, кладбища. Последних особенно много. Странно смотреть. Черта городская — и вот.