Тепличный цветок

- Итак, ты вероятно гадаешь, зачем Салли притянул меня на вершину этого утеса и подает мне торт?

- Не совсем, - отвечаю я.

Он улыбается.

- За исключением твоего сквернословия и того запугивающего сердитого взгляда, что ты любишь бросать на людей, ты, Рик, вероятно, самый лучший человек, которого я знаю. А мне уже двадцать пять лет, - он смеется. - Для альпинистов, это чертовский длительный срок жизни. Я уже приблизился к отметке середины моей жизни.

Я хватаю его бутылку воды и делаю глоток. Затем вытираю рот рукавом свой футболки.

- Я мил только с тобой, потому что ты носишь мое снаряжение, когда мы поднимаемся вместе, и ты меня страхуешь. Если я тебя разозлю, то ты можешь психануть и перерезать мою долбанную веревку.

Он фыркает.

- Верно. Но я не поверил в это ни на секунду.

- Почему? - спрашиваю я на этот раз серьезно. - Ты всегда оберегаешь меня от чертового падения.

- Ага, и я предельно уверен, что я единственный человек, который делает это для тебя не зависимо от того, взбираешься ли ты на гору или нет. Я знаю, что ты прошел через кучу дерьма, связанного с твоим братом, и у тебя все еще находится время для других людей и этого вида спорта, - Салли имеет в виду, что я нахожу время встречаться с ним.

Я киваю.

- Ага, - говорю, не зная, что еще сказать.

- Я помню, когда мы были в Ланкастере, и ты рассказал мне, что у тебя есть брат, - он качает головой. – Это, кажется, было так давно.

Мой взгляд мрачнеет, когда вспоминаю тот день. Я был слишком сердит, чтобы взбираться на гору, и тогда, в один из немногих раз, я открылся Салли и рассказал о моей семье. Я говорил о ней отнюдь не в светлых тонах. Я орал. И единственный человек, который услышал боль в моем голосе был мой друг по летнему лагерю.

- Я назвал его чертовым бастардом.

Салли бросает на меня взгляд.

- Нам было по пятнадцать. Мы злились, - он пожимает плечами, словно в этом нет ничего такого. - Имеет значение лишь то, что ты сделал потом. Ты совершил ошибки, но исправил их, это и есть жизнь.

- Если мы допускаем ошибки на горе, Салли, то умираем.

- Ну вот, я тут метафоры придумываю, а ты говоришь все прямо в лоб, - он качает головой и смотрит на меня с притворным укором. Поднимая кусок торта, он делает вид, что собирается размазать его по моему лицу. И вот так просто мы уходим от этой темы. Наша дружба - это самые простые отношения, которые у меня когда-либо были.

- Сделаешь это, Салли, и я сброшу тебя с этой чертовой скалы, - мы все еще сидим на краю и если начнем бороться друг другом, то можем быстро кончить.

- Я просто собирался тебе сказать, чтобы ты взял кусочек торта Дэйзи, - он окунает свой палец обратно в глазурь и слизывает ее. - Я никогда не видел, чтобы какая-то другая девушка так таяла от одного лишь торта, как она.

Я брал ее с собой в зал, чтобы научить основам скалолазания, и Салли как раз был там, инструктируя двух парней десятилеток. Я никогда бы не смог работать, как он, инструктором на полный день. Не могу сдержаться и не высказать все, что думаю, когда люди выкладываются не на все гребанные сто процентов, но в целом меня не удивляет эта моя особенность. В тот день Салли поехал с нами в кафе после своей смены, и Дэйзи съела три куска торта, все три шоколадные.

- Она не в Филли, - говорю я ему. Он не следит за сплетнями, так что не знал, что моя подруга уехала на Неделю моды. - И она не ест сладостей уже около месяца. Вероятно, Дэйз пустила бы слюнки, если бы ты измазал тортом ее лицо.

- Ауу, - говорит он. - Бедная девочка. Где она?

- Работает моделью в Париже.

Он присвистывает.

- Она всегда при делах, верно? - он бросает на меня еще одни взгляд, на этот раз широко улыбаясь.

- Что? - восклицаю я.

Он пожимает плечами.

- Между вами что-то есть. Не такое приятное, как между мной и Хайди, но знаешь, вы и к этому придете.

- Между нами ничего нет, - говорю я ему.

Он игнорирует меня.

- Не забудь пригласить меня на свадьбу, ладно? Мне не обязательно быть шафером, но я рассчитываю попасть на свадебные фото. А еще я не против замутить какое-то смешное фото.

- Иди ты нахер, - говорю я.

Он касается своего сердца.

- Я тоже тебя люблю.

Мой телефон вибрирует в кармане. Достав его, проверяю идентификатор абонента.

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ.

Салли заглядывает мне через плечо.

- Думаешь, она слышала, что мы о ней говорили?

- Я бы не удивился.

- Твой голос громче моего, - опровергает он, зная, что я соглашусь с этим.

- Я должен взять трубку.

- Только не бери девочку слишком жестко. Она молодая и впечатлительная.

Я показываю ему средний палец, вставая, чтобы ответить на вызов, пока Салли смеется.

Я жму на зеленую кнопку и прохожу дальше по вершине скалы. Она плоская, и здесь наверху собираются люди, чтобы орать и слушать раздающееся по карьеру эхо. Смотрю на часы.

8 утра здесь и 2 ночи там.

На линии раздается щелчок, а затем вызов обрывается. Я хмурюсь. Смотрю на свой телефон. Она что, повесила трубку? Может она набрала меня по ошибке. Я перезваниваю ей.

На этот раз раздается запись автоответчика. "Привет, это Дэйзи. Не Дак и не Дьюк. Однозначно, не Бьюкенен. Я Кэллоуэй. Если вы не ошиблись номером, тогда оставьте свое имя после гудка, и я перезвоню, когда вернусь с Луны. Но особо не ждите. Возвращение может занять какое-то время." БИБИП.

- Перезвони мне или напиши, чтобы знать, все ли с тобой в порядке, - говорю я кратко и кладу трубку.

Я собираюсь вернуться к Салли, но мой телефон снова звонит. Для нее это чертовски странно.

- Привет, что происходит?

Она фыркает и пытается говорить, но постоянно запинается.

Она плачет.

Моя грудь сжимается.

- Блядь. Дэйзи, что случилось?

С ее губ срываются прерывистые всхлипы, и затем она резко вздыхает, словно задыхается и не может дышать.

Блядь. Блядь. Я кладу руку на голову.

- Дэйз...

- Я... Я не могу...

У нее не может быть хренов приступ паники тогда, когда я здесь, а она там.

- Шшш, шшш, - говорю я ей так мягко, как только могу. Мне не очень хорошо дается успокаивать кого-то. Я прыгаю за девушками, которые соскальзывают с утеса. Я сопровождаю сумасшедших цыпочек в их безумных приключениях. Я учу их, как снова встать на ноги. Держу их в объятиях, пока они нафиг плачут.

Но сейчас я не с Дэйзи, чтобы сделать хоть что-то из вышеперечисленного. Я в сотнях миль и не имею права на ошибку.

- Сделай глубокий чертов вздох. Расслабься, - говорю я грубо, опуская руку вдоль тела, то сжимая, то разжимая кулак.

- Меня... тошнит... - она кашляет, слышны рвотные позывы, а затем доносятся звуки и самой рвоты.

Блядь.

Салли возникает возле меня, выглядя озабоченным. Он смотрит на меня так, будто спрашивает что происходит?

В ответ я просто качаю головой.

- Дэйзи, - говорю я, пробегая рукой по своим влажным волосам. - Эй, тебе нужно поговорить со мной прямо сейчас. Сделай глубокий вдох. Ты не умираешь, так что перестань вести себя так, - быть мудаком - единственный способ, которым я могу ее сейчас успокоить. Это единственный имеющийся у меня в арсенале инструмент.

Она блюет, но через минуту рвота переходит в кашель. А затем она делает вдох немного схожий с нормальным вдохом.

- Хорошая девочка, - говорю я.

Вскоре она выдает:

- Они сделали мои... снимки... и никого это не волновало...

О чем она, блядь, говорит? Она модель, конечно ее снимают.

- В том, что ты говоришь, нет ни малейшего гребаного смысла, - я не могу просто стоять на вершине этого хренового утеса. Я не могу просто, вашу мать, говорить. Я направляюсь к рюкзаку Салли, и он торопливо следует за мной.

- Я была голая, - говорит она, ее голос дрожит. - Дизайнер... она выгнала меня из своего шоу, и она раздела меня...