Тепличный цветок

Он пожимает плечами, скидывая свою кожаную куртку, его суровый взгляд все еще прикован к моей груди, которая вздымается и опадает чаще, чем раньше.

- Ты не слышал? - спрашиваю я, наблюдая, как он смотрит на меня. - Я уже занята.

- Я слышал, - говорит Рик, сгребая меня в охапку и оборачивая куртку вокруг моих плеч. Наши взгляды встречаются. - Я уже слышал это, он - тот единственный, кто может не отставать о тебя, - и затем он поднимает меня на руки, воздух покидает мои легкие.

Поддерживая мою спину и ноги, он несет меня к передней двери. Я осознаю, что мы остались на улице одни, другие ребята уже зашли в теплый дом. Я даже не думаю, что Роуз участвовала в перестрелке, но по крайней мере она выдержала холод и поддержала командный дух.

Я тянусь и провожу пальцами по волосам у Рика на затылке. И его мускулистая рука напрягается, а взгляд еще раз путешествует по моему телу. А потом он целует меня, его язык скользит по моему, согревая каждый дюйм моего тела.

Я в его руках.

Больше не просто сестра девушки его брата.

Или сестра его друга.

Даже не просто друг.

Я его.

И пока он бережно заносит меня в дом, целуя все более и более настойчиво и страстно, я кое-что осознаю, глубоко в душе.

Мы свободны.

Не важно, что общественность ненавидит нас. Не важно, что моя мама не принимает его. Мы сделали все, что могли на данный момент.

Я улыбаюсь, целуясь с ним, а моя рука зарывается в его густые волосы.

- Я не могу сократить список до десяти, - говорит Роуз Коннору, врываясь в наш с Риком момент. Мы оба отстраняемся и поворачиваем головы.

Роуз сидит на диване из замши сливочного цвета, поджав под себя ноги, пока Коннор передает ей кружку с кофе. Его рука поглаживает ее по бедру, удерживая Роуз поближе к своему телу.

- Тебе нужно это сделать, конечно, если ты не хочешь иметь пятьдесят детей, дорогая, - говорит он ей.

Роуз бросает взгляд на Лили и Ло, который смотрит на меня на руках у Рика. Даже несмотря на то, что Ло еще не привык видеть нас вместе, он уже не ругает и не отчитывает Рика. Он просто позволяет нам быть.

- Сколько имен вы уже вычеркнули? - спрашивает Роуз у Лили. - Коннор думает, что нелепо оставлять несколько вариантов, - должно быть это и есть предмет их войны по смс.

Коннор вмешивается:

- Ты можешь оставить один или два запасных варианта, более - уже слишком.

- Почему я вообще вышла за тебя замуж? - отвечает она.

Он обращается к ней на французском, и я уверена, что он говорит: Потому что любишь меня. А я люблю тебя.

Рика, должно быть, они уже достали по самое не хочу, потому что он разворачивается и начинает нести меня в сторону лестницы. Но я вижу выражение на лице сестры, нечто чистое, волшебное и прекрасное.

Несомненно, это - любовь.

- У нас осталось только два имени, одно для девочки и второе для мальчика, - говорит Лили Роуз.

Ее челюсть отвисает, и Коннор бросает на нее взгляд, говорящий "а я тебе говорил".

Они снова начинают дискутировать, Ло спорит с Роуз.

Я волновалась, что сейчас, когда они ждут детей, ребята изменятся, что сменят свои дерзкие двадцать лет на минивены и отстойное времяпровождение, что кажись, приходит к вам вместе с детьми. Возможно, они и захотят этого в конце концов, но прямо сейчас я упиваюсь войной снежками, ночными играми и обедами, что мы готовим и едим вместе. Мы - соседи, словно живем в студенческом кампусе, экономя на аренде. Но вместе с тем мы живем, как сестры.

Этот каждый день напоминает мне, что мне всего восемнадцать. А им двадцать три и двадцать пять.

У нас еще есть годы, чтобы расти вместе и разделиться.

Но это время еще не пришло.

На полпути наверх Рик ставит меня на ноги, его взгляд исследует меня с головы до кончиков пальцев ног, и в его глазах читается сильная жажда. Я тоже хочу его. Я иду задом наперед, и он следует за мной, близко.

- Ты знаешь, что сблизило бы меня с сестрами? - шучу я. И затем тру свой живот.

Его взгляд становится мрачным.

- Помнишь ту стойку, что сделала сегодня утром?

- Ага.

- И колесо?

- Угу.

- И как попыталась сделать чертово сальто на батуте?

Я улыбаюсь недавнему воспоминанию.

- Это было реально весело, - снег дул мне в лицо с каждым новым прыжком. Я делаю еще несколько шагов по ступеням, идя задом. Он не отстает от меня.

- Представь, что ты не можешь сделать все это в течение девяти гребаных месяцев, Кэллоуэй.

Я останавливаюсь на одной из ступеней, и моя улыбка увядает. Звучит... не весело.

Он тянется ко мне и сжимает щеки ладонями, его губы касаются моего уха.

- Никаких ограничений. Сто пятьдесят миль в час. Ты и я, дорогая.

Моя улыбка возвращается. Это звучит намного лучше.

ГЛАВА 71

РИК МЭДОУЗ

Есть еще столько вещей, которые я хочу сделать, до того как осяду и заведу семью.

И я хочу сделать их все вместе с Дэйзи.

Каждый раз как представляю себя в другой стране после восхождения на гору, путешествуя, живя - она рядом со мной. Я знаю, мы реализуем это в жизни. Знаю, куда бы она ни пошла, я тоже пойду. А куда бы ни пошел я, она последует за мной.

Мы больше не два отдельных колеса.

Все стало охуенно реальным. И я решил сделать так, чтобы это положение дел не менялось и дальше.

Я снимаю ее мокрую футболку, на ней нет лифчика, но она поворачивается ко мне спиной до того, как я могу взглянуть на ее голую грудь. Она случайно наступает на скейтборд, скрытый под разбросанной одеждой, и он катится под ее ногами. Она спотыкается, и я хватаю ее за талию.

- Что это было? - спрашивает Дэйзи, ее дыхание замирает.

- Твой скейтборд.

Она осматривает комнату. Здесь офигенно грязно. Одежда валяется повсюду, кровать перевернута вверх дном, спутанные простыни и смятые жалюзи. Я почти улыбаюсь, когда вспоминаю, как прошлой ночью прижимал ее к окну, грубо и медленно трахая, но это был веселый секс. Стоя.

Это так и не помогло ей уснуть. Я никогда не ожидаю этого. Сейчас ей удается поспать около пяти часов в сутки, и я просто надеюсь, что чем больше она рассказывает о своем долбанном прошлом, тем больше сможет проспать без пробуждений посреди ночи.

Однако она, несомненно, все еще боится.

Но это начало.

Дэйз убирает остатки снежков из своих спутанных мокрых волос и затем падает на живот поверх матраса. Один взгляд на ее голую спину затрудняет мое дыхание. Ее джинсы чертовски мокрые, но я хочу снять их по совершенно другой причине. Я стягиваю их вниз по ее бедрам и лодыжкам, тем временем мой взгляд скользит по татуировке между ее лопатками. Я был с ней в тот день, когда она ее набила.

Дэйзи улыбается, а ее голова поворачивается, улавливая мое выражение лица.

Очень легко понять, что сейчас меня снедает желание. Но под ним скрыто кое-что еще. Что-то, чем я не делился ни с кем, кроме нее.

Самая сильная гребаная любовь.

Я забираюсь на кровать, и мои пальцы повторяют контур ее тату перед тем, как эту линию выводит моя язык. Чернила на ее коже изображают ловца снов с тремя перышками.

Но паутинка нарисована так, что проглядывается изображение волка, оберегающего ее от плохих долбанных кошмаров.

Я люблю это тату. Я люблю ее. Я люблю это - то, что могу поцеловать ее, не испытывая страха. Нас все еще осуждают, но я могу с этим справиться.

Она перекатывается на спину, и я прижимаю руки по обеим сторонам от ее головы, удерживая ее своим телом, пока смотрю на свою девочку.

- Коста Рика, - говорю я, глядя в ее смелые зеленые глаза. - Вот куда я хочу взять тебя в следующий раз.

Она улыбается.

- Мы будем целоваться под водопадами?

- Мы будем больше, чем просто целоваться.

Ее лицо светится на сто процентов. Я провожу по шраму на ее щеке, от подбородка к виску.