Страница 7 из 13
Есть рассказ «Таня-революционерка», писательницы Елены Верейской. Про девочку, и зовут её так же, как меня — Таня. И я этим даже горжусь, потому что эта Таня — просто маленькая героиня. Когда была революция, папа этой девочки прятал у себя дома шрифт из типографии — железные буквы, чтобы печатать листовки для рабочих — призывать их выступить против нехороших богатых и против царя. Если бы тот шрифт нашли жандармы, папу посадили бы в тюрьму. Мама спрятала буквы в узелке под Таниной подушкой — Таня лежала больная. Но девочка испугалась, что место это больно уж ненадёжное. И утопила все буковки в кувшине с молоком. И вовремя — под подушкой злые жандармы как раз посмотрели. А в молоке не догадались, конечно! Так эта смелая девочка спасла своего папу! И помогла революции! Как Гаврош!
Хороший рассказ! Всегда приятно читать про ребят, которые что-то важное сделали в жизни. Но для этого должна быть воля. Там, в книжке «Живые страницы», есть рассказ, где мальчик, чтобы воспитать волю, ел студень спицами, которыми вяжут. Смешной рассказ! Студень ведь падал всё время! Он же скользкий! А спицы тонкие!
У моей бабушки Зины есть такие спицы. Она мне связала юбочку и пончо. Юбочка черная с белыми, красными и сиреневыми полосочками, в складочку. Нарядная! А пончо — это вообще мексиканская одежда. Пончо — это оно, но я его называю понча — она. Мне так больше нравится. Понча — чудная! Без рукавов, только голову просовываешь… И спереди уголком связана. А понизу — кисточки! Цвета она сиреневого, с черными, белыми и красными полосками. И эту юбочку с этой пончей вместе можно носить. И будет очень, очень, очень красиво!
А мама с папой сшили мне пальто. Из серой драповой ткани, толстой и тёплой. Чтобы я не мёрзла. Вечером, на кухне, под лампой, они кроили пальтишко на гладильной доске — рисовали мылом на серой ткани по лекалам… И вот оно готово — в самый раз!!! Пуговицы на нём выпуклые, чёрные, с блестящей светлой серединкой. Мне кажется, так должны выглядеть алмазы! Я про них в «Коньке-горбунке» прочитала. Там — волшебные кони. И у них:
Вот в сером пальто с алмазными пуговицами я и явилась в тот день в детский сад.
— Смотрите, Танька в новом пальте пришла! — закричала Маринка, сидя на лазилке.
— Надо говорить: «в пальто»! — возмущённо буркнула я себе под нос и юркнула в беседку.
«Стыдоба какая — „в пальте“! — ворчала я про себя. — Не знает, что это слово не меняется!»
Перед тихим часом я похвасталась воспитательнице:
— Посмотрите, какое пальто мне сшили родители!
— Зачем ты врёшь? — неожиданно сказала воспитательница. — Тут сзади бирка пришита. Это значит, вещь покупная.
Я очень растерялась. Я даже задохнулась от обиды. Какая такая бирка? Я своими глазами вчера видела, как они его шили!
— Вот бирка! — показала воспитательница.
И в самом деле сзади, на изнанке, под воротником, обнаружилась тряпичная маленькая ленточка. Чёрная. Золотыми буквами на ней что-то написано. Не по-русски.
— Вещь импортная! — заключила воспитательница. — Ну и зачем ты выдумываешь?
Я чуть не плакала. Откуда она взялась, злополучная бирка? Я спросила об этом маму, когда она пришла вечером с работы.
— Это мы с папой пошутили. Мы её от пижамы отпороли, от твоей белой, байковой, с розовыми белочками. И пришили на пальто. Для важности.
— Понятно, — сказала я. — Ты завтра скажи воспитательнице, что я не врала. А то обидно очень.
Детский сад я не люблю. Там противно пахнет тряпками и пыльной горячей батареей. А во дворе лежит большая куча угля. И чтобы батарея была тёплая, нужно топить этим углём. Так мне папа объяснил.
До этого сада я ходила в другой. Недалеко от бабушкиного дома. Потому что я некоторое время жила у бабушки. В том саду мне сразу дали одеяло с ласточкой на красном фоне. И на шкафчике тоже была такая ласточка, и на полотенце. Хорошая ласточка — она спасла Дюймовочку. Настоящий друг! И вот однажды прихожу я в сад, днём нас укладывают спать, а воспитательница подводит меня к кроватке, на которой — свинюшка розовая на синем фоне! Свинюшка! А вовсе не ласточка.
«Это твоя кровать, — говорит воспитательница. — Ложись».
Я постеснялась сказать. Легла. Лежу, не сплю и чуть не плачу от обиды! Моя кровать с ласточкой! И сама я — ласточка, конечно, а никакая не свинюшка!
Однажды за мной пришла в садик баба Лида. Я обрадовалась — она не так-то часто приходила. И мы пошли домой, а по дороге зашли в магазин, погуляли… Тем временем за мной в садик пришла бабушка. А ей и говорят: «Таню забрала женщина в голубой шапке». Бабушка бедная перепугалась — решила, что меня украли! Прибежала домой — а там — мы с бабой Лидой!
Я уже говорила, что баба Лида — бабушкина сестра. А бабушку зовут Зина. У неё есть сын — Толя, мой дядя, мамин брат. Однажды он поссорился с бабой Лидой. Вот как это было. Он набрал её номер телефона и сказал мне:
— Лида подойдёт, а ты ей скажи: «Крыса, крыса, где твой хвостик?»
Я, конечно, догадалась, что здесь что-то не так. Что баба Лида — не крыса и хвостика у неё нет. Но Толя же взрослый! Раз он говорит, то, наверное, зачем-то мне надо так сделать. И я промямлила не очень внятно и тихим таким голоском:
— Крыса, крыса, где твой хвостик?
— Что? — не поняла баба Лида.
— Крыса, крыса, где твой хвостик? — повторила я погромче и пояснее.
— Что-о-о?!!
Дальше она говорила уже с дядей Толей. Он смеялся, баба Лида возмущалась:
— Ещё и ребёнка подучил!
Словом, она обиделась. И больше не забирала меня из сада. Ни в голубой шапке, ни в какой-нибудь другой.
Но, правду сказать, в этот сад я недолго ходила. Потом я стала жить с родителями, а не с бабушкой, поэтому меня отдали в другой садик — ближе к нашему дому.
Терпеть не могу этот сад! Вставать надо утром рано-рано! Мама уходит из дома в семь — ей на работу ехать далеко — через всю Москву. Папе тоже не близко, но все же поближе чуть-чуть, поэтому в сад меня отводит он. Но бывает, что и мама отводит. Тогда я прихожу совсем рано, когда ещё никого не привели. Я одна. И воспитательница с нянечкой. Когда родители уходят, мне кажется, что больше за мной никто никогда не вернётся. Совсем никто. И — вообще — никогда. Я смотрю в окно и думаю, что теперь я одна на свете. Это очень страшно. И я реву. Реву долго, отчаянно, до тошноты. Воспитательница и няня сердятся. Чтобы я не плакала, мама даёт мне с собой мармеладного зайца. Большого! Синего цвета. Кисленького и очень вкусного. Этот заяц немного утешает меня в моём горе.
Но настоящее счастье — это заболеть! И избавиться от сада хоть на время. А если удается заболеть тяжело, то можно не ходить в сад и две недели, и три! Мама жалуется, что у меня плохое здоровье — всё время одни простуды. А я радуюсь: я дома и мама со мной! Но потом я выздоравливаю и приходится снова возвращаться в сад. Когда я уже вырасту?!!
Из воспитателей мне сначала нравилась молодая Наталья Яковлевна, с яблочными волосами. Яблочными потому, что они по цвету напоминают тёртое яблоко. Мне мама часто натирает, потому что я кожурой давлюсь. А в яблоке — витамины. И детям надо его есть, чтобы хорошо расти. Так вот натёртое яблоко сначала светло-жёлтое, зеленоватое. А потом темнеет и становится коричневым. Так у Натальи Яковлевны такие коричневые волосы. Они длинные, красиво блестят и переливаются. Я думала, что Наталья Яковлевна добрая. Но однажды она меня отругала, и я решила, что она злая. А вот Антонина Николаевна правда добрая. Она никогда не ругается. У неё такие жёлтые кудряшки. Она на них зимой беретку надевает.
В саду я упала однажды. Внутрь круглой лестницы-лазилки. Сверху вниз, с высоты. Сильно ударилась плечом, спиной и головой. Но никто не заметил. Я долго сидела внутри лестницы, ждала, когда боль пройдёт. Сидела, сидела… Потом стало меньше болеть. Я вылезла. А потом мы пошли обедать.