Последняя осада

– Ты там с приятелем, да? – Голос помолчал, потом продолжал, медленно и осторожно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово: – Маркус, я надеюсь, что ты меня слышишь. Это полиция. Все в порядке. С нами здесь твой папа. Он беспокоится и хочет тебя видеть. Спускайся и открой дверь, хорошо? Никто на тебя не сердится, мы просто беспокоимся за тебя. Не мог бы ты выйти и поговорить с нами?

Все, что он говорил, звучало вполне разумно и успокаивающе. Эмили обнаружила, что, несмотря на страх перед отцом Маркуса, она в целом согласна с этим полицейским. Если бы они вышли и все объяснили, было бы куда проще. Она обвела взглядом Маркуса и Саймона и увидела, что ребята колеблются. Однако никто ничего не сказал.

Но тут внезапно внизу, в коридоре раздалось шарканье ног и послышался грубый, гневный голос Гарриса:

– А ну бросьте прятаться и откройте немедленно дверь! Вы отдаете себе отчет, что это частная собственность? Вы ворвались в здание, которое охраняется государством, и, если вы там хоть что-то испортили, вы у меня под суд пойдете!

Полицейский принялся поспешно что-то говорить ему вполголоса, однако дело было сделано. Трое ребят в зале с колоннами в ужасе переглянулись. Эмили сразу бросились в глаза пластины оргстекла, которые Маркус содрал с отверстий. Ей представились судьи, тюремные камеры, и когда рассудительный полицейский заговорил снова, все его прежние доводы были прочно забыты.

– Пожалуйста, не беспокойся, Маркус, – говорил полицейский. – Я уверен, такие неприятности тебе не грозят. Мы просто хотим, чтобы ты спустился и отпер дверь.

Пауза.

– Ты же не хочешь, чтобы у тебя действительно были неприятности?

Эмили ощутила в голосе легкий оттенок раздражения. Девочка вздрогнула, но увидела, как посуровело лицо Саймона.

Тут произошло то, чего никто не ожидал.

– Да, с тобой хочет поговорить твой папа, – сказал голос. – Вот он.

Когда Эмили услышала отца Маркуса, ей не показалось, что он похож на жестокого истязателя детей. Снизу донесся довольно тусклый и встревоженный голос:

– Маркус, это я, твой папа. Я… ятак беспокоился за тебя! Спускайся, едем домой. Мы с тобой во всем разберемся. Я на тебя не сержусь, сынок, совсем не сержусь! Ни из-за денег, ни из-за чего.

И снова тишина. Эмили наблюдала за Маркусом. Его лицо не изменилось.

– Я знаю, у нас с тобой были недоразумения… и… и я готов обсудить это с тобой. Но тебе надо было просто поговорить со мной; вовсе незачем было сбегать из дома…

Человек неуверенно умолк, потом начал снова:

– Мы могли бы заняться чем-нибудь интересным вместе, поговорить, обсудить разное… Где-нибудь в другом месте, получше, чем эта старая холодная развалина, а, Маркус? Где-нибудь, где потеплее. Можем немного пожить в гостинице, как раньше, когда мы ездили на море. Ну что, сынок, согласен? Нам обоим не помешает отдохнуть. Что скажешь?

Маркус, не мигая, глядел вниз сквозь отверстие. Снизу доносилось бормотание – там что-то обсуждали вполголоса. Потом снова послышался тусклый голос, еще более умоляющий, чем раньше:

– Ну пожалуйста, Маркус! Я же говорю, мы с тобой во всем разберемся. Да, я понимаю, нам нужно многое обсудить; но если мы немного постараемся, мы сумеем договориться, и все будет как раньше.

К ужасу Эмили, глаза у Маркуса вспыхнули, он оскалился и, наклонившись к отверстию, крикнул – почти провизжал:

– Врешь! Как раньше уже не будет! Никогда!

Отчаянный крик эхом разнесся по залу с колоннами. Внизу, в коридоре, все ошеломленно умолкли, а потом раздался гневный рык:

– Прекрати вести себя, как избалованный щенок! Выходи немедленно!

Маркус, с пепельно-бледным лицом, злобно скаля зубы, откинулся назад и, захватив обеими горстями мелких камней из кучи, отчасти высыпал, отчасти швырнул их в отверстие. Послышался жуткий грохот и крик боли. Не успел Маркус схватить еще горсть камней, как Эмили бросилась на него. Он отлетел от дыры, камни полетели во все стороны. Ребята упали на пол – Маркус на спину, Эмили сверху, – потом Маркус спихнул ее с себя. Девочка сильно ударилась об основание колонны. Она ахнула, разжала руки, и Маркус ринулся обратно к дыре. Одновременно с этим Эмили краем глаза увидела, как Саймон тоже сгреб в дыру сразу целую кучу камней. Снизу снова донесся грохот, вопли и брань.

Маркус ухватил еще один камень побольше, но прежде, чем его швырнуть, заглянул в дыру.

– Ушли! – выдохнул он. – Мы их отбросили!

И действительно, снизу, из коридора, не доносилось ни звука, зато снаружи слышались возбужденные голоса четверых людей, каждый из которых говорил, не слушая друг друга. Слов было не разобрать, но Эмили не сомневалась, что все четверо в ярости.

А в замке на время наступило молчание. Маркус все еще сидел у своего отверстия, заглядывая в него. Его дыхание мало-помалу выравнивалось. Саймон присел на корточки и рассеянно перекидывал камушек из руки в руку. Эмили так и осталась лежать, привалившись к колонне. Она все никак не могла поверить в то, что произошло; голова шла кругом от ужаса при мысли о случившемся. И ужаснее всего было то, что она сама по уши увязла во всем этом.

Саймон встал и направился к бойнице. Его движение заставило Эмили очнуться.

– Ч-что… что же вы наделали!

Голос у нее сделался тоненький и надломленный, детский какой-то.

– Заткнись. Я послушать хочу, чего они говорят.

Переступив через нее, Саймон подошел к бойнице, оперся на широкий, покатый подоконник и осторожно выглянул наружу, на свет. Он подался немного вперед и тут же вдруг пригнулся.

– Не выйдет, – сказал он. – Они тоже не дураки – отошли подальше, чтобы все обсудить. Легавый разговаривает по рации – это ничего хорошего не сулит. Погодите-ка! Вот один пошел в сторону… Да, он обходит цитадель, проверяет. Потирает руку – должно быть, это тот самый, в которого я попал. Твой папа фигово выглядит, Маркус. Голова в крови – не сильно, но, похоже, это было прямое попадание. Ты молодец. Он уходит с Гаррисом. Вероятно, его сейчас будут бинтовать… Очень хорошо. Значит, пока что они выбыли из игры. В Гарриса мы не попали. Второй легавый остался здесь, треплется по рации.

– Вот так-то вот, – заключил он, отвернувшись от бойницы. – Мы окружены. Скоро прибудут подкрепления.

Он переступил через ноги Эмили, возвращаясь обратно.

– Эй, Маркус, очнись!

А Маркус будто окоченел. И прыгать от восторга он явно не собирался – похоже, то, что его ловушка сработала, как и было задумано, меркло перед мыслью о жутком деянии, которое он совершил. Он сжимал последний камень так, что костяшки пальцев побелели, и все смотрел в дыру, как будто ждал, что там снова появится его отец.

– Ты это сделал, – сказал Саймон, осторожно толкнув его ногой. – Ты дал ему сдачи. Ты можешь гордиться собой.

– Идиоты! – закричала Эмили. – Все, нам конец! Ну вот на фига надо было это делать? Теперь они убьют нас, когда ворвутся сюда!

– Ага, если только ворвутся! – Саймону, похоже, не стоялось на месте, он расхаживал взад-вперед между колоннами. – И все же Маркусу стоило рискнуть и рассчитаться с отцом. Ты слышала, как он орал на Маркуса? Прямо как зверь, блин! Он был в ярости, это сразу было слышно. Понятно, что Маркусу захотелось с ним расплатиться.

– Ну ладно, не в этом дело. Как же мы теперь выберемся отсюда?

– Прямо сейчас выбраться не получится. За башней следят со всех сторон, мы окружены. Так что в данный момент шансов никаких. А, Маркус? Ты как думаешь?

Он снова потыкал его ногой, и на этот раз Маркус заморгал и поднял голову. Он выглядел совершенно растерянным.

– Н-не знаю… А что же нам делать?

– Ну, это просто, – ответил Саймон. – Надо оборонять крепость. Я-то думал, уж кто-кто, а ты, Маркус, это понимать должен. Барон Хью поступил бы именно так. Заложим дверь еще одной доской. Будем оборонять галереи… А кстати, как они сюда полезут? По веревке, как мы? Что-то не верится. А потом, сейчас все стены обледенели, хуже, чем в первый раз. У нас есть немного еды, немного воды, даже погреться есть где – а им негде! Ну, чего скисли? Первый бой мы выиграли!