Страница 3 из 6
И даже такой азбучной истине, что многие революционеры, как ни грустно, — потенциальные консерваторы. Они искренне верят, что правильное устройство общества автоматически обеспечивает правильную жизнь, и, устроив все, как им кажется, правильно, больше никаких изменений не хотят. Ни в обществе, ни тем более во взглядах человека.
Так что время создания утопий, время стремления написать утопию осталось в наивной молодости фантастики. Сейчас наступило время дистопий, которые критики должны научиться отличать от антиутопий. Как пример дистопий можно привести роман Оруэлла "1984", который ныне получил одобрительную оценку нашей критики. Этот роман обычно ставят рядом с антиутопией "Мы" Замятина.
Дистопия — изображение идеально плохого общества. Изображение еще несуществующего социального зла, зла чисто житейского, глубоко личностного. Антиутопия же обычно направлена на развенчивание утопических тенденций, высмеивает увлечение НТР. У Замятина и Оруэлла разные представления о главном зле будущего. У Замятина это технология, у Оруэлла — психологический контроль.
В пользу скорейшей публикации "1984" стоит добавить, что автор идею романа вынес из республиканской Испании, где он сражался с фашистским режимом Франко. Оруэлл прибыл в Испанию в качестве британского корреспондента, но, будучи исключительно честным и совестливым человеком, он не мог остаться в качестве нейтрального наблюдателя. Взяв винтовку, он пошел в окопы. Из всей разноголосицы партий, течений, группировок он выбрал наиболее последовательных борцов с фашизмом, как он считал, и сражался в отряде анархистов-синдикалистов. Они последними держали оборону Мадрида и почти все погибли. Оруэлл был тяжело ранен в горло, пуля прошла в миллиметре от сонной артерии. Из Испании он вернулся с ненавистью к фашизму и замыслом антифашистского романа "1984". Позже Оруэлл скажет: "В Испании я в который раз понял, что роковая дилемма человека — сила или благородство, и что в этом выборе он по существу не волен. Что-то решает за него. Я, например, не могу выбрать силу".
От романа Оруэлла, оценка которого так радикально менялась с годами (в этом заслуга происходящей перестройки), перейдем к более бесспорным вещам.
В зубах навязли расхожие штампы критических обзоров о бесспорном перевесе нашей фантастики в том, что наша оптимистична, а их мрачна, пронизана неверием, разочарованием в будущем. Такое мог брякнуть только человек, никогда не читавший ни американскую фантастику, ни вообще американскую литературу, не видевший их фильмов, пьес. Наоборот, там всюду добро изничтожает зло, а благородный герой с прижавшейся к нему хрупкой блондинкой уверенно смотрит в будущее. Да вспомните хотя бы идею десятки раз издававшегося у нас рассказа "Бетономешалка" Р. Брэдбери!
Кстати, о Брэдбери. Переводы дают, мягко говоря, неверную картину. Если взять листаж переведенной на русский язык американской фантастики, то половину, если не больше, займет Р. Брэдбери. Но если на этом основании считать, что он так же популярен в Штатах, то это допустить, что там вместо Майкла Джексона слушают Дина Рида, а то и Поля Робсона. Поясню на примере. В Штатах существуют две крупнейшие литературные премии фантастов. Одну из них, "Хьюго", присуждают читатели, а вторую, "Небьюлу" — профессиональные писатели и критики. Есть еще множество премий различных объединений, КЛФ, штатов, университетов, издательств, журналов и т. д.
"Небьюла", например, присуждается с 1965 года. Сразу по четырем позициям: бест новел, бест новелла, бест новелетта, бест шорт стори. С 1974 года добавились еще две: за лучшую пьесу и приз Великого Мастера. То есть всего шесть "Небьюл" в год. Так же с "Хьюго". Есть авторы, которые пользуются горячей любовью читателей, они получали "Хьюго" по 5–7 раз, но игнорируются критиками (например, Хайнлайн), другие получают неоднократно "Небьюлу" (например, Эллисон), есть и такие, кто умудрялся выигрывать обе позиции (например, Герберт).
Так вот, Р. Брэдбери ни разу не получил никаких литпремий, если не считать крохотной премии журнала "Авиация и космонавтика" за статью. Это не значит, что Р. Брэдбери слаб, что переводить его не нужно, раз уж его усиленно насаждали в период застоя, но при нынешней перестройке надо давать и тех авторов, которыми зачитываются сами американцы.
Долгие годы мы считали величайшим писателем Америки Говарда Фаста, потом его книги исчезли из библиотек, а величайшим писателем стал Теодор Драйзер… К чему привел подобный перекос? В наш век мгновенно распространяющейся информации мы все же узнаем, что по чем, и перестаем верить официальному слову. Книжники зачитываются Гарольдом Роббинсом, Шелдоном, Кингом, авторами далеко не первоклассными. Как только перевели фантастические романы Кинга "Мертвая зона" и "Воспламеняющая взглядом", цена на остальные его книги на черном рынке резко упала. Дескать, переводят, соблазнительной запретности нет.
Долгие годы мы старательно выискивали авторов, "разоблачающих американскую действительность". Р. Брэдбери пришелся как нельзя кстати. Сейчас наступил долгожданный период перестройки, нам важнее не обмениваться ударами, а протянуть руки навстречу тем дружественным рукам, которые годами висят в воздухе. А таких рук немало.
К примеру, рассказ Р. Хайнлайна "Сидите, джентльмены?". На Луне авария, трое в западне: двое американцев и русский. Ее берется ликвидировать русский ученый Конский, гигант, наделенный медвежьей силой. Не удается, и тогда он, жертвуя жизнью, отдает свой скафандр малогабаритному американцу, воздуха должно хватить в самом скафандре, чтобы добежать до станции и спастись… Русский и оставшийся американец продолжали бороться до последнего, затыкая пробоину местами, где спина теряет свое благородное название. Их все-таки спасли, отправили в госпиталь с обморожением и потерей крови. Разве вы против традиционного хэппи-энда?
Кстати, Роберта Хайнлайна, многократного лауреата "Хьюго", еще ни разу не издавали в "Молодой гвардии". Ни в 27-томнике, где Брэдбери в нарушение правил был представлен не только отдельным томом, но и публикациями в двух других, ни в сборниках.
А вот популярнейшая серия из многих книг (она же телесериал) под общим названием "Звездная дорога". Капитан, естественно, американец, но его лейтенант Чехов — русский. Этот русский отличается интеллектом, силой, отвагой, но не только… В рассказе "Беспощадные годы" экипаж заразился неизвестной болезнью, люди катастрофически быстро стареют и умирают. Все, кроме Чехова. Его подвергают всесторонним исследованиям, но ничего особенного не находят. Оказывается, в русской крови существует сильное противодействие всякой заразе. Из крови Чехова спешно делают сыворотку, спасают экипаж. Как видите, американцы нередко думают о нас лучше, чем мы не только о них, но даже о себе. Они считают, что мы в состоянии бороться с любой заразой. Они считают нас очень здоровыми. Они считают, что наше здоровье может спасти их самих. Так почему мы с ними так уж спорим?
Фантастика фантастике рознь не только по художественным достоинствам. Позволю себе процитировать письмо в "Молодую гвардию" от 2 июня 1987 года Героя Социалистического Труда писателя Петра Проскурина:
"В лучших своих произведениях фантасты ставят вопросы героического применительно к прошлому, настоящему и будущему нашего народа, всего человечества. Социально значимую и важную с этой точки зрения фантастику выпускает в последние полтора десятилетия именно "Молодая гвардия"… Не секрет, что именно фантастика героико-патриотического начала постоянно подвергается нападкам со стороны фантастов — сторонников абстрактно-развлекательного жанра".
Подмечено очень точно. Да это и понятно, к сожалению. Что-то не видел, чтобы расхватывали пластинки с записью Героической симфонии Бетховена, произведениями Чайковского, Шостаковича, а поди достань диски с Майклом Джексоном; Самантой Фокс, Тиной Тюрнер! Нам всегда чего-нибудь бы попроще, полегче. Клянемся начинать новую жизнь с каждого Нового года, составляем режим дня, где есть место и зарядке, и музеям, и филармонии, но при малейшей возможности сползаем к простейшим развлечениям. Здесь, на беду, фантастика хороша, как никакой другой вид литературы.