Страница 9 из 91
Тон, которым он говорил это, был довольно уверенным, но все же Вайс выглядел самым испуганным человеком, какого Лео когда-либо видел.
5
– Я могу написать заявление, – убеждал он генерала по телефону тридцатью минутами позже, – но можно сделать кое-что получше. Можно вообще откреститься от всей этой истории. "Телпро" никто с этим не свяжет. Во-первых, эти придурки, которых вы там держите, говорят, что, раз ДРК был рассеян с крыши фабрики, он, перед тем как осесть, может разлететься на несколько миль. У нас сейчас дует отличный ветерок. – Лео вспомнил, как лишь сегодня утром покачивались на волнах "марлины" и "молнии". – И это вещество будет перемещаться. Может, оно вообще унесется с Род-Айленда. Может, оно пролетит до самой Канады. Никто в мире и не подумает связать это с "Телпро", а если нам повезет, оно пролетит над Саундом и умертвит всего пару рыб. А если на той неделе пройдут дожди, худшего вообще может не случиться. Вода просто фантастически нейтрализует его действие! Последствия? Ну, может, несколько человек немедленно умрут. Месяц-другой кое-кому из Патукета или Стова будет немножко не по себе, – Вайс говорил, что влияние на мозг может проявляться спустя длительные сроки. Никакой вспышки заболеваний не будет, вот что для нас благоприятно.
Он какое-то время слушал, что ему говорил генерал.
– Месяцы. Вайс говорил – месяцы.
Генерал опять заговорил.
– Он гарантирует это, сэр.
И снова Лео выслушал генерала.
– Верно. Наша задача – позаботиться о положении дел именно здесь. Это я и хотел вам сказать. Один из этих гениев подбросил мне идею, когда сказал, что ДРК – что-то вроде окиси углерода, и мы возьмем ее на вооружение. Насколько все знают, "Вудвилл Солвент" не имеет с нами ничего общего.
Этого и будем держаться. Мы сделаем анонимные телефонные звонки в "Тайме", во все информационные агентства и на телецентр в Нью-Йорке, а сами за это время приведем тут все в порядок, так что это место будет выглядеть совсем как обычный завод.
Пауза.
Лео перевел взгляд на шестерых, которые таращились на него по другую сторону стола.
– Нет, они ничего не скажут. Мы объявим, что на время инспекции на предмет безопасности завод закрывается, а их нужно перевести куда-нибудь в другое место, чтобы все об этом подзабыли. А сейчас мы можем попробовать связаться с этим парнем, Брюкнером, в Бостоне и выяснить, может ли он нам чем-то помочь. Он работал с этой штукой, так что должен знать, что тут можно предпринять.
Пауза.
– Спасибо, сэр. – Он повесил телефонную трубку и обернулся к ученым. – А теперь пойдем поглядим, на что способны ваши печи. Мы должны убрать все это. Потому что кое-что может появиться в одиннадцатичасовых новостях.
***
Через полтора часа после своего прибытия на завод Лео Фрайдгуд сидел на деревянной раме, огораживающей фундамент, и смотрел, как Тед Вайс и Билл Пирс орудуют у печи. Два зеленых грузовика без опознавательных знаков с армейской базы в Нью-Джерси расположились на парковочной стоянке, и солдаты выносили из здания клетки с обезьянами, канистры, ящики с лабораторным оборудованием и коробки с записями. То, что осталось от тела Томаса Гая, засунули в мешок с молниями и тоже убрали.
Два часа спустя Лео стоял у окна и глядел, как за полицейским автомобилем пристраивается фургон Си-Би-Эс. В конторе температура поднялась за 80 градусов по Фаренгейту.
Каждый занялся своим делом. Лео вернулся к столу и набрал номер Агентства по защите окружающей среды. Потом позвонил в Департамент здравоохранения округа Патчин.
В обоих случаях он представился как Теодор Вайс. Подойдя к окну, он увидел, как научный руководитель и Билл Пирс выходят из здания, чтобы встретить полицию. Из фургона Си-Би-Эс вылезли высокий мужчина в синем костюме (репортер), звукооператор и человек с переносной видеокамерой. Репортер направился к Вайсу и полицейскому. Когда около ворот загудел грузовик, Лео оставил свой наблюдательный пост у окна и направился к лестнице.
Барбара, лаборант и два научных сотрудника стояли у стола в прихожей. Лео улыбнулся им, спустился и вышел из здания.
Знаменитый репортер из Си-Би-Эс стоял напротив Билла Пирса и держал перед ним микрофон.
– Есть ли какие-либо доказательства того, что эта трагедия, по слухам, произошла из-за отравления моноокисью углерода?
– Насколько я знаю… – начал Пирс.
Так оно и продолжалось несколько часов. К тому времени, как полиция закончила свою работу, опустилась тихая, безветренная ночь. И к тому времени, когда пришла пора ехать домой, Лео Фрайдгуд почти забыл о том невидимом, бесцветном и не обладающем запахом облаке, которое называлось ДРК и которое медленно дрейфовало сейчас в теплом воздухе над округом Патчин.
6
В конце концов, когда Тед Вайс и Билл Пирс прервали свое молчание, все газеты обвинили их и облако во всем, что произошло в Хэмпстеде, и Патчине, и Старом Саруме, в Уитчли и Рэдхилле, в Кинг-Джордже – во всех этих великолепных городах между Норрингтоном и Нью-Хейвеном, там, где много художников и журналистов, и ночных клубов, и холмов, одетых в гранит, и зданий-коробок. Начнутся исследования, судебные процессы, речи, петиции, демонстрации. И все это будет правильным, и все – бесполезным, потому что за то, что произошло в ближайшие месяцы, облако не отвечало.
Все это для вас, уже лежащих в постели, расслабленных и удовлетворенных. Для вас, кто лишь начал задумываться о себе.
Для вашей истории, для истории Хэмпстеда…
7
Двести лет назад не было тут никакого Хэмпстеда, а только Гринбанк, кучка ферм да церковь над Грейвсенд-бич. Прибрежный тракт (теперь Маунт-авеню) соединял Гринбанк с Хиллхэвеном и Патчином. Когда генерал Трион в 1779 году отплыл из Нью-Хейвена, чтобы сжечь Патчин, маленькая группка солдат – десять или одиннадцать человек – спустилась по Прибрежному тракту, чтобы сжечь заодно и Гринбанк. Тогда мужчины заняли оборону, а женщины и дети попрятались в лесах на Фэйри-хилл. Однако нашлись люди, которые с радостью приняли участие в этом разрушении.
Викарий округа Патчин писал: "Поджигатели работали с ужасающей целеустремленностью, во главе их стояли люди, родившиеся и выросшие в соседнем городе. Одной из жертв был мальчик, которого застрелили с такого расстояния, что его одежда воспламенилась. Еще восемь жертв были убиты британскими солдатами, но убийство мальчика произошло без свидетелей и так и осталось тайной".
Это событие – убийство тринадцатилетнего мальчика посреди всеобщего хаоса – и стало историей этого места.
Десять лет спустя Джордж Вашингтон, президент тринадцати Соединенных Штатов, навестил Патчин. В его дневнике упоминается, что по всему маршруту – а он следовал по Прибрежному тракту – он видел каминные трубы, торчащие среди обгоревших руин.
В последующие двести лет в метрической книге были записаны следующие имена: Барр, Вэйкхауз, Дженнингс, Аннабил, Вильямс, Винтер, Аллен, Кент, Мурман, Баддинггон, Смитфилд, Сэйр, Грин, Тейлор. Все эти имена восходят к четырем фермерским семействам, которые обосновались на Прибрежном тракте в 1640 году, – Вильямсам, Смитам, Гринам и Тейлорам. В 1645-м к ним присоединился землевладелец по имени Гидеон Винтер (особняк Монти Смитфилда на Маунт-авеню был построен как раз на месте бывшей фермы Гидеона Винтера).
Некоторые имена начинают появляться и в записи преступлений Хэмпстеда. В 1841 году заезжий путешественник, который звал себя Цыганом, убил в лесах, прилегающих к луковому полю, Энтони Дженнингса и двух детей – Сару Аллен и Томаса Мурмана. Он поджаривал тела в яме, когда его захватила группа фермеров, которую возглавлял Дженнингс. При свете факелов его приволокли на общинные земли Хэмпстеда (теперь их больше нет, поскольку они разрезаны пополам Пост-роад) и под присмотром городского шерифа надели на шею веревку. Сам Тадеуш Барр, судья, прискакал по Прибрежному тракту и осудил этого человека на смерть.